Кабинет Минами Рицу

Валевида шел по улице, засунув руки в рукава тонкой рубашки и скрестив их на груди. Холодный пронизывающий ветер, обвивая его ноги, после легко проскальзывал под подол, вынуждая юношу неприятно морщиться и идти вперед, а это было не так уж просто, все же туфли с оторванными каблуками не самая удобная обувь в мире. Но ему было все равно… ему теперь было плевать на все: начиная с удивленных и неободрительных взглядов  прохожих и кончая этот странной и ноющей болей в груди. Единственное, что сейчас хотел Вале, так это отдаться первому встречному, и что бы он тр*хнул его до потери сознания, до полного изнеможения, что бы даже рукой и ногой было невозможно пошевелить, быть может, тогда он забудет о нем, перестанет постоянно повторять его имя, едва шевеля бледными и искусанными губами? Быть может, тогда ему станет легче, и все вернется на свои места? Валевида не знал, он вообще никогда и ничего не знал, и теперь впервые в жизни сожалел о своей глупости, которая возможно и была одной из причин случившегося, хотя к чему теперь разбираться, кто виноват и почему – имени не вернуть, связь не сковать из расколовшихся цепочек – ничего нельзя сделать, и именно по этому он идет по улице, засунув руки в рукава тонкой рубашки и скрестив их на груди. И все же почему так происходит? Почему исчезает имя? Вот так вот просто, неожиданно и быстро, так резко, что все это и вовсе может показаться сном, бредом, очередной галлюцинацией при приеме наркотика? – «он просто был не для меня, - останавливаясь у дома и вытаскивая руку из рукава – он просто был не для меня, - глядя на худое и бледное запястье, на котором не было и признака имени, что появилось всего день назад – не для меня. – снова и снова повторял Валевида, словно решив впечатать себе эту мысль в голову да так, что бы она там осталась навсегда – Не стоило к нему возвращаться» - вздохнув снова спрятал руку от ветра и двинулся в сторону переулка, в котором он уже не раз торговал собственным телом, в котором ему было самое место.
А здесь совсем ничего не изменилось: те же груды мусора, обшарпанные стены и удушающий запах спермы, человеческого пота и мочи – Вале улыбнулся уголками губ, подходя к стене, сгибая одну из ног в колене и прижимаясь к этой обшарпанной части своего жилья. Рубашка задралась, оголяя бедро, на котором слабо виднелись старые гематомы и засосы. Короткие волосы неприятно щекотали лицо, давая понять, что произошедшее не было сном и вот оно прямое этому доказательство. Сердце билось неуверенно и робко, то останавливаясь, то нагоняя упущенное, будто бы оно и само не было уверенно в том, что ему следует работать. Глаза были чуть прикрыты, и на ресницах блестела одинокая слеза… нет, она вовсе не от отчаянья, а от этого чертового ветра, что по-прежнему бьет в лицо. А в голове не единой мысли, даже самой маленькой и жалкой, ведь он как-то сказал, что будет думать за него.
Совсем близко раздаются голоса, и уже совсем скоро кто-то заглянет в переулок, возможно для того, что бы выкинуть мусор, а может и для того, что бы снять «ночную бабочку», которой сейчас так не хватает чужого тепла и грубых рук. Голоса усиливаются, и Вале принимает непринужденную позу, сожалея лишь о том, что сейчас у него нет сигареты.
