Глава 26. Теряя контроль.

Нисэй вертел в руках синюю зажигалку, ловко перехватывая ее пальцами. Он сидел на низенькой скамейке в парке, не замечая холодного промозглого ветра, который давно уже разметал полы не застегнутой куртки, лишив остатков сохраненного тепла, и смотрел куда-то вдаль, ни на чем конкретно не сосредотачиваясь.
Ночью позвонил Сэймэй и странно хриплым голосом сообщил, что вызвал Соби на поединок. Нисэй даже не сразу сообразил, что именно сказал Возлюбленный, а когда понял, то с силой сжал трубку в ладони так, что еще немного и она бы разлетелась на куски пластика и мелких деталей. Ему в ухо давно уже неслись короткие гудки, когда он, наконец, опустил руку с телефоном и повернулся к окну: все о чем он так долго мечтал, должно было случиться завтра… нет, уже сегодня. Сэймэй блестяще сыграл свою роль, сам того не подозревая. Боец устало провел рукой по своему лицу.
Осталось совсем немного, и Нисэй не мог сидеть и ждать дома назначенного часа. Он пришел в парк задолго до начала боя, сел на эту скамейку и сидел на ней уже несколько часов, погруженный в свои мысли и чувства. Перед глазами юноши то и дело возникал образ любимого человека и он его смаргивал, словно снег, со своих ресниц, улыбался тому, что невольная ссылка подходит к концу, что скоро все закончится и тогда… тогда все будет как раньше: «Любое живое существо стремится сделать так, чтобы ему было хорошо. Я тоже, я тоже к этому стремлюсь, Минами. И если для того, чтобы ты признал меня, придется сражаться с ним, то я это сделаю. Ты же любишь победителей, верно? Это будет мой бой, мой поединок и моя победа: я докажу, кто из нас двоих более достоин занять место возле тебя».
Под тяжестью шагов заскрипел снег, Нисэй перестал вертеть зажигалку, убирая ее в карман куртки, и только сейчас ощущая, как он продрог. Не надо было поворачиваться, чтобы посмотреть, кто подошел: Возлюбленного он узнавал мгновенно.
Сэймэй счистил снег перчаткой и сел рядом с Нисэем. Тот слегка наклонил голову в его сторону:
- Ты рано.
- То же самое я могу сказать и о тебе, - отозвался Сэймэй.
Нисэй пожал плечами и поднял воротник куртки, утыкаясь в него носом:
- Мне не хотелось оставаться дома, - просто ответил Боец.
Сэймэй молчал. Молодой человек повернулся к своей Жертве и увидел, как бледен Возлюбленный: казалось на его лице не осталось ни одной кровинки, под глазами пролегли темные тени, как будто он не спал всю ночь. Нисэю захотелось скептически фыркнуть: было похоже, что парень нервничал и очень сильно. Тонкие сильные пальцы мяли кожу перчаток, чуть подрагивая и замирая время от времени.
- Нисэй, - наконец произнес Сэймэй, - я надеюсь, что ты понимаешь, что этот бой – это не бой с моим братом?
- Понимаю, - Нисэй внимательно вглядывался в лицо Сэймэя, - он может вообще не участвовать.
Возлюбленный поморщился, словно у него внезапно заболел зуб:
- Он будет участвовать. Но он не должен пострадать, ты меня понял? - Сэймэй посмотрел тяжелым взглядом в глаза Нисэя.
- Мне не нужен твой брат, Аояги. Разбирайся с ним сам.
- Тебе нужен Соби, - это была констатация факта и Сэймэй произнес настолько буднично эти три слова, что Нисэй вопросительно приподнял бровь.
- А ты против? Стало не по себе? Зачем тогда назначил бой?
Сэймэй возмущенно посмотрел на Нисэя:
- Не заговаривайся! Я вызвал его на поединок и это все, что тебе надо знать. Просто я приказываю тебе: Рицка не должен пострадать.
- Да, понял я, - не было желания ни шутить, ни поддразнивать Возлюбленного, хотя, в другой обстановке, Нисэй так бы и поступил.
Остаток времени они просидели на скамейке молча. Молчали и тогда, когда на противоположном конце аллеи парка появились две фигуры: Соби и Рицка.
Сэймэй поднялся, сжав перчатки так, что у него побелели пальцы рук: «Рицка», - единственное слово, которое билось в висках, отдавалось бешеным пульсом, не отпускало Возлюбленного. Стало даже смешно: догадывался ли мальчик о том, какое влияние он имел на своего брата? Одно его имя действовало на Сэймэя сильнее, чем сотня слов-заклинаний. И ранило тоже… сильнее: «Как брат не понимает, что мы с ним одно целое? Как не понимает, что он мой, только мой и никто больше не имеет права приближаться к нему? Я хочу вернуть Рицку себе, - взгляд Возлюбленного потемнел, - Я совершил ужасную ошибку, но я ее исправлю».
Одинокое ушко на голове Возлюбленного вздрогнуло и предательски поникло, прижимаясь к черным густым волосам.
Нисэй тоже встал со своего места. Внутри было пусто так, как и всегда перед боем: лишние эмоции пропали, оставив только холодную решимость одержать победу любой ценой.
Соби шел, сжимая горячую ладошку своей Жертвы, но взгляд его был прикован к Сэймэю. То, что сейчас творилось в душе Бойца, описать было невозможно: «Сэймэй, я и представить не мог, что буду вынужден драться против тебя. Почему? Почему все так запуталось? Если ты считаешь виновным в этой ситуации меня, то я готов понести любое наказание. Но Рицка… Сэймэй, к чему ты стремишься в своей ненависти ко мне? Что изменится, если меня не станет между вами? Ты же сам отдал меня! Я не понимаю. Я не хочу драться против тебя, не хочу причинять тебе боль, но я хочу защитить Рицку. Хотя, что будет больнее для твоего брата, Возлюбленный: разящие слова-заклинания или взгляд родного человека, стоящего напротив?» Соби вздохнул и почувствовал, как тонкие пальчики Рицки крепче сжались на его руке.
