Глава 2. Братья.

Лицо Аояги разглаживается, озаряется внутренним светом. Он отпускает волосы Соби и тот тяжело опирается рукой о пол, стараясь не так шумно вдыхать воздух. «Ошейник» перестает ощущаться: теперь это только небольшое покалывание. Когда Соби поднимает голову, то его поражает перемена в настроении Сэймэя. Он смотрит с удивлением то на свою Жертву, то на вошедшего мальчика: конечно можно и без лишних слов было понять, что вошедший – младший брат Возлюбленного, сходство было очевидно. Только Соби удивлялся не этому: каким стало лицо его Жертвы, стоило тому только посмотреть на мальчика. Все сердитые складочки разгладились, губы тронула совсем иная - легкая, нежная улыбка и глаза… Соби показалось, что у Сэймэя даже цвет глаз потеплел. В груди гулко ухнуло сердце, ударившись о ребра: он бы, наверное, все отдал, чтобы Сэймэй когда-нибудь посмотрел на него так же, как сейчас смотрит на темноволосого мальчика, робко прошедшего через комнату к брату и прижавшегося к нему боком, словно ища защиты.
Боец и Жертва связаны теми узами, которые крепче, чем что-либо, но то, что видел сейчас Соби, опровергало это утверждение: перед узами Возлюбленного к своему младшему брату меркла связь любой Боевой пары. Или, может быть, утверждение было верным, просто это Соби не сумел добиться полного слияния с Сэймэем? Имя у него так и не проступило, не смотря на все старания Жертвы…
- Рицка, - Сэймэй ласково растрепал братишке волосы, тронул настороженно вскинутые ушки, покрытые черной шерсткой.
Рицка поднял лицо вверх и посмотрел на брата, улыбнулся. Затем его взгляд снова вернулся к стоявщему на коленях Соби. Тот все еще тяжело дышал, не предпринимая попыток, чтобы подняться. Рицка не знал, что ему и думать: поза парня смущала его. Хотелось спрятаться за Сэймэя, но Рицка одергивал себя: он же не маленький- ему 12 лет! Но этот человек… друг брата - взрослый? У него нет ушек и хвоста! Что делать? Может развернуться и уйти? Но брат бы сказал, если бы он им помешал. Рицка нерешительно переступил с ноги на ногу.
Взгляд Сэймэя тоже упал на Соби. В глазах промелькнула тень раздражения и Соби услышал мысленное: «Может, ты поднимешься с колен или так и будешь меня позорить перед братом? Потом поговорим о твоем поведении». Соби, словно очнувшись, поднялся одним быстрым и полным грации движением и, чуть покачнувшись, выпрямился: боль хоть и утихла, но тело казалось каким-то чужим и легким.
Он стоял перед двумя братьями, как-то беспомощно опустив руки, и не знал, как ему поступить. Было похоже, что Жертва не собиралась представлять Соби Рицке. Следовало ли это сделать ему самому?
Сэймэй никогда не считал уместным знакомить с кем-либо своего Бойца. На все вопросы о своем спутнике он отвечал сдержанно или вовсе отмалчивался, предпочитая, как можно скорее, распрощаться с собеседником. Соби обычно стоял чуть в стороне, затягиваясь очередной сигаретой, делая вид, что ему все равно. На самом же деле, это нежелание Сэймэя впускать его в свою жизнь, знакомить со своими друзьями, причиняло почти физическую боль. Он нерво сминал фильтр докуренной сигареты и доставал новую.
Но ведь это – брат Возлюбленного. Брат, о котором говорил Сэймэй, брат, которому Соби должен был… Невозможно. Неужели этот мальчик с настороженными глазами и есть тот самый Ловелесс? Нелюбящий… Соби тихо вздохнул: если Возлюбленный так поступает с ним, то каковы бы были приказы Нелюбящего?
