Автор: Sayuri

Соби сидел на подоконнике и с наслаждением курил. Сначала он неспешно втягивал горький дым, и тогда кончик сигареты вспыхивал красной точкой в ночи, а затем так же неспешно выпускал его в открытое окно, что бы табачный запах не разбудил Рицку. Рицка. Сегодня была особенно сложная битва, и мальчик сильно устал. К тому же появилась парочка новых царапин требовавших обработки. Поэтому Соби решил отнести жертву к себе домой, а не к больной матери, которая могла и добавить.

Бедный Рицка. Ты забылся тревожным сном на моих простынях. Твои волосы разметались по моей подушке. Твой хвостик нервно поддергивается под моим одеялом. Завтра ты уйдешь, но твой запах останется. И засыпая, я не смогу не думать о тебе, о твоем гибком теле, о твоих гранатовых глазах. Ты злишься, когда я говорю, что люблю тебя. Но ты краснеешь, когда я хочу поцеловать тебя. Ты никогда меня не отталкиваешь, потому что, я знаю, тоже меня полюбил. Но ты не признаешься в этом мне, и уж тем более себе. Но иногда твое тело выдает тебя, маленький Рицка. При встрече ты прохладно здороваешься, но твой хвостик радостно виляет. Ты с неохотой берешь меня за руку, но потом с еще большей неохотой отпускаешь. А еще, когда, как ты думаешь, я не вижу, бросаешь на меня взгляды, полные любопытства и привязанности. Мой бедный Рицка, мои поцелуи и, пожалуй, слишком откровенные ласки пробуждают в тебе неясные желания. Ты краснеешь, тяжело дышишь и прогоняешь меня. Потому что тебя это пугает. В эти моменты ты так сильно любишь меня, что начинаешь ненавидеть. Я – взрослый человек и умею контролировать свои чувства, а ты еще только учишься этому. Поэтому я вижу, как напрягается твое тело под тканью брюк. Хотя ты сам не знаешь, чего хочешь, о чем тихонько скулишь в такие моменты мне в шею, твое тело прекрасно знает. Ты прижимаешься ко мне, весь дрожишь от кончиков ушей до кончика хвоста, но я мягко тебя отстраняю. «Мне пора, Рицка», - обычно говорю я в такие моменты и ухожу. Не обижайся, Рицка. Я тоже тебя люблю и тоже этого хочу. Но еще рано. Ты не готов. Ты обижаешься на меня, злишься на себя. Тебя терзают противоречивые желания, но так надо. Мой маленький Рицка, я не хочу, чтобы ты пережил то, что пережил я…

Соби докурил сигарету и беззвучным щелчком отправил окурок на мостовую. Посидел немного не шевелясь, глядя на туманные звезды над ночным Токио. Где-то в отдалении пропела сирена скорой помощи. Залаяла собака. Унылая песня ночного города. Соби вновь кинул взгляд на кровать. Вроде, дурной сон отпустил Рицку: дыхание его выровнялось, хвостик перестал беспокоить одеяло. Соби не слишком хотел спать. И решил выкурить еще одну сигарету. Достал пачку. Вытянул одну сигарету зубами. Вспышка зажигалки на мгновение осветила его усталое, но красивое лицо. Без очков он выглядел таким юным, что без труда можно было представить, каким он был в возрасте Рицки, когда учился в Академии…

Я помню, как будто это было вчера. Я пытаюсь забыть, но вместо этого снова вспоминаю. Длинный коридор, залитый солнечным светом, в котором танцуют пылинки. Я шел по нему на ватных ногах – мне было страшно. Мои успехи в обучении не укрылись от всевидящего ока Ритсу-сенсея. Он постоянно твердил что-то про мой потенциал, и что величайшей ошибкой было бы пустить все на самотек. Поэтому он решил устроить мне «Уроки боли». Я еще не знал, что это, но название было явно не воодушевляющее. Я бы хотел убежать куда угодно из этого солнечного коридора, ведущего к неизвестному страху. И убежал бы, если бы было куда. У меня нет семьи. Все, что у меня тогда было – Академия «7 Лун». Смысл моего существования был в постоянных тренировках и ожиданиях собственного агнца. Я, как и любой другой боец, ждал свою единственную жертву с трепетом и со страхом. Ведь не знаешь, что тебе достанется в жизни. Поэтому я всего себя полностью отдал обучению, чтобы стать лучшим на свете бойцом лучшего на свете агнца.
Коридор кончился лестницей. Я спустился на два пролета вниз. Новый коридор оказался довольно-таки темным. Свет почти не проникал сквозь плотно задернутые шторы. Вокруг царил сумрак. Нестерпимо хотелось убежать. «Как можно сознательно идти на «Урок боли?» - думал я, - Это абсурд какой-то! Я же не мазохист…»
Я резко остановился. Страх пересилил – я уже было собрался развернуться и убежать. «Потом придумаю причину своей неявки. Потом…»
- Соби? Ты опоздал на пару минут.
Дверь, возле которой я стоял, открылась. На пороге стоял сенсей. Его глаза холодно блестели под стеклами изящных очков. Я виновато заглянул в них.
- Простите, сенсей, - только и сказал я, опустив голову. Все. Теперь не сбежать.
Комната была абсолютно пуста. Голые стены, голый пол. Когда-то из нее вынесли все вещи. А, возможно, их никогда и не заносили. В любом случае, обстановка – если так можно выразиться о пустоте – мягко говоря, давила на психику.
Ритсу закрыл дверь и прислонился к ней спиной, скрестив на груди руки. Только сейчас я заметил, что в них что-то зажато. «Веревка?» - мелькнула мысль.