Боец повернул голову к мальчику:
- Рицка?
- Соби, - паренек смотрел куда-то себе под ноги, не в силах поднять взгляда на тех, к кому они сейчас подходили, - я…
Он запнулся на полуслове, не зная, как попросить Бойца о том, чего бы хотел: не смотря на всю свою вчерашнюю решимость сразиться с братом, выполнить это дурацкое его желание поединка, мальчик чувствовал себя глубоко несчастным из-за того, что не хотел, чтобы Сэймэй страдал. О том, что старший брат сам причиняет ему боль, Рицка старался не думать: «Я люблю тебя, онии-сан. Прости…»
Но Соби все понял и без слов:
- Рицка, я не причиню вреда Сэймэю.
Мальчик доверчиво посмотрел в лицо молодого человека:
- Правда? – кошачий хвостик коснулся ноги Бойца.
- Да, - такое короткое слово, словно тонкая линия росчерка под собственным приговором: «Проиграй».
Рицка, словно прочтя мысли Бойца, тихо прошептал:
- Я боюсь за Сэймэя: не хочу, чтобы ему было больно, но… я не хочу, чтобы было больно и тебе.
Соби вздрогнул и сердце забилось на порядок быстрее.
- Рицка?
- Соби, я чувствую, что что-то тут не так. Ты победишь?
- Если мой хозяин это прикажет.
- Соби…
- Прости, – если мальчик не хочет уклончивых ответов, то есть один способ: сказать напрямую, - Ты хочешь, чтобы я выиграл?
- Хочу.
Рицка чувствовал, что это будет очень тяжело, учитывая просьбу, но как выбрать: как выбрать между двумя людьми, которые столь важны для него? Брат и Соби – те, в ком он нуждался, непостижимо сразу в обоих, но получалось так, что его заставляли выбирать. И ради чего, зачем - Рицка не понимал.
- Значит так и будет, Рицка. Ничего не бойся: я не сделаю Сэймэю больно.
Они подошли к ожидающим их Нисэю и Сэймэю.
- Я думаю, что не будем затягивать ритуал приветствия, Агацума? – с места в карьер спросил Нисэй.
Ему не терпелось начать поединок, и какие-то пустые разговоры казались неуместны: «Ты и я, что бы там не думал Возлюбленный. Чего бы он не пытался достичь этим поединком, если его цель – победа, то проблем не возникнет».
Соби выпустил руку Рицки, положив вместо этого ладонь ему на плечо:
- Не будем, Нисэй.
- Мой хозяин вызвал вас на поединок: подтверждаете? – Нисэй скользнул взглядом по мальчику, его личику, ставшему таким неуверенно-растерянным, и даже слегка качнул головой, словно бы предостерегая Рицку от необдуманных слов, которые могли продиктовать чувства к брату.
Но мальчик негромко произнес, смотря куда-то в сторону:
- Подтверждаем.
- Агацума? – Нисэю было важно услышать это именно от Соби, от этого выскочки, неудачника, вора! – черноволосый с усилием подавил судорожный вздох: одна только мысль об Агацуме, о том, что Ритцу предпочел его, выводили молодого человека из себя.
- Ты сомневаешься в словах моей Жертвы, Нисэй? – Соби снял очки и положил их в карман пальто, так и не ответив на вопрос.
А Нисэй почувствовал, что эти слова задели Сэймэя: по тому как натянулась ниточка Связи между ними, по жестам и выражению глаз, по отдаленному ощущению гнева Возлюбленного. И Нисэй внезапно понял, зачем Сэймэй все это затеял. Осознание было таким неожиданным и невероятным, что он с удивлением обернулся к своей Жертве. Глаза Возлюбленного выдавали его с головой: достаточно было один раз увидеть, как Сэймэй смотрит на Рицку и все становилось на свои места. «А ты просчитался, Аояги», - без иронии, даже сочувственно, подумал Нисэй. То, что видел Боец, очень напоминало ему себя, только… это было уже слишком.
Молодой человек отвернулся от так и не проронившего ни слова Сэймэя: «Теперь точно один на один: слушаться приказов умалишенного я не намерен».
Рицку в расчет Нисэй не брал.
- Загрузка боевой системы!
- Загрузка боевой системы!
Пространство системы распахнулось подобно крыльям бабочки. Рицка почувствовал, что это несколько по-другому, чем в прошлый раз. Тогда темнота развернулась, мягко обволакивая, затягивая, вытирая все вокруг. Сейчас же все произошло слишком стремительно, словно кто-то во всем мире выключил свет. И у системы теперь был звук, а не то абсолютное безмолвие: шорох, похожий на шелест сотни невидимых маленьких крылышек или листочков. Он был везде, он сыпался как песок: забивался в уши, в нос, в глаза – мешал слышать и дышать, смотреть.
Рицка невольно потер кулаком глаза, пытаясь прогнать неприятные ощущения.
По спине мальчика мягко прошлась ладонь Соби:
- Рицка, с тобой все в порядке?
- Да, - как-то сипло ответил Рицка, отводя руку от лица и замечая, как дернулся Сэймэй, увидев заботливый жест Соби.
Касание Бойца уменьшило зуд в глазах, и Рицка улыбнулся, взявшись за рукав плаща Соби:
- Спасибо.
Соби кивнул, его рука, чуть дрогнув, так, словно он сомневался в правильности своих намерений, поднялась и пальцы коснулись щеки Рицки. Боец с нежностью посмотрел на свою Жертву и занял свою позицию чуть впереди мальчика.
