Людей вокруг не видно, и хорошо. Иначе кто-то мог бы подумать, что это Сеймей избил пацана в платье, а отводить глаза целому городу слишком хлопотно. Случайный попутчик шёл так, будто знает дорогу, не ныл и не охал как положено жертве насилия – видимо, терпеть побои для него не в новинку. Что и неудивительно при любви к скандальным нарядам и настолько смазливой моське… Взять того же Нисея: снаружи ангел, внутри кусачая псина, никому себя в обиду не даст, разве что родной Жертве – но это так положено, Жертва – хозяин, почти бог, хотя почему «почти»?.. И кужавчастое безобразие Акаме никогда на себя бы не нацепил, у него со вкусом полный порядок, что ни наденет – любоваться и любоваться. И неудивительно, Возлюбленный же. Достоинство у него в крови, иначе и быть не может.
«И всё же у меня есть множество поводов гордиться своим Бойцом.
Что никак не отменяет перспективы воспитательных мероприятий, как только вернёмся.
И ошейник тебе, сладкий, носить до конца своих дней.
Я очень надеюсь, что этот «конец» наступит не раньше чем я сам тебе это прикажу»
Сеймей брёл за своим спутником, глубоко задумавшись, но при этом не забывая поглядывать по сторонам, «прослушивать» пространство на предмет потенциальной опасности, но ему по-прежнему казалось, что в скучных декорациях никого нет кроме них с побитым. Почему, зачем, ведь окажись на его месте Нисей, хотя бы было понятно, как и куда двигаться дальше. Остановка электрички. Теперь ждать. Присесть на лавочку спиной к заросшему скукой городу и гипнотизировать две полоски рельсов, убегающих к горизонту. Акаме упорно не шёл из головы. Протянутые друг другу руки сближаются, и, не дотянувшись друг к другу совсем немного, оказываются в разных осколках нереальности.
- Он появился в моей жизни тогда, когда лучшим выходом было просто лечь и сдохнуть, - Сеймей и сам не заметил, что говорит это вслух, - Я с детства играючи побеждал однокорытников в тренировочных поединках, но теперь по мою голову были посланы профессиональные убийцы. Один – против системы. У меня не было шансов даже просто выжить, не то что победить… Я встретил его крайне вовремя, за шаг до принятия решения погибнуть в бою, не достаться им живым, не позволить врагу сделать из себя очередную бабочку на шпильке. Ощутить настоящую связь, разделить с кем-то Имя… я впервые почувствовал, что я не один во вселенной. И с того времени панически боюсь снова ощутить себя в том самом вакууме. Точнее… боялся до сегодняшнего дня. Теперь просто верю. Верю, что он останется со мной до конца. И мне кажется… что даже сейчас… он где-то рядом, даже если я его не вижу. Ведь я по-прежнему чувствую, что могу и должен бороться. И что на этом пути я не один. И что когда я однажды войду в свой замок победителем, мне будет с кем его разделить.
Звук приближающейся электрички. Пора уезжать и никогда больше не вспомнить этот серый город и случайного попутчика, которому только что вот так запросто выложил всю подноготную, в которой и себе никогда не признавался. На прощанье достаточно помахать рукой, теперь пора войти в приветливо распахнутые двери вагона…и только теперь узнать в незнакомце ЕГО, Одноимённого, родного.

«Кажется, это и было задание. И мы его выполнили»
Сеймей устало привалился к вздрагивающим в такт стуку колёс дверям и прикрыл глаза. Потрезву, в здравом уме и добровольно, он никогда не наговорил бы Нисею всего, что сейчас сказал. Псина не откровений заслуживает, а хорошей взбучки за это путешествие по нереальным мирам. С другой стороны… разве можно найти ответы, не вернувшись к самому началу, не заглянув в глаза собственному безумию?
Ответы получены.
«Будь со мной, Нисей. Это… не приказ, но я так хочу. Не сторожевым доберманом, прикованным к моему трону. Достойным, равным – рядом. Будь со мной. Будь моим»
Ни слова вслух. Но Возлюбленные услышат друг друга и без слов. Они едут домой, только где сегодня будет их дом?.. Там, где можно согреть руки о чашку кофе, или зарывшись озябшими пальцами в волосы родного и тёплого, самого дорогого, самого близкого.