Неловкое молчание несколько затянулось, Рицка стал беспокойно подергивать своим кошачьим хвостиком, его пальчики теребили кончик домашней рубашки. Он сразу не ушел, теперь это все его нервировало и начинало злить. Хуже всего было то, что он чувствовал, как краснеет. «Прямо, как девчонка!» - ругал себя Рицка. Не хватало еще опозорить брата перед его гостем. Стараясь вести себя «прилично», младший Аояги хмурился и сосредоточенно рассматривал носки своих тапочек. Кошачьи ушки предательски опустились.
Молчание нарушил Сэймэй, видя, что мальчику не по себе: он присел перед братом на корточки и провел ладонью по его щеке с белым пятнышком пластыря, заставляя посмотреть себе в лицо:
- Я скучал по тебе, братишка. Как прошел день, Рицка? – Сэймэй подул мальчику в лицо, так что темная челка парнишки разлетелась в стороны.
Рицка тут же постарался ее пригладить, смешно прижимая пальчиками непослушные волосы.
- Х-хорошо. Сегодня в школе была контрольная по кандзи, - начал он, немного запинаясь, - сенсей сказала, что у меня один из лучших результатов. А после уроков меня пригласила в парк девочка из нашего класса, мы…
Тут Рицка неожиданно замолчал, покраснел еще больше и выпалил:
- Сэймэй, ты не хочешь представишь меня своему гостю? – мальчик низко опустил голову так, что челка полностью закрыла его глаза.
Хвостик, маленький пушистый предатель, выдавал волнение и чтобы как то успокоиться Рицка коснулся им руки сидящего рядом Сэймэя. Почему-то всегда, когда Рицка нервничал, ему было необходимо чувствовать брата. Если они находились поблизости друг от друга, то он старался незаметно прикоснуться к Сэймэю. Так было и сейчас.
Сэймэй вздрогнул: его брат неверно все понял. Старший Аояги не Рицку не хотел знакомить с Соби, а Соби – с Рицкой. Конечно, это когда-нибудь бы произошло. Сэймэй подумывал об одном деле, которое позволило бы ему достичь желаемого положения в Семи Лунах, но для этого он должен был бы на время оставить свой дом. Впрочем, как раз дом Аояги оставил бы без сожаления: это место давно перестало быть именно домом, став лишь местом, где можно переночевать, с облегчением покинув его утром. Но братишка… Рицка бы остался тут один. Сэймэй и так с болью подмечал, приходя по вечерам домой, на личике брата новые пластыри, а на руках бинты или синяки. Он хотел оставить Агацуму брату, и уйти. Именно этот приказ он пытался заставить выполнить своего Бойца, но Соби упрямо отказывался. Черт! Он не понимал, что своим отказом только все портит Сэймэю! Ведь после его исчезновения, неизбежно, займутся братом Возлюбленного, который, как выяснилось недавно, имеет недюжинный потенциал универсала: малыш мог быть с легкостью, как Жертвой, так и Бойцом. Мальчика могли заставить пойти против его брата и тогда неизвестно, чем бы все закончилось. Все нужно было обставить по-умному, так, чтобы у Сэймэя была необходимая фора, а рядом с его братом был тот, кто бы не позволил перетянуть Рицку на сторону Семи Лун. Соби не годился для того, чтобы брать его с собой: слишком много принципов и слишком большая гордость. Ну и что, что из древнего самурайского рода? Ну и что, что чтит традиции?! Вот пусть и остается с ними, а Сэймэй…
Тут Возлюбленному вспомнились прищуренные смеющиеся глаза черноволосого парня во дворе Школы.

- Ну, что Аояги, рискнешь? – во рту черноволосый держал остро заточенную спичку, перекатывая ее из одного уголка рта в другой.
- Тебе то какая выгода от этого, Нисэй?
Нисэй рассмеялся:
- А ты не догадываешься! – он выплюнул спичку и наклонился к лицу Возлюбленного, - я наконец-то обрету свою Жертву. Какую заслуживаю, а не этот сброд, что мне предлагают!
Сэймэй даже задохнулся от такой наглости, но быстро взял себя в руки:
- А с чего ты решил, что я соглашусь?