-Малыш. – и толстые пальцы сжимают его волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову назад, сжав губы в тонкую полоску – Да это же, Опиумная принцесса, - мужчина не хорошо улыбнулся, а Валевида чуть приоткрыл рот, изображая фарфоровую куклу с маленькими и белыми зубами – думал, что обкорнаешь себе волосы, и мы тебя не узнаем? – пальцы сильнее сжали волосы, а в лицо пахнуло запахом пива и дешевых безвкусных сигарет – А вот узнали. - сзади раздалось неприятное гоготание вперемешку с пьяной икотой – Ты хоть понимаешь, что ты нам деньги торчишь, крошка? – Вале это прекрасно знал, однако по-прежнему ни как не реагировал на слова громилы, в таких ситуациях лучше молчать, и тогда возможно они его лишь изобьют – Наркота так-то не на деревьях растет и что бы достать ее необходимо попотеть, - его резко прижали к стене с силой ударив головой – и вот такие вот прекрасные ночные бабочки, так же должны потеть, если хотят получать ее. – вторая рука легка ему на бедро, начав ненавязчиво поглаживать его – Но раз наша принцесса такая забывчивая и рассеянная, что почему-то до сих пор не принесла денег, то ей придется отработать их сейчас. – резко завел руку ему под рубашку и сжал ягодицы, отчего по всему телу Вале прошлась мелкая дрожь и неприятно засосало под ложечкой – Ты ведь будешь послушной, девочкой, правда? – разворачивая его и буквально впечатывая лицом в стену – Не слышу ответа. – прохрипел ему на ухо, попутно обслюнявливая ушную раковину юноши своими сальными губами. Скай коротко кивнул, так как одна из рук мужчины по-прежнему сжимала волосы на его затылке – Вот и умница. – раздался смачный шлепок, и в следующую секунду Валевида почувствовал, как его ноги довольно грубо и жестоко разводят в разные стороны, крепко сжимая за лодыжки – Люблю, когда ты так послушен. – улыбнулся, ударяя бабочку по спине и заставляя прогнутся в пояснице – «скотина» - на глазах от боли навернулись слезы, а губы задрожали, выдавая его слабость. Он что-то говорил Вале, но юноша его не слушал, плотно закрыв глаза, он представлял себе идеально чистую комнату, на одной из стен которой теперь красуется уродливый кровавый развод, оставленный небрежно отброшенным шприцом, он представлял себе, как тихо откроется дверь, и хозяин квартиры войдет внутрь, как идеальные брови взметнутся вверх, очки скатятся на кончик носа – «какое безобразие» - Валевида слышал голос Ритсу у себя в голове так четко, словно агнец стоял позади него, твердо и уверенно отчеканивая каждое слово. Он представляет себе, как его бывшая жертва зовет его мысленно и дергает за оборвавшуюся связь, как удивляется тому, что нет ни какой реакции и отголоска – «а потом он возьмет телефон и начнет звонить мне, но не услышит ничего, кроме: «абонент временно не доступен», да» - и пускай такого на самого деле не будет, пускай Ритсу даже не заметит его отсутствия, но сейчас ему так хочется надеяться на то, что его все же будут искать, хотя бы немного – Расслабься, – недовольный голос и удар по заднице, возвращают в реальность – так то лучше. – тихий вскрик сорвался с губ, а сам бабочка инстинктивно дернулся в сторону, когда мужчина начал входить в него – Держите его крепче! – раздался приказ, и пальцы на ногах Вале сомкнулись железными кандалами – А ты не рыпайся, хуже будет, - шершавый язык прошелся по его щеке, оставляя после себя мокрый и неприятный след – сам знаешь. – прошептав «хорошо», Валевида получил в награду резкий толчок, от которого все поплыло перед глазами.
Толчок, еще один и еще, полу-крик, полу-стон застревает где-то в горле на полпути, и он хрипит, беспомощно открывая рот и не издавая больше ни звука. Рука на голове дергает за волосы, с каждым толчком выдирая по паре волосков, рука на груди щедро раздает соскам щипки, изредка выкручивая их до жгучей боли и дрожания колен. Чьи-то пальцы гладят его по ногам, поднимаясь к коленям и игриво щекоча под ними – хочется хорошенько лягнуть этого некто, но он слишком сильно держит, не даваясь вырваться.  Хриплый голос у самого уха, приказывает работать задницей и стонать… Быстрее-быстрее, запрокинув голову назад и спрятав слезы. Быстрее-быстрее, отчаянно сжимая пальцы в кулаки и стирая костяшки в кровь. Быстрее-быстрее, взлетая и падая. Быстрее-быстрее, мечтая об его объятьях и поцелуях. Быстрее-быстрее, одними губами шепча его имя. Быстрее-быстрее... быстрее-быстрее... быстрее-быстрее... Быстрее! что-то горячее течет изнутри, окрашивая его бедра в прекрасный алый цвет... это все нормально… это привычно… это и есть его жизнь, в которой нет места Минами Ритсу.
-Ааах. – тяжело выдохнув, Валевида упал на землю, начав жадно заглатывать воздух, попутно расстегивая верхние пуговицы на рубашке. Все тело болело, начиная от затылка, который лишился нескольких белоснежных волос, и кончая лодыжками, что теперь были украшены темно-синими гематомами – следами от пальцев.