- Соби, я давно слежу за твоими успехами, - ровный голос сенсея гулко звучал в пустой комнате, - Ты быстро учишь новые заклинания и новые приемы. Тебе нет равных среди других учеников. Ты значительно преуспел в нападении. У тебя быстрый ум и сильные слова. Ты почти непобедим.
- Спасибо, сенсей.
- Я сказал «почти», - в голосе Ритсу послышалась тень недовольства. Я внутренне сжался.
- Ты ведь хочешь стать абсолютно непобедимым, Соби?
- Да, - ответил я то, что желал услышать мой учитель.
- Тогда тебе необходимо научиться защите. Я не говорю сейчас о броне или отражающих заклинаниях. Я говорю о выносливости. Ты должен быть не просто непобедимым. Тебя должно быть невозможно сломить.
Голос сенсея чуть повысился и он размотал «веревку», что держал в руках. На деле это оказался кнут. Тонкий, гибкий и неотвратимый. Я почувствовал растущую панику и невольно отступил на шаг. Мысли лихорадочно бегали у меня в голове, и ни одну из них я не мог ухватить за хвост.
- Нагиса-сенсей создала идеальных, как она считает, бойцов. «Zero». Ты слышал о них?
Ритсу знал, как быстро в Академии распространяются слухи.
- Нет, - ответил я. На самом деле до меня доходили разговоры, но я тогда ничего не понимал.
- «Zero» - это искусственно выведенные организмы, лишенные рецепторов, отвечающих за боль. Нагиса-сенсей считает, что благодаря этому они непобедимы, но я считаю, что это их слабая сторона. Ведь боль – это сигнал к осторожности.
Мой взгляд был прикован к кнуту, затаившемуся, словно змея перед броском. Я все еще не понимал, к чему ведет Ритсу. Но вполне догадывался, зачем ему кнут. И от этих мыслей у меня по спине бежали мурашки.
- Боль – доказательство того, что ты жив. Боль может стать отличной защитой. Соби, ты не будешь, как большинство, при малейшей царапине сворачивать систему и вызывать скорую. Ты будешь сражаться до последней капли крови. Ни одно повреждение не повлияет на твою мощь. Боль не будет застилать тебе разум. Ты станешь чувствующим боль «Zero». Идеальный, непобедимый боец.
Ритсу медленно подошел ко мне. Я нервно сглотнул. Мой дрожащий хвостик жался к ногам, а ушки – к голове. Наверное, в этот момент я был бледным от страха, но когда Ритсу отдал первый приказ, точно покраснел.
- Раздевайся.
Я трясущимися руками расстегнул пуговицы на рубашке и стряхнул ее с плеч. Потом взялся за ремень.
- Эй, не устраивай стриптиз, - Ритсу рассмеялся своим сухим смехом. Будто песок шелестит. – Этого вполне достаточно. А теперь встань лицом к стене. Так. Руками обопрись. Да не трясись ты так, не убью же я тебя. Так, помучаю немного…
Опять песчаный смех. «Садист» - пронеслось в голове.
- Ты должен сжать зубы. Ты не должен кричать. Сражайся. Защищай свою жертву.
А затем я услышал тот страшный звук, преследовавший меня потом во снах – свист, с которым кнут Ритсу рассек воздух. А потом пришла боль. Из глаз брызнули слезы, и я невольно вскрикнул.
- Ты не должен кричать! Сожми зубы! Никто не должен видеть твою боль! Подчиняйся мне!
Кнут снова просвистел и беспощадно врезался в спину. По бокам потекли струйки крови. На этот раз я не вскрикнул, а лишь обреченно застонал.
- Терпи, Соби! Терпи, и ты станешь лучшим! Терпи, ради своей будущей жертвы, терпи!
Новый удар. Мир наполнился адской болью и слезами. Удары сыпались один за другим, мешаясь с жестокими словами сенсея. Как можно это терпеть? Как можно привыкнуть? Мои руки неожиданно задрожали, и я упал на колени. Я уже не стонал, а лишь тихонько скулил. Ожидал нового удара. Но он не последовал.
- Соби, - голос Ритсу стал неожиданно тихим и теплым. Он положил мне руку на плечо, и я вздрогнул от неожиданности. – Ты отлично держался для первого раза. Я не ошибся, у тебя есть потенциал.
Не глядя в глаза сенсею, я потянулся за рубашкой. Тот неожиданно схватил меня за подбородок и заглянул в мое заплаканное лицо.
- Постой, в твои раны может попасть зараза. Их нужно продезинфицировать. Пойдем, у меня в кабинете есть мазь и бинты.
А потом он помог мне подняться. Одной рукой он подхватил мою рубашку и злосчастный кнут, а другой взял меня за руку. Мы вышли из пустой комнаты, наполненной моей болью, и так, за руку, Ритсу довел меня до своего кабинета. Хорошо еще, что нам никто не попался по пути! Меня посетило ощущение дежа вю: я, заплаканный и израненный, иду за руку с сенсеем, невозмутимым и спокойным. Все как пару лет назад, когда я впервые попал сюда.
Кабинет Ритсу был большим и светлым. У больших окон – стол, покрытый зеленым сукном, с разбросанными документами и выключенным ноутбуком на самом краешке. У левой и правой стены стояли книжные стеллажи, заваленные в основном кипами каких-то бумаг, книг было совсем мало. Похоже, Ритсу предпочитал находить необходимую информацию через компьютер и распечатывать, а не тратиться на фолианты. Хотя, конечно, далеко не все можно найти в Интернете. Все это пронеслось в моей голове мельком, так как куда как больше меня поразила центральная стена, прямо напротив окна и рабочего стола. Она была довольно длинной и вся, абсолютно вся, завешана бабочками в рамках, безжалостно нанизанных на иголки. Они были так прекрасны в своей мертвой красоте, что я, не отрываясь, смотрел и смотрел, ужасаясь и восхищаясь, даже боль в спине отошла на второй план.