«Дом – там, где ты»
И в этой бесконечной резне должны быть тихие дни. Если за сегодня никто больше не попытается разорвать Возлюбленным глотки, можно считать, что настал именно такой. Пустая электричка, за окнами – вечер и звёзды. И неизвестно, куда лежит путь. Внутри тревожно, тепло, Сеймей сам не заметил, что улыбается чему-то своему, впервые в жизни не ощущая выедающего душу одиночества. Вместе. Рядом. Хорошо.
Поезд ныряет в тоннель, погружая в темноту двух людей, которым ещё предстоит научиться жить, не причиняя друг другу боли. Неизбежность толкает навстречу, но уже не страшно падать во внезапно такие желанные объятия как в бездну, поставив жирный крест на собственной извечной неприступности. Кажется, сейчас случится землетрясение в сто баллов, возникнет цунами до небес, но это всего лишь сердце колотится о рёбра. Время замерло, и с каждым стуком ощущаешь, как сокращается расстояние между протянутыми друг к другу руками. В этот раз – дотянуться, вцепиться, удержать! Прикосновение – вспышка жара, и глаза становятся влажными от переполняющей душу светлой радости.
И снова переход. Яркий свет бьёт в глаза так внезапно, что Сеймей разжимает объятия и вскидывает руки к лицу. Лишь немного попривыкнув к освещению, осматривается: кафе, точка отсчёта. Нисей по-прежнему на полу, одет как и был до этого, горло украшает ошейник. Снять теперь?.. Больше ведь не нужен.
Зеленющие глаза, бесовские, хитрые-хитрые. Нет уж. Пусть ошейник пока остаётся.

Вот и отдохнул. Вот и расслабился. Снова погоня! Три убитых Пары за день для Семи лун слишком мало? Ещё партия смертников на подходе… Сеймей сосредоточился, мысленно ощупывая пространство в поисках врагов. На миг нутро сжалось судорогой страха: много, целый отряд, и отнюдь не беспомощные детишки. На этот раз Минами хорошо подготовился к атаке… Вступать в открытое противостояние бессмысленно, нужно уходить.
Нет. Некуда. Окружены.
Сеймей придавил панику в зародыше – теперь холодный ум нужен как никогда. Придётся прорываться с боем.
- Акаме, готовься. Держись возле меня. Сейчас будет жарко.
На Возлюбленных по-прежнему никто не смотрит: работает заклинание отвода глаз. Скоро оно будет не нужно, но осталось последнее. Сеймей выхватил пистолет из кобуры сонного охранника у дверей, отошёл в центр зала, глубоко вдохнул, снял оружие с предохранителя и выстрелил в потолок, одновременно с этим прерывая контроль над сознанием посетителей.
Несколько десятков глаз резко обернулись на звук, кое-где послышались испуганные ахи. Охранник дёрнулся было навстречу, но второй выстрел разорвал ему горло, окатив ближайшие столики брызгами крови. Сеймей ждал паники, оглушительного женского визга, даже, возможно, героических попыток задержать нарушителей спокойствия, но люди перед ним испуганно замерли, будто превратившись в изредка моргающих манекенов. Лишь официант в конце зала выронил бутылку, но та не разбилась, а покатилась по полу, пачкая ковровое покрытие густо-бордовым.
- Итак, пупсики. Не делаем резких движений, и все останутся живы, - Сеймей зашёл за колонну, опасаясь, что с улицы через окно его может достать пуля снайпера. Сколько может тупить великий семилунный стратег? Был бы Аояги на его месте, наверняка подключил бы к поимке террориста номер один полицию. – Ты, - он кивнул бармену,  - выходи на улицу и говори всем кого встретишь, что Возлюбленный покидает сие гостеприимное заведение с новыми друзьями, которые любезно согласились составить ему компанию. Если же щенята господина сенсея решат помешать нашему веселью, эти милые люди разделят судьбу Летящих и остальных храбрецов. Запомнил? Беги. Дальше, - Сеймей развернул ствол в зал, - ты, ты и ты. Ещё ты. Вышли вперёд. Да веселее! – последняя реплика красноречия ради была сопровождена выстрелом поверх голов заложников, отчего ближайшие к окну столики засыпало осколками витрины.
