Фанфик
Рицка\Соби
Соби\Ритсу

Рицка

Сэмей не умел делиться до того момента, пока не увидел своего маленького братишку. Мать оставалась в больнице так долго, что он решил, что она умерла, но когда его, наконец, привезли к ней, вместо смерти Сэмей увидел личико своего новорожденного брата. Мама улыбнулась и позвала его.

- Иди, поздоровайся со своим братиком, Сэмей. Разве не прелесть?

Сэмей читал о младенцах, о том, как все обычно врут, когда называют их красивыми, а те похожи на вонючих, постоянно вопящих ошпаренных обезьянок.
Рицка был совсем не такой.

Брат спал: опущенные полукружья век, очерченные тонкой линией ресничек, малюсенькие кошачьи ушки, свернувшиеся бутончиками у самой головы, еще не распрямились.

Сэмей не мог дождаться, когда же Рицка наконец проснется, чтобы поиграть с ним, чтобы увидеть, как кошачьи ушки впервые дернутся в его сторону.

Любить кого-то – значит делиться.
Сэмей знал, что значит быть любимым.

Соби

Достичь совершенства - значит четко обозначить границы, правильно определить категории, принять быстрые решения на основе точных суждений. Если тебе не удается выявить опасность, если ты не в состоянии принять нужное решение из-за минутного колебания, битва будет проиграна и порядок превратится в хаос.

Битвы никогда не были игрой. Их нельзя было инициировать просто так, для практики; у них всегда есть значение, потому, что каждое поражение означает торжество хаоса над порядком.

Свет, побежденный тьмой. Истина, уступившая заблуждению.

Сэмей учился упорно и целеустремленно, схватывая все на лету.
Ни одного бессмысленного поступка, никакой порывистости. Он стал совершенством - потому, что иначе и быть не могло.
Ровесники восхищались им и уважали даже больше иных учителей – кружок почитателей, держащийся на расстоянии. Вокруг Сэмея была стенка – смотри, но не касайся.

Это заставляло их следить за своим поведением: сомнительная шутка или глупое замечание могли стоить им потери драгоценного внимания кумира. Никому не нравится быть парией, отвергнутым, а Сэмей, как никто другой, умел исключать человека из зоны своего внимания.

Единственное существо, которое никогда не смог бы игнорировать, Сэмей встретил в тот день, когда ему представили его Бойца.

Ритсу-сенсей ждал его в пустынном атриуме, задумчиво стряхивая пепел сигареты в чашу маленького фонтанчика. Учитель был бы его идеалом, не имей он этой гнусной привычки. Увидев приближающегося мальчика, тот явно скис:

- Наконец-то, Аояги-кун. Опаздываете, - раздраженно начал он.

- Как скажете, сенсей, но сейчас ровно пять минут четвертого, и я пришел на пять минут раньше, - поклонился Сэмей, стараясь звучать как можно спокойнее и сдержаннее. Он ненавидел оправдываться, но, когда был прав, отстаивал свою правоту до конца.

Ритсу-сенсей придавил окурок каблуком:

- Это Агацума Соби – ваш Боец, Аояги-кун, - бросил он.

А потом Ритсу-сенсей что-то говорил об идеальном балансе в Боевой Паре, о таинственной предопределенности отношений между Бойцом и Жертвой… Ясность ума и четкость движений – символ Боевой Пары, безупречность взаимодействия – идеал взаимосвязи между двумя.

И, впервые в своей жизни, Сэмей не слушал его - этот мальчик, Агацума Соби, стоял очень тихо, сжимая ладони, опустив голову, будто рассматривал что-то на земле. Одетый в ослепительно белую, чуть великоватую ему рубашку, босой, он не двигался; только светло-коричневый хвостик робко жался к бедру, выражая любопытство и стремление.

Соби был идеален.

В тот миг, Сэмею почудилось, будто в мире не осталось никого, кроме них.

Он почти не обращал внимания на слова сенсея, когда тот упрекал его в высокомерии, рассказывал, как великолепно обучен Соби и что другие учителя были против их объединения, и он сам проверит, достоин ли Сэмей такого идеального Бойца.

Сэмей не слушал. Он сразу понял: Соби принадлежит только ему.

- Благодарю вас, сенсей, за оказанное доверие,- сказал он, делая шаг вперед, и протянул Соби руку. – Постараюсь не разочаровать вас и школу.

Его слова были пусты; слишком обязательны, чтобы быть искренними.

Важно были лишь то, какими тонкими гладкими были длинные пальцы, коснувшиеся его ладони. Как много силы было скрыто в них.

- Соби, - он справился с возбуждением и в голосе появились властные нотки – Нам пора. Попрощайся с сенсеем.

- Благодарю вас, учитель, - грациозно поклонился тот, не пытаясь отнять руку.

- Навещай меня почаще, Соби-кун, - ласково ответил Ритсу-сенсей.