- Это мое маленькое хобби, - усмехнулся сенсей, роясь в ящиках стола. Потом он достал небольшую коробочку с красным крестом на крышке. Я оглянулся в поисках, куда бы присесть. Ноги дрожали и грозились подогнуться. Диван явно не подходил, так как я сомневался, что не запачкаю кровью обивку. Кресло у стены с бабочками не подходило по той же причине. Поразительно, моя спина была разорвана в клочья, а я беспокоился о чистоте кабинета моего мучителя! Неожиданно Ритсу подхватил меня за подмышки и усадил на край стола. Несколько капель крови попали на какие-то бумажки, но он, кажется, даже не заметил этого. Ритсу тоже уселся на стол за мной и пододвинул коробку к себе. Мне было неловко сидеть на столе сенсея, и я смущенно краснел. В сидении на столах есть нечто пошлое. А еще мне было немного стыдно, что я испачкал документы собственной кровью. Можно подумать, не Ритсу был виновен в моих ранах! Но я почему-то не злился на него. Если недавно он прошелся кнутом по моей спине, то сейчас он был само внимание и доброта. Сперва он аккуратно вытер кровь своим платком. Потом запахло спиртом.
- Ранки надо сперва обеззаразить, - пояснил он мне, а потом ватная палочка прошлась по краю одной из ран. А через мгновение я зашипел от боли – едкий спирт прижег края.
- Ну-ну, терпи, Соби, - тихо сказал Ритсу и сделал то, чего я от него совсем не ожидал – стал тихонько дуть на больное место. Это было настолько неожиданно и приятно, что я позволил себе расслабиться. Вот так, прижигая спиртом и ласково дуя, он обработал все мои повреждения, которых оказалось не так уж и много.
- Теперь чудодейственная мазь, - голос Ритсу тихий, бархатный, успокаивающий, - Нагиса привезла ее из Индии. На целебных травах, отлично способствует заживлению повреждений кожи.
А потом я почувствовал, как легкие пальцы сенсея запорхали над моей спиной, нежно касаясь ран, словно бабочки, которых он убивал, оставляя приятно холодившую израненную плоть мазь. Боль почти полностью отступила. На ее место пришло удовольствие от прикосновений заботливых рук, от легкого дыхания. Я задрожал то ли от этого дыхания, щекотавшего своей близостью, то ли от холода (я все-таки был без рубашки), то ли от удовольствия.
- Ну вот и все, осталось забинтовать, - мягкие руки и теплое дыхание отстранились от моей спины. Я обернулся. Ритсу распаковывал упаковку бинтов. Светлые волосы упали ему на глаза, и он резким, но изящным движением головы отбросил их с лица. Тогда я впервые понял, как красив сенсей. От этих мыслей я еще больше покраснел и отвернулся. «Что за глупые мысли? – ругал я себя, - 15 минут назад он избил меня кнутом, а сейчас я им восхищаюсь. Неужели я – мазохист?»
А Ритсу тем временем стал меня бинтовать. Он обматывал мое тело, периодически как бы обнимая – чтобы перехватить бинт из одной руки в другую у меня на груди. И тогда я чувствовал его дыхание у себя над ухом, его волосы щекотали мое обнаженное плечо, и я чувствовал тепло его тела, так близко от моего. Я закрыл глаза и старался дышать ровно.
«Он просто меня перебинтовывает. Просто перебинтовывает. Глупое сердце, прекрати так громко стучать!»
- Вот и все, - такой бодрый голос. Я с сожалением открыл глаза, а Ритсу неожиданно потрепал меня за волосы. Это как-то разрядило обстановку ненужной интимности между учителем и учеником. Я сполз со стола. Раны не болели, лишь немного ныли под бинтами. Жизнь снова показалась светлой и радужной.
- Следующий урок будет через неделю. У тебя все заживет к этому времени. Даже царапины не останется, - пообещал Ритсу, убирая медикаменты обратно в стол.
- До свидания, Ритсу-сенсей, - почему мой голос такой хриплый? Я вышел из кабинета, все еще заливаясь смущенным румянцем. Как странно: урок боли перерос в урок удовольствия.
Следующая неделя прошла в тревожном ожидании. Раны действительно феноменально быстро затянулись, и вскоре я снял бинты. Ритсу я видел не часто – лишь на обеденных перерывах да изредка в коридоре. Глядя на его ледяное спокойствие, я наполнялся ненавистью, вспоминая садистский урок. Но когда он однажды посмотрел прямо мне в глаза, улыбнулся и подмигнул, я, неожиданно расплылся в улыбке и покраснел. Спустя мгновение Ритсу уже ушел, а я почувствовал неловкость. «Он, наверное, думает, что я мазохист. Еще бы, он бьет меня кнутом, а я мило улыбаюсь и подобострастно заглядываю в глаза». Я злился на себя. Но, как говорится, сердцу не прикажешь. Накануне нового «Урока боли» мне приснился сенсей. У меня было изранено все тело, но боли я не чувствовал. Зато я чувствовал, как меня гладили и ласкали его нежные и теплые руки. Сон был наполнен смущением и какой-то мучительной сладостью. Так что, проснувшись на утро, я испугался перспективы вновь остаться наедине с Ритсу. И на этот раз я боялся не боли. Я боялся наслаждения. «Это неправильно! – тонкий голосок разума в моей голове, - «Во-первых, он намного старше. Во-вторых, он одного с тобой пола. И, наконец, в-третьих, он БЬЕТ ТЕБЯ КНУТОМ!! Не смей, не смей в него влюбляться!!» Я лишь смущенно краснел от этих мыслей. «Я и не влюбляюсь, - оправдывался я перед самим собой (совсем с ума сошел!), - Просто мне нравятся его прикосновения. Всегда приятно, когда тебя касается привлекательный человек…» «Даже кнутом?» - все тот же ехидный голосок, который хотелось придушить. «Я не мазохист! И я ни в кого не влюбляюсь!» Я резко поднялся с постели, оделся и отправился на завтрак. Аппетита не было, и я почти не притронулся к еде. С тревожным томлением я ждал назначенного часа. В этот раз я не опоздал. Ритсу лишь довольно хмыкнул, словно я вел себя адекватно, а не как ненормальный мазохист, бегущий сломя голову за новой порцией боли. Я снял джемпер, затем рубашку.