Сэймэй еле сдерживался: когда появились Рицка и Соби, он еще мог как-то себя контролировать, но сейчас, видя, как Боец касается брата, как ласково смотрит на него, сколько в этом благодарности и понимания – Возлюбленный чуть не рычал от бессильной злобы. Этот человек воспользовался расположением Сэймэя, тем, что Возлюбленный доверил ему своего брата, и теперь, даже не стесняясь, гладит и трогает его! Если бы это было при других обстоятельствах: не в системе, не при Рицке, то Сэймэй бы четко определил статус Бойца, про который Соби, видимо, совершенно забыл.
- Ты чувствуешь это, Сэймэй? – ликующим шепотом спросил Нисэй, - Ты это чувствуешь?
Возлюбленный отвлекся от гневного созерцания Пары напротив:
- О чем ты? – мысли с трудом возвращались от желания устроить банальный мордобой к необходимости четко регламентированного поединка.
Нисэй почти смеялся: улыбка была такой широкой, что пугала своим безумием.
- Когда встречаются равные по силе Бойцы или около того, то система начинает оживать. Неужели же ты не слышишь этот звук? Звук наших Сил, которые входят в резонанс друг с другом: Агацуме даже не надо бросать мне вызов! Я слышу его и без слов!
Боец все-таки тихо рассмеялся, запрокидывая голову назад.
- Ты свихнулся.
- Да, да, - Боец говорил слегка с придыханием и, выпрямляясь, громко повторил, - Да! И не меньше, чем ты!
Сэймэй не успел ответить что-либо достойное, когда Нисэй обернулся и протянул ему руку:
- Я хочу победить. Мне плевать на его Силу: у меня есть своя и она намного больше.
Возлюбленный посмотрел на протянутую ладонь:
- Ненавижу, когда меня кто-то касается.
- Я тоже, - ответил Нисэй, сощурив глаза.
И Сэймэй, сглотнув, сжал его руку до боли, чем вызвал воистину лисий оскал Бойца.
- Победи!
- Как прикажете, хозяин! – и прежде, чем отвернуться, небрежно бросил, - Что я могу сделать с побежденным?
- Все, что пожелаешь, но… ты еще не выиграл.
- Это вопрос времени, Возлюбленный.
И тут же без малейшего перехода и предупреждения, Нисэй сделал жест рукой в сторону Соби и Рицки, которые о чем-то переговаривались:
- Невидимые звенья, связующей цепи, не утаить, и я срываюсь на мгновенный шаг. Натягивая поводок, я разрываю звенья, лишаю Связи – сосуд души, пронзая, разрушаю!
Заклинание искрами расцвело на пальцах Бойца. И он, перехватив сгусток энергии поудобнее, швырнул его вперед, словно бейсбольный шарик.
Соби мгновенно подобрался, а Рицка, замерев на какую-то долю секунды, рванулся к нему и обнял сзади, утыкаясь лицом куда-то между лопатками молодого человека в мягкий шелк спадающих волос. Впрочем, тут же отскакивая в сторону, оставляя Соби стоять с какой-то совершенно неуместно счастливой улыбкой на лице.
Рука Бойца взметнулась навстречу летящему заклинанию и оно, встретившись с ладонью, разбилось, осыпалось блестящими осколками, которые исчезали там, где должна была быть земля.
Молодой человек подхватил несколько падающих искр, оставшихся от атаки:
- Ты не сможешь так легко справиться со мной! – его пальцы сжались, а когда Соби вновь раскрыл ладонь, то заклинание Нисэя обрело вторую жизнь.
Сэймэй потрясенно смотрел на своего бывшего Бойца: «Почему он никогда так не дрался в Паре со мной?!» Возлюбленный не узнавал лица Соби: не узнавал без привычно загнанного выражения глаз, не узнавал без виноватой улыбки, так похожей на улыбку человека, который… Челка упала на глаза Сэймэя: «Нет».
Нисэй лишь усмехнулся словам Соби:
- Какая самоуверенность, Агацума. Уж не думаешь ли ты, что это все на что я способен?
- Нет, не думаю. Только ты ничего не добьешься: я дерусь ради своей Жертвы! – взмах рукой, держащей заклинание, и энергетический сгусток преобразился в светящийся хлыст, - Остановлю любое зло, способное разрушить то, что стало жизнью. Не поводок на мне – ошибка в заклинаньи – а дар, что наделяет Силой! И промах твой, тебе я возвращаю!
Хлыст с шипением рассек мрак системы, отрываясь от пальцев Соби, начиная жить своей жизнью: огненной змеей устремился к Нисэю, извиваясь, перекручиваясь, сворачиваясь кольцами и распрямляясь.
Сэймэй отступил на шаг от обдавшей его жаром волны, исходящей от заклинания. И Нисэй, ощутив это губительное движение Жертвы, неуверенность, промешкав лишь сотую долю секунды, получил раскаленным концом кнута по щеке.
Испуганно вскрикнул Рицка, увидев дернувшуюся в сторону голову Нисэя и красные капли, брызнувшие от удара, застывшие в темном пространстве рубинами и тяжело опавшие вниз.
И все же инстинкты Нисэя были слишком сильны: он успел поставить блок, который отразил его же заклинание, так удачно усиленное Соби. «к**!» – выругался про себя Нисэй, чувствуя, как по щеке стекает горячая влага.
Пальцы парня прошлись по лицу, смазывая кровь. Не отрывая взгляда от Соби, Нисэй лизнул испачканную руку:
- Тебя можно поздравить: ты смог меня достать. Но это конец.
Сэймэй шагнул к Нисэю:
- Нисэй, не смей!
- Ну, почему же, Возлюбленный? – голос Нисэя лился как патока, - В любви и войне все способы хороши, нэ?
- Придурок! Я же тебе приказал!..
- А я и не ослушался! – отрезал сердито парень: «Я не могу сейчас отступить! Не могу!»
- Соби, - Рицка подался чуть вперед, - что он имеет ввиду: конец? Но ведь это ты его достал!
Боец слегка качнул головой:
- Я достал его, Рицка, но… ничто так не усиливает заклинания, как использование крови. Если я не ошибаюсь, то именно это и собирается сделать Нисэй.