- Да брось ты! Ты прекрасно знаешь, что подобные вещи в одиночку не провернуть. Кто тебе помогать будет? Твой Агацума? Не смеши меня: он тряпка, личная тряпка Ритцу-сенсея! Да он, как только узнает о твоих планах, тут же помчится все ему докладывать!
- Соби не такой, - Сэймэй проговорил это не слишком уверенно, что дало возможность Нисэю продолжить.
- Не такой? А ты проверь его! Он ведь даже приказы твои не все выполняет. Вот я бы, - голос Нисэя понизился до шепота, - выполнил любой, ЛЮБОЙ твой приказ, Сэймэй. Подумай над этим.

И Сэймэй подумал. Он отдал приказ Соби стать Бойцом Рицки. Вот результат: сплошные сопли, упреки во взглядах и нежелание подчиняться. Нисэй был прав. Соби не годится для такого важного дела, что задумал Аояги. Да и врать не станет, если понадобится.
И все же знакомить сейчас Рицку и Соби было нельзя… Может быть на днях. Скажем, завтра: Рицку надо подготовить, но не сейчас.
Сэймэй встал, холодно скользнув взглядом по Соби, который замер, ожидая ответа.
- Это мой знакомый, Рицка. Он зашел на минуту и уже уходит, - Соби дернулся как удара. Знакомый? Это все, что Сэймэй посчитал нужным рассказать о нем своему брату? Но как же приказ? Неужели?.. В душе Соби зародилась призрачная надежда, что Сэймэй передумал. Это была проверка?
- Сэймэй… - произнес он неуверенно.
Если даже не назвал имени, его имени, то… «И не надейся, Агацума!» - мысленная фраза хлестнула больнее, чем кнут Ритцу-сенсея. Почему? Почему?! Что такого он сделал, чтобы его Жертва так относилась к нему? Соби подавил стон.
Рицка поднял голову и внимательно посмотрел на Соби: мальчик мог бы поклясться, что незнакомец хотел что-то сказать брату, но осекся. Было такое ощущение, что Сэймэй и юноша общаются телепатически. Но, конечно же, такого не может быть! Это все сказки для детей! Только почему этот взрослый так сник? И вид у него, словно он хотел… застонать? Брат, похоже, сильно обидел этого парня, назвав его знакомым. А, может, дело совсем не в этом?
Боец попытался выдавить из себя улыбку, но мальчик, похоже, разглядел слишком много, потому что как-то удивленно и настороженно перевел свой взгляд на брата.
Рицка повел кошачьим ушком, как будто пытался расслышать нечто, для него не предназначенное. Брат, всегда такой нежный и ласковый, брат, который защитит от всего мира, сейчас так смотрит на этого парня, что, кажется, если бы не Рицка, то Сэймэй бы… ударил этого светловолосого? А тот смотрит с такой болью, пытаясь улыбаться, но руки сминают пачку сигарет. Похоже, они о чем-то спорили, когда он зашел и брат теперь пытается замять это. Но почему этот юноша стоял на коленях? И осколки телефона около стены… Что произошло между Сэймэем и этим человеком? Если это просто знакомый, то зачем его было приводить в дом? И сейчас брат явно намекает парню, что их разговор на сегодня закончен, хотя тот совсем не хочет уходить.
«Убирайся! Приказ!» - мысленное шипение Сэймэя опять вызывает волну боли.
- Было приятно тебя повидать, Аояги-сан, - натянуто проговорил, наконец, Соби, глядя на Сэймэя, потом добавил, вежливо поклонившись Рицке, который продолжал настороженно его рассматривать, - Приятного вечера. Мне, правда, уже пора.
- Я провожу тебя. Рицка, подожди меня здесь, - Сэймэй улыбнулся, - я скоро.
- Да, конечно. До свидания… - внимательный взгляд мальчика не отрывался от лица Бойца, пока за тем не закрылась дверь.