- Ну вот, как я и обещал, следов нет. Чудесно, не правда ли? – у сенсея такой жизнерадостный голос, будто мы на прогулке в саду, а не в сырой комнате на сомнительном уроке. – Ты готов?
- Хаи, Ритсу-сенсей.
Свист кнута. Оказывается, я и забыл, КАК это больно! Я непроизвольно выгнулся, закусив губу, чтобы не закричать. Новый удар. Из глаз брызнули слезы, но я терпел.
- Не кричи. Не стони. Не показывай свою боль. Ты сильнее ее. Ты выдержишь, - монотонный голос сенсея в такт ударам. Странно, но в голове пронеслась совсем уж безумная мысль: «Чем больше будет сейчас ударов, тем дольше ко мне будет прикасаться Ритсу потом». Наверное, я совсем потерял голову от боли. Неожиданно истязания прекратились. Я насчитал лишь 7 ударов.
- Ты отлично справился, Соби, - похвалил он меня. Я попытался даже улыбнуться, но мои губы задрожали.
- Пойдем, обработаем твои раны, - он покровительственно положил мне руку на плечо. Внутри у меня будто что-то оборвалось от волнения. Я ждал этого момента всю неделю и ради этого терпел боль. Не знаю, почему он не принес аптечку сюда. Может, не хотел лечить в антисанитарных условиях. А может, он просто об этом не подумал. Я же был рад вновь посетить его кабинет, наполненный солнечным светом, с мертвыми проколотыми бабочками и нагретым лучами столом, на бархатистом сукне которого так приятно сидеть. Как и в прошлый раз, он подсадил меня на него, достал медикаменты и начал обрабатывать мои ноющие раны. А я тихонько млел от его прикосновений.
- Тебе это нравиться? – неожиданно спросил сенсей, его пальцы замерли над моим плечом. Кончик моего хвостика нервно поддергивался, выдавая меня с головой.
- Просто… так приятно… мазь холодит кожу, - я почему-то запутался в словах и опять залился краской.
«Нет, в последнее время я определенно слишком часто краснею!»
- Это хорошо, - Ритсу продолжил обмазывать мои раны. Одна пролегала ниже остальных, на пояснице, и кончалась там, где начинался мой хвост. Когда сенсей задел его у основания, по моему телу прокатилась волна непроизвольной дрожи.
- Хорошо, что тебе нравиться, - голос у Ритсу такой необычно низкий, шелестящий, - Я не хочу, что бы ты испытывал одну только боль. Ты достоин и наслаждения. Ведь ты мой самый способный ученик.
Тут Ритсу наклонился к моему уху, и его горячее дыхание опалило мне шею.
- И самый красивый.
Я моментально вспыхнул, голова закружилась. Я обернулся, чтобы удостовериться, что сенсей не шутит надо мной. Ритсу сидел на столе так близко, почти вплотную. В левой руке он держал баночку, а пальцы правой блестели от мази. Глаза спокойно светились под стеклами очков, а на губах играла легкая улыбка. Он явно не шутил. И он был так близко. Не осознавая, что делаю, я потянулся к его губам. Неловко, нерешительно. А Ритсу смотрел на меня и улыбался. Так, вероятно, смотрит удав на кролика, прежде чем его съесть. И возможно, так Ритсу смотрел на живых еще бабочек, трепещущих в его руках с занесенной над ними смертельной иглой. «Я хочу стать твоей бабочкой» - подумалось мне. Наверное, совсем крыша поехала. А секунды растянулись в часы, время текло медленно, как густой мед. А я все тянулся и тянулся к его губам. Во рту все пересохло, сердце бешено стучало где-то в висках. И когда мои губы замерли в нескольких миллиметрах от губ сенсея, он неожиданно спросил:
- Что ты делаешь, Соби?
Теперь в его голосе слышалась явная насмешка. Я готов был сквозь землю провалиться от стыда! Я резко отвернулся от его смеющихся глаз и манящих губ. «Что я творю? Это какое-то безумия! Он же мой учитель, он же МУЖЧИНА!» В неловком молчании было слышно лишь мое неровное дыхание, да перепалку птиц за окном. А потом руки сенсея вновь принялись обрабатывать повреждения. Минуту спустя Ритсу уже бинтовал меня, и в его движениях угадывалась какая-то скованность. Я знал, что это мое неприемлемое поведение был причиной неловкости, повисшей в залитом солнечным светом, сонном кабинете. Я лишь старался не дышать и смущенно прижимал ушки в голове. «Наверное, я все испортил!» - с тревогой подумал я и закусил нижнюю губу. Никогда еще в жизни мне так сильно не хотелось провалиться сквозь землю!
- Ну вот, можешь идти, - голос сенсея уже не был таким бархатисто-обволакивающим. Это был его обычный командно-приказной тон.