Выбор пал на самых слабых среди человеческого стада. Две девушки, пацан-подросток и рослый тип с гипсовой повязкой на правой руке. Насчёт последнего Сеймей сомневался, но из-за собственного немалого роста Жертвы Возлюбленного, и заложник требовался повыше: не дело убегать с пригнутой головой, даже под пулями. Репутация отчаянного психа обязывает. А достойного сопротивления однорукий не окажет, да и слишком он напуган, вряд ли станет геройствовать.
«Нисей, прикройся кем-то из остальных. Лучше двоими, мне так будет спокойнее. Четвёртого пустим в расход на пороге, для наглядности. Завяжи глаза и руки всем заложникам кроме длинного. После этого уходим»
Аояги захватил с собой консервный нож, пригодится. Пули тратить впустую – непозволительная роскошь, и так трёх уже нет, а сколько их всего вставил прежний хозяин пистолета, проверять некогда. Сеймей ещё в совсем нежном возрасте любил пострелять по пакетам из-под молока или по голубям из ПМа отца на заднем дворе. Тогда оружие казалось ему через чур тяжёлым и громоздким, теперь пистолет ложился в ладонь как родной. Много лет прошло. Кудрявый мальчик-лапушка вырос, и теперь стреляет по людям. Совершенно с теми же эмоциями, с какими наблюдал когда-то за медленно опускающимися на землю окровавленными перьями. Прерванный полёт. Остановленная бессмысленная микрожизнь. Красиво.
Ха, молодец Акаме! Хорошо вымуштрован: может голову дома забыть, но моток скотча у него всегда с собой. И обездвиживает будущую падаль Боец виртуозно: быстро, аккуратно – Возлюбленный же! Со стороны улицы доносится вой сирен. Стоило предупредить Нисея, чтобы не бегал перед окнами, ну да ладно, сам сообразит. Всё.
«На выход»
- На выход! – Сеймей пнул высокого заложника по внутренней стороне колена и потолкал вперёд. Нисей поведёт остальных. Пусть держится сзади, под пули ему лезть ни к чему.
«Выходим через чёрный вход – там наверняка найдётся какой-нибудь служебный транспорт. Ты поведёшь»
Город встретил Возлюбленных сумерками и целой батареей направленных на них стволов. Позади полиции, где-то в тени, в конце квартала, угадывалась поддержка из Семи лун: напряжённое пространство, страх, ненависть. Мутно-бурое с проблесками багряного. Серые силуэты, готовые вступить в бой по приказу невидимого командира.
Бармен наверняка поставил в известность охотников за опальными головами, раз те не открыли огонь сразу. Находиться под прицелом было… забавно?
«Всё равно будем играть по моим правилам!»
Сеймей криво усмехнулся, вытаскивая вперёд одну из заложниц. Нисей перестарался, склеивая ей ноги: слишком туго, девка едва переступает.
- Господа, посторонитесь – не хочется испачкать вам мундиры кровью, если вдруг у меня дёрнется рука и я нажму на курок, - Жертва Возлюбленный приставил ствол пистолета к подбородку парня в гипсе, свободной рукой толкнул в спину девку. Та внезапно вышла из ступора и завыла в голос, порываясь бежать, но тут же рухнула носом на асфальт, продолжая истошно вопеть.
Как некстати. Что ж, сама вынудила. Выстрел, и затылок бестолочи превращается в кровавое месиво.
«Вон фургон, продвигаемся к нему»
Только бы остальные заложники не последовали примеру истерички. Высокий что-то занервничал… пришлось врезать по уху прикладом, затих.
- Открывай, - приказал Сеймей однорукому, подведя его к двери фургона. Пропустить внутрь Нисея и девку. Больше четверых в кабине не поместятся, и то одному придётся сидеть у кого-то на коленях. Что ж, господин в гипсе, вы самое слабое звено – прощайте. Лезвие консервного ножа входит в висок парня как в гнилое яблоко. Красные пятна на рукаве, снова! Отвратительно. Бесит. Возлюбленный сбросил труп под колёса фургона и захлопнул дверь:
- Газуй, Акаме!
Педаль в пол. Посмотрим, годится ли эта груда железа для побега из лап самой смерти.