Его пальцы скользнули в длинные светлые волосы и небрежно потрепали их - с оттенком чего-то, что совсем не понравилось Сэмею. Его глаза сузились, наблюдая, как пропахшая никотином рука нежно почесывает за палевым ушком.

- До свидания, учитель, - неприязненно сказал Сэмей и тут же пожалел о собственной несдержанности, заметив искорку злорадного веселья в глазах Ритсу-сенсея.

Потянув Соби за руку, он решительно зашагал к воротам.

- От тебя несет, - выдавил Сэмей.

Соби ошеломленно смотрел на него. Теперь он всегда будет смотреть только на него.
– Придешь домой и сразу же вымоешь голову, понял? Ненавижу сигаретный дым.

- Хорошо, Сэмей, - прошептал Соби.

Сэмей не будет делиться ни с кем и никогда. Только он и Соби. Совершенство.

Сэмей

- Господи, Соби, да что с тобой такое сегодня?

Они опять выиграли. Едва. Соби чуть опоздал с применением третьего заклинания и все пошло, как попало. Приказ, заклинание, контрудар, защита – все из-за секундного колебания.

- Прости, Сэмей, - Соби смущенно теребил манжеты рубашки.

- Не надо извиняться. Просто делай, что тебе говорят, - резко сказал Сэмей. Некоторое время они шли молча. Сэмей никогда не позволял себе срываться, но сейчас он жалел, что не может сломать что-нибудь или разбить вдребезги.
Соби шел чуть позади. Опять отставал.

- Быстрее идти не можешь? Или хочешь истечь кровью посреди улицы?

- Извини, - пробормотал Соби. Сэмей стиснул зубы: иногда ему хотелось, чтобы их отношения были менее формальными. Может, стоило позволить Соби болтать о всякой ерунде вроде музыки, кино, школы. Как делают друзья.

Но он не мог позволить себе этого. Даже незначительное колебание в равновесии между Бойцом и Жертвой ведет к ошибкам. Таким, как сегодняшняя.

- Залезай в окно, - приказал он Соби, остановившись у дверей своего дома, - родители еще не спят.

Соби завернул за угол и Сэмей поморщился – надо быть с ним строже.

Когда он вошел в свою комнату, Соби уже успел достать аптечку и что-то искал, напевая модный попсовый мотивчик.

Комната наполнилась резким запахом антисептика. Кое-как стянув рубашку, Соби пытался промокнуть кровоточащие полосы на спине. Новые, поверх едва заметных старых.

- Дай, помогу, - Сэмей старался подавить раздражение, вспыхивавшее внутри всякий раз, когда он видел эти шрамы. Он ненавидел их. Шрамы не от сражений, оставленные не им –следы чужих прикосновений к его собственности, беспечных, неосторожных.

- А Кё говорит, что результаты по математике не имеют значения, раз мы все равно собираемся поступать на факультет живописи, - воодушевленно рассказывал Соби, в то время как Сэмей обрабатывал порезы на его спине. – А еще он говорит, что у меня лучше получается в классическом стиле, и что мне стоит выбрать японскую живопись основным предметом, вместо масла. Хотя мне надо еще…

В последнее время Соби постоянно говорил об этом Кё, с которым познакомился на подготовительных курсах, с которым будет сдавать вступительные экзамены, ходить на практики, заниматься всем, к чему Сэмей не имел никакого отношения. Всем тем, что являлось его миром, его жизнью вне их боев, о которых уже слагают легенды.

Сэмей не мог контролировать этот другой мир, он был вынужден делить Соби. Они больше не были совершенством. Этот чуждый мир мешал им.

- Заткнись, - рявкнул он.

Соби ускользает, - подумал Сэмей, и почти звериное чувство собственности, рванувшее изнутри стальным крючком, ошеломило его.

Соби оглянулся на него – взгляд был полон боли:

- Прости меня, Сэмей. Прости, я виноват… мы почти…

Сэмей молчал, обводя контуры старых шрамов кончиками пальцев. Как бы он хотел стереть их своими прикосновениями.

- Замолчи, - тихо повторил он.

Кожа между шрамами была такой нежной… И даже в потемневших, едва заметных линиях была своя эстетика.
От запаха антисептика и йода кружилась голова. Он медленно накладывал повязки, задумчиво, почти сонно, наблюдая, как пропитывается кровью белоснежная ткань. Соби снова мурлыкал ту песенку и Сэмей заметил, что вторит ему.

Он медленно опустил голову, прислонился щекой к горячей коже на плече и закрыл глаза. От Соби пахло сладковато-острой смесью пота и его нового геля после бритья. Сэмей вдруг подумал, как сильно тот вытянулся за последние месяцы. Он помнил, как впервые почувствовал незнакомый аромат и как смущен был Соби. И пусть Сэмею нравилась эта новоприобретенная свежесть кожи Соби, он сделал вид, что не заметил.