- Спасибо, - буркнул я, соскользнул со стола и, не глядя учителю в глаза, направился к двери. Взялся за резную ручку. А потом я услышал легкие приближающиеся шаги. Я не успели пошевелиться, когда сильные руки взяли меня за плечи и резко развернули. Порывистым движением сенсей притянул меня к себе и припал к моим губам. Мои глаза сначала расширились от удивления, а потом блаженно закрылись. Как-то слишком легко я вытеснил вопящий голосок разума из сознания и полностью отдался ощущениям. Я приоткрыл рот, впуская его упругий язык внутрь, позволяя исследовать каждый уголок. Ритсу целовал меня медленно и с упоением, а я буквально сгорал от его нежных прикосновений. Когда сенсей прижал меня к себе, я невольно застонал ему в рот то ли от боли в израненной спине, то ли от наслаждения, которое росло во мне как воздушный шарик, наполняемый гелием. Затем Ритсу также резко отстранился и с улыбкой посмотрел в мои затуманенные глаза.
- До встречи через неделю, Соби!
Я попытался ответить, но из горла вырвался лишь еле слышимы хрип. Наконец, я совладал с собой и смог покинуть кабинет. В пустом коридоре я первым делом отдышался и привел чувства и мысли в порядок.
«Похоже, его изрядно позабавил этот инцидент», - подумал я, вспоминая веселое лицо Ритсу. Стало немножко обидно – внутри меня бушевала буря, а для сенсея это была… всего лишь игра? Тем не менее, настроение резко поднялось, и я едва ли не в припрыжку направился на обед. А спина совсем и не болела!
Неделя прошла как в тумане. Я мечтал на занятиях, мечтал во время еды, мечтал, принимая душ, мечтал, читая книги, мечтал, гуляя в саду. Я засыпал каждый вечер с мечтательной улыбкой на губах, и с ней же просыпался каждое утро. Ехидный голосок в моей голове, протестовавший против подобных мыслей, похоже, взял длительный отпуск. Голова была легкой, мир наполнили яркие краски, а у меня за спиной, вдобавок к рудиментарным ушам и хвосту, выросли крылья. Во всяком случае, мне так казалось. Наверное, каждый так переживает свою первую любовь. Но мне, как и всем в моей ситуации, казалось, что мое чувство было особенным и никто до меня не испытывал ничего похожего. Но моя любовь на самом деле была особенной. Ведь она подавалась под острым соусом из боли. Да, я смирился с тем, что я мазохист. Я краснел при упоминании имени Ритсу, краснел, когда видел его, даже издалека, и краснел, когда думал о нем. А так как я думал о нем постоянно, то на моих щеках прописался легкий девичий румянец. В общем, я пребывал на облаках и с нетерпением ждал следующего занятия.
За день до долгожданного урока я как обычно ошивался в коридоре неподалеку от кабинета сенсея, в надежде увидеть его. Я хорошо прятался, так что надеялся, что он не догадывался о моих играх в шпиона. В любом случае, я наловчился быстро прятаться за чучело медведя-гризли при малейшей опасности. И в тот день, когда я услышал приближающиеся голоса Нагисы и Ритсу, я, недолго думая, прыгнул за медведя и затаился. Морщась от химического запаха, исходящего от мертвого меха, я внимательно вслушался в разговор.
- … отвратительно! И уж во всяком случае не законно! – визгливый голос со скачущей тональностью принадлежал Нагисе.
- Уж не отвратительней твоих экспериментов с генной инженерией, - спокойный и ровный голос Ритсу.
Из-за угла показались говорящие. Они шли не спеша, Нагиса была явно на взводе: волосы растрепаны, а руками она размахивала так, что любая ветряная мельница обзавидовалась бы. Ритсу, напротив, был спокоен и уравновешен, но по сжатым кулакам можно было догадаться, что терпение у него кончается.
- Твои игры в Господа Бога вообще-то тоже караются законом! Или ты не знаешь, что выращивать людей в пробирках запрещено? – Ритсу говорил вкрадчиво, как с маленьким ребенком. Впрочем, Нагиса во многих отношениях и была маленьким ребенком – капризным, своенравным и эгоистичным. Как только Ритсу ее терпел?
- Я, во всяком случае, творю во имя науки и процветания «7 лун»! А во имя чего ты избиваешь этого несчастного ребенка? Да как у тебя рука поднимается?!
- Нагиса, я это делаю, как и ты ради «7 лун». Это не просто истязания. Я натренирую его, сделаю непобедимым. Твои «Zero» никогда не смогут одолеть его, потому что боль станет его защитой, а не помехой.
Спорящие прошли мимо чучела, за которым я прятался, и остановились возле кабинета Ритсу.
- Твои методы чрезвычайно жестоки, Ритсу! – голос Нагисы вибрировал от негодования, - Это чистой воды садизм – избивать ребенка! И все ради чего?
Ритсу взялся за ручку, но в последний момент обернулся к своей сотруднице.
- Ради чего? А ради чего ты так бьешься над своими «Zero»? И не надо заливать про науку! Будь честна хотя бы с собой. Ты это делаешь ради славы и признания. Ради того, чтобы утереть мне нос. Ради себя, в конце концов. И я тоже готовлю идеального бойца ради СЕБЯ. Я хочу сделать из этого мальчика универсального стража, непобедимого и супер-сильного. Он будет моим лучшим творением, и какие методы я избираю для достижения своей цели, решать буду сам! Это мой личный проект.