Соби говорил спокойно, но мальчик, все же, уловил нотки беспокойства в его голосе:
- Ты что-то не договариваешь!
Молодой человек наклонил голову, словно раздумывая: говорить или нет?
- Соби! – кошачий хвостик Рицки раздраженно вильнул.
- Заклинания, основанные на крови, имеют огромный потенциал поражающей силы. Даже если я отобью его атаку, все равно нет уверенности, что ты не пострадаешь - это обоюдоострое лезвие, - Соби сжал руки в кулаки: «Сэймэй, не позволяй ему! Неужели ты не понимаешь?!»
Рицка прерывисто вздохнул, и его ушки, чуть подрагивая, опустились:
- Я не боюсь его атак! Я же Жертва – это мой долг принимать удары на себя…
- Нет! – голос Соби звучал категорично, - Этого не будет!
- О чем ты говоришь? Я могу справиться с этим! И потом, - Рицка замолчал и почти шепотом добавил, - ты же со мной. Чего мне бояться?
Слова мальчика согрели своей верой, и Соби принял решение: «Это единственный способ погасить атаку Нисэя: единственный, позволяющий надеяться, что Рицку не заденет. Во всяком случае, не принесет ощутимого вреда, - Боец отбросил со лба пряди волос и посмотрел на стоящего напротив Возлюбленного, - Сэймэй, я на тебя надеюсь. Позаботься о нем».
Все существование Соби сводилось лишь к беззаветному служению своей Жертве. Но от него отказались, отдав другому как надоевшую игрушку. Боец ждал того же равнодушия, жесткости и, может быть, даже жестокости от мальчика, но получал он совсем иное: кто бы мог подумать, что в нем, в Агацуме Соби, кто-то будет видеть человека, а не Бойца, чья функция сводится только защищать и подчиняться чужим приказам и прихотям.
- Соби, - мальчик протянул руку и коснулся локтя молодого человека, - ты сможешь.
И Боец кивнул, но не словам своей Жертвы, а собственным мыслям, которые невольно одобрил Рицка:
- Я смогу, Рицка. Тебе не стоит беспокоиться. Я смогу…
Соби выпрямился, поднял голову, и ветер системы подхватил его волосы, делая их похожими на светлое пламя.
Сэймэй дернул Нисэя за руку, так, что тот был вынужден развернуться. Он гневно смотрел на Бойца, прямо в зеленые глаза, в которых сквозила одержимость.
- Не смей! Не смей! Там же… Рицка! – почти шипел Возлюбленный.
Почему все идет наперекосяк?! Он - хозяин, он – Жертва, он приказал! Почему этот не выполняет прямого приказа?! Если бы это был Соби, то…
Сэймэй не заметил, как произнес последние слова вслух, и это окончательно разбило остатки терпения Нисэя. Молодой человек вырвал руку из цепкой хватки Сэймэя:
- Там и Соби! И никогда - слышишь? - никогда не смей меня больше сравнивать с Агацумой! Ты вызвал своего брата на поединок! Ты сам!
- Я вызвал Соби! – Сэймэй в отчаянии сжал кулаки: ему ужасно хотелось ударить сейчас со всей силы, прямо по лицу, этого самонадеянного, зарвавшегося Бойца, над которым он… не имел никакой власти.
Связь была слишком слаба: она позволяла сражаться, увеличивать потенциал Бойца, но контролировать его она не могла.
- Ты вызвал боевую Пару, которой они и являются!
- Не надо! Нисэй, я запрещаю!
- А я плевать хотел! – Нисэй яростно развернулся к Соби, - На этот раз я не ошибусь!
Рука, выпачканная в крови, очертила в воздухе замысловатую дугу:
- Что вызывает восхищенье, дает стать совершенным - способно предавать. И лепестками разрушается цветок! И каждый лепесток, как лезвие по сердцу, лишает всех иллюзий! Я белые соцветья призываю: пусть на крови рождается камелий цвет! Вперед! Я сокрушаю!
На красных от крови пальцах Нисэя один за другим стали появляться белые цветы. Они отрывались от его ладони, поднимались в воздух, кружась вокруг своей оси, теряя лепестки, которые быстро заполняли собой пространство системы.
Соби горько усмехнулся иронии Нисэя, сквозящей в заклинании*:
- Я принимаю!
Его голос властно разнесся по системе, заставив задрожать тысячи лепестков, кружащихся в воздухе. Соби раскинул руки в стороны, как будто хотел обнять кого-то:
- Я принимаю!!!
- Нет, Соби! Нет!!! – Рицка сорвался со своего места и несколько шагов, разъединяющих его и Бойца, вдруг превратились в тысячи ри**.
- Рицка! Рицка, стой! Не подходи к нему! – Сэймэй, забыв обо всем, рванулся к своему брату, - Рицка!!!
Заклинания не имели обратной силы, тем более такие заклинания. И ничто уже не могло отменить или остановить атаку. Только Боец, на которого она была направлена. Но Соби принимал.
Он стоял, разведя руки в стороны, готовый к тому, что случится всего лишь через несколько мгновений. Были две вещи, о чем жалел Боец: о том, что Рицка увидит, как его тело превратится в нечто неузнаваемое, совсем не похожее на человека, и о том, что он не может сейчас развернуться, чтобы посмотреть на мальчика. Но он слышал крик Рицки, повторяющий его имя: Соби – и был счастлив, так счастлив, что хотелось плакать. О Сэймэе, почему-то, молодой человек не вспомнил.
«Я приму на себя удар, защищая свою Жертву так, как меня и учили: отдав самое ценное, что есть – жизнь. Мне было ради кого жить и умереть тоже, будет ради кого», - Соби, улыбнувшись, закрыл глаза.