- Ммм… - он уткнулся в шею Соби, закрывая глаза. Позволил себе забыть о контроле на мгновение, оба они забыли.

И пальцы Соби зарылись в волосы на его затылке, поглаживая, моля о большем. Все звуки причудливо смешались вокруг него: стрекот сверчков за окном, скрип проезжавшего мимо велосипеда, неровное, сбивчивое дыхание Соби.

Сэмей сквозь ресницы любовался его лицом, таким прекрасным в обманчивом лунном свете, чувствовал прикосновения к своей щеке, тлеющий жар губ Соби на своих губах.
Прижаться бы к этому гибкому телу и замереть вот так…

– Сэмей, - прошептал Соби, и черные ушки дернулись вверх.

Сэмей пришел в себя. Они были Бойцом и Жертвой, Господином и Слугой. Он не должен был позволять себе подобного.
Резко оттолкнув от себя Соби, торопливо застегнул верхние пуговицы своей едва не сползшей рубашки.

На лице Соби ясно читалось разочарование. Он был так близко, коленопреклоненный, жаждущий… Но Сэмей просто не мог допустить, чтобы это произошло.

Иначе он потеряет контроль.

Он проклинал себя сейчас за невозможность проявить слабость, за обязанность отдавать приказы. И не отдаваться самому, никогда.

- Иди домой, Соби, - тихо приказал он, отворачиваясь. Выносить его близость Сэмей больше не мог.

- Сэмей, я… - Соби робко улыбнулся и, протянув руку, вновь коснулся его щеки. Прежде чем он осознал, что делает, Сэмей потянулся к этой ласке, почти сдаваясь...

- Я же сказал тебе идти домой! Ты что, не понимаешь? – прохрипел он, почти срываясь на крик.

- Это приказ, Соби. Убирайся.

Кому-то из них надо быть взрослым, ответственным, нести эту ношу.
И этим кем-то был он, Аояги Сэмей. Он обязан быть сильнее.

Многие уступали искушению, биологическому императиву, превращались в посмешище. Жалкие и слабые, они запутывались друг в друге, погружаясь в вязкую муть нелепой зависимости.

Сэмей даже думать, что подобное может произойти с ними. Он очертит границы и выстроит стены, сделает все, чтобы оградить их от слабости.

Соби должен остаться безупречным.

Он едва обратил внимание, как Соби искал свое пальто, не видел, как тот вытирал скулы тыльной стороной ладони, не слышал стука хлопнувшей ставни. Сэмей сидел без движения, наклонившись вперед, и длинная челка скрывала его глаза.

- Убирайся, - прошептал он в пустой комнате, сжимая кулаки.

Сенсей

Кабинет Ритсу-сенсея не был тем местом, куда обычно приходили удрученные студенты в поисках утешений. Нытикам не было места в этой школе; даже если такие и оставались, они бы никогда не посмели показать свою слабость перед ним.
Но Агацума Соби всегда был особенным.

- Успокойся, Соби-кун, - велел хозяин кабинета, не особенно рассчитывая, что его совету последуют. Резкий свисток чайника заставил Ритсу подняться и заняться чаем. Соби не сдвинулся со своего места на диване, где он сидел, закрыв лицо руками.

Мальчик был слишком тих и молчалив, едва прислушиваясь к его вопросам о новых тактиках и стратегиях, которым тот научился в последнее время.

- И-извините, сенсей, - запнулся Соби, и Ритсу надеялся, что тот не заплачет, чтобы ни послужило причиной расстройства. Учитель не переносил истерик. И уж кто-кто, а Соби знал это лучше других.

- Что этот безмозглый мальчишка сделал тебе, Соби-кун? – спросил он, разливая чай по чашкам и протягивая одну из них любимому ученику.

Соби кивнул с благодарностью:

- Ничего, сенсей, - Ритсу недоверчиво приподнял брови и Соби тут же оговорился, - Ничего плохого, сенсей. И он вовсе не безмозглый.

Ритсу решил сесть рядом с Соби. Он и не знал, что будет так сильно скучать по своему любимцу. Впрочем, другие никогда не были такими безупречными, такими терпеливыми и сильными.

- Учитель? – поднял глаза Соби, когда пальцы Ритсу коснулись его колена, поглаживая.

- Что, Соби-кун? – он и не представлял, что, коснувшись этого мальчика, уже не сможет остановиться. Пальцы бесстыдно крались вверх по бедру, и то, каким обманчиво спокойным был Соби, распаляло Ритсу.

- Учитель…Боец и Жертва связаны, учитель, - выпалил Соби. О да, это было напоминанием ему, намеком на то, кому Соби принадлежал.
Ритсу предпочел не слышать этих слов – он и не забывал.
Соби дрожал, полувостроженно-полуиспуганно, но не пытался отодвинуться. Совсем, как его учили.

- Да, Соби-кун, связаны. И порой связь становится глубже…интимнее.

- Но Сэмей не хочет…