Ритсу вошел в кабинет, хлопнув дверью перед хлопающей ресницами Нагисой. Та с негодованием выдохнула что-то вроде: «Псих!» и удалилась быстрым шагом
Мои ноги подогнулись, и я медленно осел на пол. Глаза будто наполнились песком. Когда влажная капля скатилась по щеке и упала на каменные плиты, я понял, что это не песок, а всего лишь слезы. Жгучие слезы предательство. «Как он мог? Он же меня просто… просто использовал! Какой-то глупый спор с Нагисой о создании непобедимого бойца! Неужели, я терпел эту боль только ради удовлетворения тщеславия этого напыщенного индюка? Личный проект! Что бы он мог потом водить меня на поводке на выставки «Страж года», а я по команде бы вставал на задние лапки?» Неожиданно из отпуска вернулся ехидный голосок рассудка: «А ты думал, что он и вправду тебя любит? Сопливого глупого мальчишку? Соби, ты наивен, как детсадовец! Спустись с небес на землю. Он играет с тобой, как с игрушкой. Как с ручной собачкой – то натягивает поводок, и ты хрипишь и задыхаешься, а то ослабляет, и ты с радостным щенячьим визгом скачешь вокруг!» Я выскочил из-за чучела, и со злостью размазывая по лицу слезы, бросился вон из проклятого коридора. «Лучше бы я этого не слышал» - пронеслась мимо скорбная мысль.
А на следующий день я решил не выходить из комнаты. Я не спустился на завтрак, пропустил занятия. Я чувствовал себя весьма паршиво. Впервые после гибели родителей раскрыл душу, доверился, а мне туда смачно плюнули. Я сидел, укутавшись в одеяло, и смотрел в окно. Там было пасмурно, тихонько подвывал ветер, и мне хотелось спеть с ним дуэтом. По карнизу застучали первые слезинки дождя. Небо стремительно темнело – ожидалась гроза. Я посмотрел на часы – мой «Урок боли» идет уже 15 минут. «Ритсу, наверное, в недоумении. Как же это его верный песик не прибежал на зов хозяина?» - я раздраженно фыркнул. Эти занятия были неофициальными, так что он не мог вынести мне выговор за прогул. Правда, я пропустил и обычные занятия, но о них я почти не думал. Я думал о Ритсу. Я злился, негодовал, ненавидел. Но в глубине души страстно желал сорваться с места и броситься туда, к нему. Это желание – предательство против самого себя, и я отчаянно пытался прогнать его. Неожиданный удар грома заставил меня подпрыгнуть, и почти сразу за ним последовал короткий стук в дверь. Я весь напрягся – возможно, это кто-то из моих однокурсников. В таком случае, нужно вести себя тихо – пусть думают, что меня здесь нет. «Хорошо, что я заперся», - с удовлетворением подумал я. И тут же с ужасом услышал, как в замке повернулся ключ, он щелкнул, и дверь медленно открылась.
- Я знал, что ты здесь, Соби, - Ритсу проскользнул в мою комнату и затворил за собой дверь. Наверное, у меня отпала челюсть. Внешне я весь сжался, но предатель внутри меня дико обрадовался нежданному гостю.
- Сен-сей? – удивился я.
Ритсу помахал в воздухе связкой ключей:
- Я как-никак директор, и у меня есть ключи от всех комнат. Я знал, что ты здесь. Почему ты не пришел.
- Я заболел, - неожиданно соврал я. И покраснел.
- Ты не умеешь врать, Соби, - Ритсу присел на край кровати, заботливо поправляя одеяло. Я лихорадочно пытался вспомнить случай, когда бы сенсей приходил в комнату ученика собственной персоной. Память таких фактов не находила.
- Ты слышал наш разговор с Нагисой, - не спросил, а скорее констатировал факт Ритсу. Лиловая вспышка молнии осветила комнату, отчего очки Ритсу как-то хищно сверкнули. Я сжался в ожидании удара грома. И когда он все-таки ударил по моим напряженным нервам (как молотом по металлической фанере), я невольно подскочил. Ритсу тихо засмеялся моему испугу.
- Я не хочу быть чьей-то игрушкой. Что бы на мне ставили эксперименты из прихоти, - пробубнил я. Неловко было говорить упреки Ритсу. Ведь он был сенсей. Ритсу-сан. Даже Ритсу-сама! Я ожидал, что он начнет отрицать, но…
- Ты плохо прячешься, Соби. Твой дрожащий хвостик резко отличался от темного меха зверя, за которым ты прятался. Конечно, тебя самого не было видно, но твой хвост, как маленький предатель, периодически выныривал из-под бока мишки. Это было даже забавно. Но, тем не менее, возвращаясь к нашей теме, ты прав: я тренирую тебя болью ради собственного эксперимента. Потому что ты самый сильный и самый способный из стражей. И только у тебя, из всех моих учеников, есть шанс победить свою боль, и тогда тебе не будет равных в бою. И своими успехами ты будешь обязан мне.
Я тут же надулся: что и требовалось доказать! Но тут взгляд Ритсу смягчился, и он заговорил чуть тише:
- Это ты слышал из нашего с Нагисой разговора. Но – заметь – я ей не сказал, что потом, после тренировки, я веду тебя в свой кабинет, где заботливо обрабатываю твои раны. Хотя мог бы послать тебя и в медпункт. Или наспех перевязать, что бы не запачкать кровью одежду. Нет, я забочусь о тебе уже не ради себя, я забочусь о тебе, потому что…
Ритсу наклонился ко мне, а я застыл, будто окаменел. Боялся даже пошевелиться. Он нежно отвел прядь волос от моего уха и шепнул:
- Ски даё.
Мои внутренности будто опалило огнем, в глазах потемнело. Сердце отчаянно колотилось, радуясь тому, что сознание пока отказывалась воспринимать. Сверкнула молния и почти сразу же – удар грома. Я даже не моргнул. Я застыл, как застывает на дороге лесной олень, загипнотизированный огнями приближающегося грузовика.
- Ски… - бездумно повторил я, не в силах оторвать взгляд от свинцово-серых глаз учителя с дрожащими в них демоническими искорками. Он снял свои тонкие очки, и сразу стало видно, как он еще молод. Встряхнул своими шикарными светлыми, точно платиновыми, волосами и с вызовом улыбнулся.