И в эту самую секунду в его тело врезалось белое облако из лепестков…
Сердце Сэймэя бешено стучало и, казалось, что нечем дышать. Срывая голос, Возлюбленный кричал своему брату:
- Рицка! Рицка, не подходи к нему! Рицка… ну, пожалуйста, Рицка!!! – Сэймэй понимал, что не успеет добежать до мальчика и тогда его тоже накроет заклинанием.
А Рицка не слушал – просто не слышал его: лепестки, белое пламя волос, бинты – все такое ослепляюще белое в черном пространстве системы. Цвет, соединяющий все остальные цвета, отбирающий, погребающий в своем сиянии детали, четкие линии, делая расплывчатыми силуэты – цвет смерти. И мальчику так хотелось вырвать из этого опасного мелькания белого вихря тонкую фигуру Бойца:
- Соби! Как ты мог, Соби?! – в голосе слышались плохо сдерживаемые слезы: «Защитить меня, пожертвовав собой! Какой же ты дурак, хоть и взрослый! Зачем, Соби?! Соби… я опять не смог быть полезным, опять из-за меня… Соби… не умирай!»
Единственный, кто не пошевелился, это был Нисэй: бой – его бой – превращался в какой-то нелепый драматический спектакль. Это должен был быть его триумф, а вместо этого…
То, что он увидел, заставило молодого человека с досадой поморщиться. Он зло отер со щеки, продолжающую течь кровь, чем еще больше разбередил рану. Но Нисэй не почувствовал боли: «Я никому не позволю помешать мне! Только не сейчас, когда я так близок… Ритцу, если бы ты мог видеть, как я вырос в качестве Бойца!» - под его тяжелым взглядом лепестки замелькали с удвоенной силой, окончательно скрывая Соби.
Сэймэй, видя, что он не успевает удержать мальчика, сделал то, что первым пришло ему в голову: несложное заклинание, на которое способны и Жертвы, слишком простое для боя, но достаточно эффективное для защиты в обыкновенных условиях. Возлюбленный сложил руки и резким движением выбросил их вперед, прямо на облако из лепестков, половина из которых уже утратило свой белоснежный цвет, став багряно-красными. Он, конечно, не смог погасить атаки, но лепестки сместились немного в сторону.
Сэймэй развернулся к Нисэю:
- Убери это! Убери!!! – получилось истерично, но ему сейчас было наплевать на гордость, на собственный престиж, на все!
- Это невозможно. Я не смогу остановить это заклинание.
Сэймэй с рычанием посмотрел в сторону Соби, скрытого за бело-красной пеленой, обреченно видя, как Рицка буквально врезается в белые лепестки камелий. И его отшвыривает в сторону так сильно, что мальчик кубарем летит прочь, переворачиваясь, ударяясь о невидимый пол системы, мелькают ушки, хвостик, и Рицка замирает, не шевелясь в нескольких метрах от своего Бойца.
- Рицка! – Сэймэй кидается к брату, - Если он умер, тебе ничто не поможет, Нисэй!
Возлюбленный упал на колени перед братом, бережно обхватывая его за плечи, переворачивая к себе лицом:
- Рицка, ты слышишь меня? Рицка, очнись! Рицка… - Сэймэй ласково гладил мальчика по щеке, пытаясь привести его в чувства, но Рицка был без сознания.
Сэймэй прижал паренька к себе, зарылся лицом в мягкие, хорошо пахнущие клубничным шампунем волосы, тронул черное кошачье ушко:
- Рицка, я так тебя люблю! Прости меня, прости... Рицка… Рицка… ты самое дорогое, что у меня есть. Ну, зачем ты полез спасать его? Почему ты не подумал обо мне, Рицка? Ты же не хотел… оставить меня, да? Ты же не хотел…
Сэймэй говорил что-то еще, но уже так тихо, что слов было не разобрать. Нисэй отвернулся от братьев и посмотрел туда, где кружились, оседая лепестки.
И вдруг тихий, едва различимый голос, произнес, запинаясь и вздрагивая:
- Рожденная из крови красота… губительна. Но и она… исчезнет белым пеплом… а лепестки прекрасного цветка… развеет ветер. Что принял я, то отвергаю...
Лепестки камелий с тихим звоном осыпались, превращаясь просто в осколки стекла.
Соби, тяжело дыша, лежал на земле, и его волосы полностью скрывали лицо. От плаща практически ничего не осталось: теперь это были изорванные тряпки с многочисленными пятнами крови.
Боец с трудом поднял голову и на Нисэя взглянули почти черные от расширившихся зрачков глаза:
- Я… перестал чувствовать… Рицку. Что с ним?
- Он без сознания. Ты не мог просто сдохнуть?
Соби дернулся, пытаясь подняться, но сдавленно застонав от боли, смог только сесть:
- Я тебе говорил… ты не сможешь… так легко, - Соби вздохнул и прикрыл на мгновение глаза, - справиться со мной.
Боец оглянулся и увидел Сэймэя сидящего возле мальчика, качающего его в своих руках, прижимающего к себе.
- Что случилось? Его задело… заклинанием? Я старался, чтобы все… досталось мне.
- Он полез тебя спасать, - Нисэй чуть наклонил голову, наблюдая за реакцией Соби.
Молодой человек замер, а потом недоверчиво посмотрел сначала на Нисэя, а потом на лежащего в руках Возлюбленного Рицку:
- Он… что?
Нисэй усмехнулся:
- У тебя сейчас глупый вид, Агацума. Он полез тебя спасать и его отшвырнуло. Результат ты видишь. Еще вопросы?
- Нет, - тихо ответил Соби и опустил голову.
Внутри что-то сжалось и заныло, настолько сильно, что эта боль, перекрыла все остальные ощущения. Соби медленно поднял руку, коснулся ладонью своей груди, слева, и пальцы с силой смяли одежду, собирая ее в складки. Хотелось закричать: он причинил своим поступком вред мальчику, вред своей Жертве. «Мне нет прощения… но я же пытался защитить! Рицка, зачем ты хотел заступиться за меня? Если бы ты просто стоял в стороне, то не пострадал бы из-за меня. Я не чувствую тебя, почему я тебя не чувствую?! » - молодой человек простонал про себя.