-Чего разлегся? – ударив носком ботинка в живот – Ты не отработал даже четверти наркоты, что вогнал в себя, - снова удар, но теперь по лицу – давай поднимайся. – Вале попробовал подняться, но тут же опять упал – Принцесса. – грубо схватив его за плечи и поставив на колени – Теперь настала пора поработать своим милым ротиком. – вжик… вжик… вжик… вжик… расстегиваются ширинки, и мужчины встают вокруг него – советую спрятать зубки. – чья-то рука ложится ему на затылок и прижимает к себе – Давай детка, доставь нам удовольствие. – обхватить чужую плоть губами, он начал двигать головой вперед-назад, заглатывая орган по самое горло, что бы затем почти полностью выпустить его и снова вобрать себя, чудом избегая рвотного позыва. Вперед-назад, по кругу, от первого до последнего, вперед-назад… опять по кругу… чувствуя как сменяются руки на затылке и чуть улыбаясь самыми уголками губ, когда кто-нибудь ласково гладит, запутывая пальцы в его волосах. А с каждым кругом темп нарастает, но и нетерпение мужчин растет – и вот уже не один, а два члена разрывают ему рот, отчего губы трещат, и из их уголков течет кровь, которая смешиваясь со спермой, украшает его грудь причудливым узором – Быстрее! Быстрее! – множество голосов сливаются в один, а он послушно начинает двигать головой с усиленной скоростью, стараясь не обращать внимания на дикую боль, разрывающую лицо, ведь это кончится… когда-нибудь обязательно кончится… надо лишь еще немного потерпеть, да и к тому же эта боль куда приятнее той, что ржавым гвоздем застряла у него в груди, все сильнее и сильнее вкручиваясь в сердце. – Хватит. – резкий толчок в грудь, и он отлетает в кучу мусора. Неудачно приземляясь на осколки битого стекла. – Думаю, половину ты уже отработал, так, что осталось совсем немного. – можно переесть шоколада, мороженного, мяса и овощей, но вот интересно, можно ли переесть секса?
«Ритсу. – один толкает ему свой орган в рот, второй в анус, еще парочка целятся ему в уши, а остальные наблюдают, что бы затем со свежими силами сменить своих уставших «коллег» - Ритсу. – кто бы мог подумать, что бывает так больно во время траха – Ритсу. – кто бы мог подумать, что люди столь извращенные создания, способные отыметь в любую дырку человеческого тела – Ритсу. – кто бы мог подумать, что крик способен резать горло не хуже самого острого в мире ножа – Ритсу. – кто бы мог подумать, что так сложно сказать это чертово «я тебя люблю» - Ритсу. – кто бы мог подумать, что есть те, кто желает убежать от самого дорого и обожаемого человека – Ритсу. – толчки становятся сильнее, и крики-стоны льются из него не останавливающейся дикой песней боли и страсти – Ритсу. – он лежит на груде мусора, а его тело разрисовано спермой. Одна четверка сменяет другую, и все начинается заново – Ритсу. – они вошли все вместе, в очередной раз разорвав его мозг болью – Ритсу. – больше нет сил стонать и извиваться. – Ритсу. – он просто лежит и смотрит в небо, хрипя, как сломанная кукла – Ритсу. – он столько всего ему не сказал. – Ритсу. – и почему-то ему кажется, что он снова виноват перед агнцем. – Ритсу. – на пару мгновений мир теряет свои краски, и Валевида просто вываливается из реальности, что бы затем вернутся в нее от сильной пощечины – Ритсу! Ритсу! Ритсу!» - Боец зовет своего агнца, но тот его не услышит, не придет, ведь тонкая серебряная нить связывающая их исчезла, порвалась, не оставив ни следа.
-Извини, малыш, но тебе лучше уснуть. – раздался щелчок – «я люблю тебя, Ритсу» - оказывается его будущие похоже на черную дыру – «может, мы встретимся в следующей жизни…» - громкий выстрел вспугнул ворот, примостившихся на мусорном баке
Он лежал на груде мусора старой, изорванной куклой с огромными серыми глазами, что смотрели на небо пустым и туманным взглядом, и ровной дырой в том самом месте, где у людей находится сердце. А завтра в газете, в отделе некрологов, появится короткая статья о шлюхе, которую зверски изнасиловали, а после убили.

Я просто любил тебя три месяца и двадцать пять дней... и безумно люблю теперь. Бай-бай, детка.