- Ты не против, если очередной урок пройдет здесь? Как говориться, если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к горе…
Я тревожно огляделся в поисках кнута. Ритсу будто прочитал мои мысли:
- Кнут мне сегодня не понадобиться. Боль бывает разной… Думаю, сегодняшний урок тебе понравиться куда больше.
Ритсу медленно увлек меня на кровать и стал целовать раскрасневшиеся щеки и пересохшие губы. Сознание было все еще в отключке, тело отказывалось повиноваться. Я будто бы со стороны смотрел на происходящая, не в силах повлиять на ход вещей. Поцелуи Ритсу сперва были осторожными и вкрадчивыми, но потом становились все нетерпеливее и жестче. Его язык требовательно раздвинул мои губы, проникая внутрь и ласкаясь к моему собственному языку. Мои руки обвили Ритсу за шею, прижимая к себе, зарываясь в его мягкие, почему-то пахнущие мятой волосы. Тонкие, но длинные пальцы сенсея заскользили по моей груди, по ходу расстегивая пуговицы на моей ночной рубашке. А потом он стал целовать мою шею, от мочки уха и до ключицы, отчего по моему телу побежали мурашки. Все это было так необычно, и так странно… Но я не мог сопротивляться его ласкам, заставляющим петь мое тело, выгибаясь от прикосновений на встречу неизведанному. А губы сенсея уже заскользили по моей груди, смыкаясь на затвердевшем соске. Сперва он провел по нему языком, а потом чуть прикусил зубами. Я ахнул и опять выгнулся.
- Сенсей… Что… вы… - попытался спросить я, но язык плохо слушался, да и голова плохо соображала. Я словно опьянел от этих прикосновений. В глубине души я понимал, что это неправильно, это просто невозможно! Это надо немедленно прекратить! Но мое тело зажило своей жизнью, полностью игнорируя приказы мозга. Я хотел оттолкнуть от себя Ритсу, но вместо этого лишь крепче прижал к себе. Я хотел потребовать прекратить это безобразие, но из моего горла вырывались лишь умоляющие стоны удовольствия. Я ненавидел себя за то, что мне это нравилось. Но я ничего не мог с собой поделать.
Ритсу вновь припал к моим губам, заглушая мои тихие стоны.
- Тебе понравиться, Соби. Ты такой красивый. Такой… сладкий…
Он нежно прикусил мочку моего уха, а его рука уже проворно расшнуровывала завязки на моих спальных штанах.
- Ахх… нет… - я попытался оттолкнуть его руку, но у меня, конечно же, ничего не вышло.
- Ах да! – передразнил меня Ритсу, стягивая вниз мои штанишки вместе с трусами. Как и следовало ожидать, его ласки не прошли даром.
- Да ты не такой малыш, Соби, как о тебе думает Нагиса, - с усмешкой сказал сенсей, глядя на мой напрягшийся член. Я тут же смутился и попытался прикрыться.
- Ты просто прекрасен, Соби, - поведал мне Ритсу. А затем его рука накрыла мое вопящее желание, и мои глаза блаженно прикрылись.
- А я ценю все прекрасное, - закончил свою мысль Ритсу, и его рука заскользила по моему члену вверх-вниз, даруя неземное наслаждение. Почему-то я вспомнил о бабочках. Красивых бабочках, которых сенсей безжалостно умертвлял и вешал в рамочках на стену. Сейчас Я был бабочкой, дрожащей в его сильных и уверенных руках, готовой пойти на все, даже на смерть, только ради него…
Я почувствовал, как внутри меня растет волна удовольствия. Она росла толчками, расширяясь и заполняя собой весь мир. И когда я готов был взорваться наслаждением, Ритсу внезапно убрал руку. Мое тело инстинктивно выгнулось вслед, но момент был упущен.
- Ритсу-сама… - жалобно застонал я, прижимаясь дрожащим телом к сенсею. Тот улыбнулся коварной улыбкой:
- Не спеши, Соби, мы только начали.
Он сдернул с себя рубашку, при этом несколько пуговиц оторвались и упали на пол. Потом Ритсу взялся за ремень брюк. Я почему-то отметил, как вокруг темно, будто уже вечер, а не разгар дня. На улице шел ливень. Но я забыл про все это, когда брюки Ритсу упали на пол. Как зачарованный, я смотрел на покачивающийся член сенсея. «Вот она, игла для бабочки», - почему-то подумалось мне, и я нервно улыбнулся.
Ритсу хищно улыбнулся в ответ, забираясь обратно на кровать:
- Ну что, попрощаемся с твоими ушками?
Я не мог оторвать взгляд от тела, нависшего надо мной. Сознание вопило от ужаса, а тело…Я чувствовал странное, сводящее с ума, неистовое желание, которое мог утолить только Ритсу. Он лег на меня сверху, и я неосознанно потерся своим желанием об его. Мне было уже все равно, что со мной произойдет. Лишь бы Ритсу унял мою темную жажду, прекратил эти сладостные муки.
- Как хорошо, что я захватил с собой мазь, - промурлыкал мне в волосы Ритсу, доставая с пола знакомую баночку из Индии. «Неужели, он спланировал это заранее?» - возмущенная мысль всплыла на поверхность сознания, но тут же вновь потонула. Думать не хотелось. Иногда думать вредно. Обмакнув в баночку пальцы правой руки, Ритсу аккуратно развел мне ноги. Я не противился его действиям, хотя весьма смутно осознавал, чего он хочет. Вот таким я был непросвещенным ребенком. Он огладил внутреннюю сторону бедра, а потом его скользкие пальцы скользнули у меня между ягодицами и надавили на вход. Я весь инстинктивно сжался, напуганный и взволнованный.
- Ну-ну, не бойся, - под жарким дыханием Ритсу я плавился, как мороженое, - Впусти меня.
И я чуть расслабился. Один палец проскользнул внутрь, и я порывисто вдохнул, смущенный новыми ощущениями.