- Отлично. Поднимайся, - Нисэй отступил на шаг, - поднимайся и продолжим.
Соби хмуро посмотрел на Нисэя.
- Не надо так на меня смотреть: я не нарушаю правил. Твоя Жертва лишь обездвижена, но не уничтожена и, значит, бой не прекращен, - тут Нисэй криво улыбнулся, - Или ты не можешь больше защищать свою Жертву, неудачник?
Соби сделал над собой усилие, чтобы грубо не ответить Бойцу, но решил не доставлять Нисэю такое удовольствие.
Молодой человек, оперевшись рукой о землю, встал сначала на четвереньки, чем вызвал достаточно язвительное замечание черноволосого, потом с трудом поднялся и, чуть покачнувшись, выпрямился, смотря прямо в глаза Бойцу.
- Я еще могу сражаться. Ты рано сбрасываешь меня со щитов.
- Ты еле стоишь на ногах: не проще ли сдаться, Агацума?
- Для кого проще, Нисэй? – Соби встряхнул головой, скользнул взглядом по все еще находящемуся без сознания Рицке.
Так хотелось сейчас оказаться рядом с мальчиком: хоть чем-то помочь ему, прикоснуться, но Соби чувствовал, что своим недомыслием утратил это право. Тем более, что рядом с Рицкой был его брат: Сэймэй не допустит, чтобы Боец дотронулся до мальчика.
Но Соби все еще мог драться.
- Тогда твоя очередь атаковать, Агацума! – Нисэй сделал снисходительно-приглашающий жест рукой.
Соби не стал спорить. Под его ногами хрустнули осколки лепестков, когда он встал вполоборота к Бойцу и вытянул руку со свисающими с нее остатками плаща: «Пора немного поменять тактику. Посмотрим, что он сделает против такого заклинания: оно настолько не изящно, что… оскорбляет».
- Остановка в пути – замирают часы и сердца. Только эхо шагов по системе, словно в залах пустынных дворца, проплывает и дальше - над бездной, где кружат ветра, улетает туда, где все сущее ищет конца, где высокую гору сменяет другая гора! ***
Ветер прошелся по системе, заставив ее задрожать. Послышался глухой гул и Нисэй увидел огромную волну: возникая из темного пространства, на него грозила обрушиться каменная лавина.
- к**! к**!!! – он вскинул руки в защитном жесте, - Он издевается надо мной, применяя такие заклинания?! Это даже не средний уровень, но… слишком мощно!
- Это тебе надо сдаваться, Нисэй! – тихий голос Соби слышался даже сквозь грохот камней.
Нисэй оскалился:
- Черта с два, Агацума! Я сильнее! И позволь тебе напомнить одну вещь: я тоже… люблю! – последнее слово неожиданно больно хлестнуло Соби: это было больнее, чем боевое заклинание, - Ты встал у меня на пути! Ты забрал – нет – украл у меня мою любовь! И знаешь, что я сделал? Я поступил с тобой точно так же! Каково это, Агацума Соби, быть брошенным? Каково жить с этим отчаянием в сердце, когда ни один из дней не приносит облегчения, потому что его нет рядом с тобой? Каково это, Боец Возлюбленного?!
Соби отшатнулся словно от удара. Нисэй сделал широкий замах рукой и в его ладони появился большой веер. Пальцы ловко раскрыли черный шелк, множество резных планок, которые в несколько секунд слились от быстрого движения в одну линию. Не было видно мелькания руки только темные росчерки, появляющиеся в воздухе, словно кто-то невидимый рисовал кисточкой какой-то диковинный узор.
- Меж фонарей пройдет призраком, не имеющий тела, не имеющий сердца: забудет, откуда и кто он. Тени, раскинув веером, петлей затяну! Тени, что в свете огней очертанья стирают, я отрицаю! - лавина из камней вдруг потеряла четкие формы, превратившись в некое подобие дымки, пройдя сквозь Нисэя, не причинив ему совершенно никакого вреда.
Только черные волосы взметнулись в разные стороны, сделав Бойца похожим на демона. И этот демон кокетливо прикрыл, прекратившим мелькать веером, половину лица.
- Символы, знаки, понятия – я облекаю вас в форму! Я заставляю страдать всех, кто встал на пути из моих потаенных желаний! Веер теней, режущих сталью, врага сокруши! – Нисэй сделал жест веером****, проведя им по своей израненной щеке.
Темные капли, не успевшей свернуться крови, впитались в черный шелк, заставляя его расцвести огненно-красными искрами. Боец швырнул веер в сторону Соби. Планки стали отделяться одна от другой, превращаясь в острые лезвия темных клинков.
Такого Соби никогда не видел. Он лихорадочно старался подобрать хоть какое-то более или менее действенное защитное заклинание, но с каким-то отстраненным равнодушием понимал, что… таких нет: ярость человека, ставшая сталью, пропитанная кровью, сочащейся не из израненной щеки, а прямо из разбитого сердца – этому нельзя было противостоять. Потому что и он… и его…
Странно, но ни ненависти, ни еще какой-либо неприязни лично к Нисэю Соби не чувствовал, более того, он его понимал: «Каждый борется за свои чувства, как может».
- Щит! Замри, на стену натолкнувшись, не ра…
- Бесполезно! – Нисэй, смеясь, прервал Соби, - Не трудись, Агацума! Что может остановить желания? Что может остановить меня?
Щит, который успел создать Соби, ответил лишь слабым звоном, когда клинки прошли сквозь него. Молодой человек вскинул руки, прикрывая голову. Сталь с металлическим лязгом обрушилась вниз, пронзая, раня, заключая в частокол торчащих из земли лезвий, похожих на тонкие жерди.