- Хороший мальчик, милый мальчик…- успокаивающе шептал мне на ухо Ритсу, а его палец медленно двигался внутри меня, расширяя вход. Потом к нему прибавился второй палец. Дискомфорт постепенно сходил на нет. «Все не так уж и страшно» - попытался я себя успокоить. А Ритсу между тем осторожно извлек из меня пальцы.
- Думаю, ты готов, - серьезно сказал он мне, хоть голос его вибрировал от возбуждения, - Надеюсь, ты помнишь, что это – урок. Тебе будет больно. Я постараюсь, чтобы не очень. Но ты все равно не должен этого показывать.
Он мягко перевернул меня на живот. Я весь дрожал то ли от страха, то ли от возбуждения. «Интересно, а он запер за собой дверь?» - безумная мысль. Разум пытался ухватиться хоть за что-то привычное. Перспектива быть застигнутыми врасплох меня почему-то не напугала. Просто я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, что сейчас происходило на моей кровати. Я стоял на четвереньках, Ритсу пристроился сзади. Его руки мягко огладили плечи, пальцы пробежались по ребрам, вызывая новую порцию мурашек, и, наконец, ладони Ритсу легли на мои бедра. Я почувствовал, как сзади в меня уперся твердый член Ритсу, который тот успел смазать индийской мазью.
- Ну же, впусти меня, Соби, - в его низком голосе послышались приказные нотки. Он склонился к моей спине, щекоча ее волосами, и стал покрывать поцелуями места ударов кнутом. Это было так приятно, что я невольно расслабился, чем тут же воспользовался сенсей. Он резко вошел в меня, без труда преодолевая сопротивление моего тела. О да, это было очень больно! Меня словно пронзили каленым железом! Я застонал сквозь сжатые зубы, глаза предательски увлажнились. Я весь трясся, как осиновый лист. Дрожал и замерший во мне Ритсу, прижимаясь щекой к моей разгоряченной спине.
- Ты такой тесный… Такой горячий…Соби… - шептал он, а я чувствовал, как внутри меня пульсирует его член, разливая физические волны боли по всему организму. Но в то же время я ощущал и странное томление. Оно становилось все невыносимее, перекрывая собой даже боль, и я, еще крепче стиснув зубы, сам подался назад, насаживаясь на дрожащий от возбуждения член Ритсу. До конца. Пока мои ягодицы не коснулись огненных бедер сенсея. Тот воспринял мое движение как сигнал к действию и медленно задвигался внутри меня. Я выгибался, балансируя между болью и удовольствием, которое подкралось как-то незаметно.
- Ритсу… сама… - стонал я. Мне было запрещено стонать от боли, но не было запрещено от наслаждения.
- Соби… - выдохнул мне в затылок Ритсу, ускоряя темп. Наши тела слились в безумном танце страсти под аккомпанемент дождя и грома. Я яростно комкал простыни и тщетно пытался сдерживать стоны, которые, как мне казалось, слышала вся Академия. Я вновь почувствовал растущее удовольствие, которое наполняло меня с каждым новым толчком бедер, приближая к блаженству. Я попытался просунуть под себя руку, чтобы выпустить собственное рвущееся желание, но Ритсу опередил меня. Он резко сжал мой член, пытаясь донести до меня хоть толику того наслаждения, что испытывал сам. Его движения стали резкими, отрывистыми, как выстрелы. Я почувствовал, что долго так не выдержу. Всего пара толчков – и волна неистового удовольствия накрыла меня с головой. Ничего подобного прежде мне испытывать не доводилось! Мое тело еще сотрясали сладостные судороги, когда Ритсу в последний раз до упора вошел в меня и тоже кончил, сжав меня в стальных объятиях. Я блаженно закрыл глаза и рухнул во тьму.
Очнулся я, наверное, через несколько минут. Я лежал уже на спине, чувствуя, как из меня вытекает сперма Ритсу. Все тело ныло от странного коктейля боли и наслаждения. Сенсей лежал рядом и с интересом следил за мной. Я моментально залился краской и потупил глаза.
- Знаешь, а без ушек ты не стал менее милым, - тихо сказал он, улыбаясь. Я в панике поднял руки к голове, но… Как и следовало ожидать, на ней остались лишь волосы. Ушек, как, собственно, и вечно путающегося в ногах хвостика больше не было. Я прислушался к себе: испытываю ли я горечь потери, разочарование? Странно, но ничего подобного я не ощущал! На душе было спокойно и легко, ведь Ритсу был со мной, ведь он меня любил…

Соби давно уже докурил сигарету и теперь просто с грустью в глазах смотрел в окно. «Любил, как же!» - зло думал он, наблюдая, как по дороге трусит одинокая собака. Тогда Ритсу разбил ему сердце. Соби думал, что Ритсу хочет сделать его своим бойцом – все ведь указывала на это! Сенсей тренировал его, изредка они занимались любовью. В те моменты Соби был по-настоящему счастлив. А потом откуда-то взялся Сеймей. И Ритсу, его Ритсу, отдал его. Как отдают вещи, или надоевшую собаку. Тогда сердце Соби разлетелось на миллион маленьких осколков. Он хотел стать его бабочкой, и он стал ею. Просто еще одной красивой бабочкой в его коллекции… Соби жил замкнутым в себе, пока Сеймей не приказал «полюбить» Рицку. И как-то совсем уж неожиданно это «любовь» переросла в настоящую Любовь. И теперь, стоя у окна в своей маленькой квартирке, Соби с грустью и нежностью смотрел на спящего мальчика.
- Не бойся, Рицка. Я не предам тебя. Не причиню тебе боли ни физической, ни душевной. Ведь я люблю тебя.
А потом Соби стал готовиться ко сну.