Соби упал на колени, закусывая губы до крови, чтобы не закричать. При падении, пытаясь найти опору, его руки наталкивались только на острое железо, оставляя на нем яркие капли крови. Под опустившимися на пол ладонями стало быстро расползаться красное пятно. Крови было так много, что одежда стала липнуть к телу, а волосы приобрели на кончиках странный пурпурный цвет.
Один из клинков безжалостно пронзил плечо Соби, второй – стопу. И из горла все же вырвался хриплый стон, застыв на губах красными пузырьками крови. А потом Соби почувствовал, что было что-то еще: не только физические раны, но и… Молодой человек с трудом поднял голову, сосредотачиваясь на расплывающемся перед глазами Нисэе:
- Ты… - выдохнул он, и из краешка рта тоненькой струйкой потекла кровь.
- Я удивлен, Агацума Соби, - голос Нисэя был спокоен, как будто и не было перед ним, почти лежащего в луже собственной крови Бойца, - ты еще можешь чувствовать и даже дышать.
Черноволосый с любопытством смотрел на Соби, чуть наклонив голову набок. Он рассматривал молодого человека словно диковинного зверька, поймав которого не знал, как теперь поступить. Впрочем, это только казалось.
- Яре, яре, Соби, - почти ласково продолжал Нисэй, - Твоей Силы больше нет: клинки не только поражают жертву, но и отбирают то, с помощью чего она сражается. А что это значит для Бойца, Соби? То, что он скоро умрет.
Нисэй подошел к молодому человеку: пальцы пробежались по темной поверхности лезвий, словно пересчитывая их, потом тронули то, которое пронзило плечо Бойца, слегка шевельнув. Соби стиснул зубы.
- Больно? – участливо поинтересовался Нисэй, - Мне тоже больно, Соби. Ты знаешь как мне больно? Я думаю, что теперь – да – знаешь.
Парень нагнулся к Соби, приподнимая его подбородок пальцами. Их лица почти соприкасались, и Соби чувствовал горячее дыхание Нисэя на своих губах. Сил отстраниться не было, оставалось только смотреть в темно-зеленые глаза Бойца. В голову неожиданно пришло сравнение: Нисэй был похож на удава, который, поймав незадачливую тварюшку, обвивает ее, сдавливает, растирает хрупкие косточки, чтобы потом пообедать с максимальным комфортом. И этот удав не спешил. «Интересно, сколько я продержусь прежде, чем он решит, что с меня достаточно? Он же играет... Зачем?» - Соби, прерывисто вздохнув, облизал пересохшие губы.
- Ты ведь не можешь продолжать драться, Агацума Соби, - тихие слова, почти шепот, обжигали, - И все же я постараюсь заставить тебя это сделать: твоей Силы осталось только на одну атаку. Никто не скажет мне, что я не был великодушен. Хорошо подумай, что именно ты захочешь сделать, иначе… ты же знаешь, что может случиться с Жертвой, лишенной сознания в системе, когда гибнет ее Боец?
- У нас разные Имена, - голос Соби стал до неузнаваемости хриплым, и каждое слово давалось с большим трудом: «Зачем он загоняет меня в угол? Я и так его!»
- У вас достаточно сильная Связь, - лицо Нисэя качнулось вперед.
- Ее… можно разорвать.
- Верно.
Соби прикрыл глаза: лучше умереть, чем еще раз причинить боль Рицке. Он понимал, что идет на поводу у Нисэя, но тот не оставлял ему выбора.
- Не спи! – резкий голос Нисэя и пальцы еще выше вздернули подбородок Соби, оставляя на нем красные пятна от пальцев.
- Что ты хочешь, Нисэй? – Соби посмотрел в глаза, склонившегося над ним Бойца.
- Откажись от Рицки и я, после твоей атаки дождусь, пока мальчишка придет в себя, а потом… потом мы закончим.
- Без него.
- Без него.
- Я сделаю так, как ты хочешь.
Нисэй ласково посмотрел на Соби, провел рукой по его щеке… такой бледной, забрызганной капельками крови. Пальцы прошлись по нижнему веку, слегка царапая кожу ногтями, задевая ресницы, и Соби вдруг подумал, что эта странная ласка может быть опасной. Но Боец уже отвел руку, убирая с влажного лба прилипшие волосы.
Соби настороженно замер, не понимая: к чему Нисэй все это делает? Движения были такими… нежными, что это пугало.
А Нисэй положил ладонь на затылок молодого человека и медленно сжал волосы в кулак, заставляя запрокинуть голову, дернуться назад. Раненое плечо тут же пронзила острая боль и Соби не смог сдержать еще один стон, который Нисэй заглушил поцелуем.
Глаза Соби удивленно распахнулись, он попытался вырваться, оттолкнуть Нисэя изрезанными руками, пачкая его одежду, но тот держал слишком крепко и, не отрываясь, смотрел в глаза своей жертвы, не обращая внимания на слабое сопротивление, наслаждаясь ее беспомощным положением и… унижением. Он терзал крепко сомкнутые губы Бойца: зубы сжимались, разрывая нежную плоть, и тут же слизывал языком выступившую кровь. Вторая рука Нисэя скользнула вниз по спине Соби, отводя полоски разорванного плаща, нащупывая край брюк и забираясь под него пальцами.
Соби возмущенно выдохнул, почувствовав поглаживания прохладных пальцев на своей коже, и Нисэй незамедлительно этим воспользовался, углубляя поцелуй. Словно сумасшедший, потерявший голову, влюбленный, он прижимался к ошеломленному парню: «Что он чувствовал, целуя тебя? Что чувствовал ты? Что чувствовал я?..» - Нисэй выплескивал все, что накопилось в нем за долгое время, воплощая свои чувства в этом поцелуе. Голова одуряюще кружилась, и хотелось просто закрыть глаза, причинить как можно больше боли.
Но боль бывает разной и Нисэй как никто знал это: «Причинить физическую боль, взять тебя, сломать – этого мало. Я хочу лишить тебя надежды. Разве это не будет достаточной платой за все то, что ты сделал с моей жизнью, Агацума Соби?»
Спустя долгую минуту Боец отстранился, и по подбородку Агацумы пролегла не одна кровавая дорожка.
Улыбнувшись испачканными кровью губами, Нисэй прошептал, отпуская волосы Соби:
- Ты – бабочка на моей булавке, - он взялся за клинок, торчащий из плеча Соби, и дернул за него.
Соби закричал, хватаясь за раненое плечо, которое, казалось, было охвачено огнем, постепенно распространяющимся по всему телу. Его качнуло на соседние лезвия.
- Тебе лучше двигаться, рассчитывая каждое свое движение, Агацума, - произнес, выпрямляясь, Нисэй, - Если ты умрешь от потери крови, это будет не так достойно. Хотя и подходяще для такого неудачника как ты. В общем, я жду: рви Связь. Чего ты стоишь один, без Жертвы – разве не интересно?
Соби медленно поднял руку и коснулся того места, откуда исходила связующая его с Рицкой нить. По тонкой ткани свитера расплывались алые пятна крови. Изрезанные пальцы осторожно тронули золото Связи и она слабо зазвенела. Или это только показалось? «Как тяжело… Все, что сейчас во мне есть – душа, сердце, чувства – скоро обратится в пепел. Я должен разорвать Связь, я должен это сделать, но я не могу пошевелить даже пальцем. Как же так… Он не оставил мне выбора, а я так и не смог стать достойным Бойцом», - Соби зажмурился.
- Ты, наверное, думаешь, что я жестокий, да? – в голосе Нисэя неожиданно послышались горькие нотки, такие, словно ему было не все равно, что о нем думает Соби, - Но ты тоже отобрал у меня все, чем я жил.
- Ты ошибаешься, Нисэй, - Соби посмотрел на черноволосого, который стоял к нему спиной, бессильно опустив плечи, - Я не отбирал у тебя ничего. Я не виноват, что Минами выбрал меня: я любил другого человека. Ты не знаешь, чего мне стоила его привязанность. Я не хотел любви Ритцу-сенсея.
- Ты лжешь! Я видел, как вы целовались! – Нисэй гневно развернулся так, что волосы веером разлетелись в стороны.
- Ты видел, как меня приучали подчиняться, - Соби устало вздохнул, - Его методы были… разнообразны. И не от всех остались шрамы на теле: на душе шрамы гораздо хуже и дольше заживают. Если заживают…
- Не говори мне о душе! Ты не представляешь, через что я перешагнул, чтобы…
- Нисэй…
- Заткнись, Агацума! – лицо Нисэя исказилось, и глаза подозрительно заблестели, - Что ты знаешь про душу, ты, чертов аристократ! Со своими идиотскими принципами – да, ты просто смешон и сейчас расплачиваешься за это! Мне не будет стыдно уничтожить тебя! Потому что, если дрессировать свою совесть, то и кусая она будет целовать нас!*
- Ты не вернешь его так.
Пощечина опрокинула Соби и он упал, сбивая телом лезвия.
- Ты не вернешь его, избивая меня, - синие глаза смотрели куда-то вверх.
Нисэй шумно вздохнул сквозь сжатые зубы.
- Знаешь, я погорячился, давая тебе шанс на последнюю атаку.
Соби, пытаясь совладать с внезапным головокружением и подступившей к горлу тошнотой, старался не дышать: не хватало показать Нисэю, что он уже не сможет подняться. Перед глазами плясали красные пятна, и вдруг так захотелось спать.
- Я беру свои слова обратно.
Соби, закрыв глаза, не слышал слов заклинаний, но он их очень хорошо чувствовал: они разворачивались, разрастались, раскидывали над ним свои огромные крылья. И когда эти крылья опустятся, одним Бойцом станет меньше.
«Вот и все. Прости, Рицка», - делая последнее, лишающее остатков сил, движение, Соби поднял подрагивающую руку к груди. Пока Нисэй не закончил ритуал, ему надо успеть… порвать… отказаться… стать предателем. Пальцы легли на туго натянутую, слишком осязаемую нить Связи… слишком… но сил удивляться уже не было. Всего одно единственное усилие: сжать пальцы и …
«Соби, разве я отпускал тебя?»
«…»
«Ты хочешь ослушаться моего приказа?»
«Рицка?»
«Твоя Жертва».
«Рицка… я проиграл…»
«Нет, Соби. Ты не проиграл»
«Я не могу двигаться, я даже не уверен, что твой голос – это не галлюцинация от потери крови. Я проиграл, Рицка».
«Ты не проиграешь, пока я тебе этого не прикажу, Агацума Соби. А я приказываю тебе не проигрывать! Пусть ты не можешь подняться, но мы – все еще Пара».
«Я не смогу защитить тебя…»
«Тогда я буду защищать тебя! И только попробуй умереть! Я… - несколько секунд тишины, - прошу тебя – живи, Соби, ради… меня».
Голос Нисэя заставил Соби вздрогнуть: «Неужели я… заснул?»
- Поражение сто процентов! – и горячим маревом взметнулся воздух, обжигая легкие.
Соби лихорадочно сомкнул пальцы на нити Связи: «Я же убью его! Если я не успею, я убью его!» - сознание затопила паника, но Боец замер, услышав звонкий голос:
- Отрицаю!

*Камелия – цветок, который принято дарить мужчине на счастье; символ печали, напоминание о тех, кого уже нет в этом мире. Кроме того, красный цвет в японской поэзии символизирует любовь, белый — холод и разлуку, неразделенную любовь.
**Ри – японская мера длины, равна 3,927 км.
*** Переделанное чье-то.
****Веер – символ боевой мощи.
*Нисэй цитирует Ницше «По ту сторону добра и зла».