Дети любопытны и Рицка не был исключением. Мальчик на цыпочках подошел к двери и наклонился к замочной скважине. Он знал, что подглядывать и подслушивать не хорошо, но сейчас же исключительный случай? Сэймэй все равно не расскажет, что произошло, а строить свои догадки можно до бесконечности. «Я совсем немножко, только взгляну разочек и отойду», - успокоил сам себя мальчик…
Как только Сэймэй закрыл за собой дверь в свою комнату, он схватил Соби за отвороты рубашки и тряхнул так, что ткань затрещала.
- Какого черта?! Какого черта ты творишь?! – гневно шептал он.
- Сэймэй… Сэймэй, я не понимаю…
Рицка изо всех сил прижимался к двери, стараясь разобрать, о чем говорит брат со своим гостем, но Сэймэй произносил слова слишком тихо, вернее не произносил, а буквально шипел их. Таких интонаций Рицка еще никогда не слышал от брата.
- Не понимаешь?! – Сэймэй прищурился. Не отпуская рубашку Соби, он стащил его вслед за собой по лестнице, к двери на улицу, - Убирайся, Агацума! Я с тобой потом поговорю!
С этими словами Сэймэй вытолкнул опешившего и окончательно убитого такими словами Соби на крыльцо дома и с грохотом закрыл дверь.
Наверху Рицка с испугом отпрыгнул от замочной скважины и поспешил сесть на кровать брата, пока тот не вернулся…
Предупреждение: Тут Соби совсем жалко, но это не потому, что я его не люблю: я его обожаю, но фик макси и все идет по максимуму. =) Просто иначе не покажешь ВСЕГО, что я хотела сказать о главных героях. Тем не менее, гомэн насай.

Глава 4. Друг.

…Кио напевал что-то себе под нос, пряча в холодильник банки с пивом: все-таки хорошо, что Соби забыл забрать у него ключи от своей квартиры. Хотя вряд ли забыл (тут Кио вздохнул): наверняка просто пожалел своего друга: знал, что это его сильно расстроит.
«Чем Соби питается интересно? В холодильнике почти ничего нет», - рассеянно думал Кио.
Тут послышался какой-то тихий звук. Кио прислушался: это где-то за дверью. Он подошел к ней и приложил ухо к гладким доскам. Ничего не слышно. Тогда Кио открыл дверь.
Соби, стоявший на пороге, покачнулся так, что светловолосый обхватил его за плечи, не давая упасть. Взгляд синих глаз Соби скользнул по лицу друга, явно не видя или не узнавая его, а после… после он прижался к нему и его тело содрогнулось от рыданий.
Кио ошарашено обнимал Соби, гладил по голове, пытался что-то говорить. Соби всегда такой холодный, не показывающий своих эмоций и чувств… Что случилось? Хотя понятно что – Аояги.
Этот жестокий черноволосый мальчик имел удивительную власть над Агацумой: стоило ему позвать или позвонить Соби и тот сразу же срывался с места, даже если шла лекция или экзамен. Конечно, потом ему за это влетало от преподавателей, но Соби хорошо учился и без проблем все пересдавал, но, тем не менее, его поведением в университете были не довольны.
Один раз Аояги даже лично приехал в университет. Кио до сих пор передергивало от той отвратительной сцены в коридоре, когда он попытался заступиться за своего товарища. Соби тут же из затравленного зверька превратился в хищника и в довольно резкой форме посоветовал Кио не вмешиваться в чужие разговоры. Аояги никак не отреагировал на порыв светловолосого: он вообще вел себя так, словно Кио не было рядом. Что оставалось делать? Пришлось оставить их выяснять отношения дальше. Потом Соби не общался со своим другом неделю. И почему?! Только из-за того, что он высказал высокомерному мальчишке все, что о нем думает! Определенно Соби – мазохист, иначе давно бы сам приструнил Аояги. Тот ведь даже младше Агацумы!
Впрочем, сейчас все не имело значения. Придерживая за плечи Соби, Кио буквально втащил его в квартиру, закрыл ногой дверь, помог прилечь на кровать, снял с него плащ и обувь.
Соби не сопротивлялся. Слезы больше не текли, тело не вздрагивало: он просто лежал, смотря прямо перед собой. Как не живой.
Кио стало совсем не по себе.
- Соби, - тихонько позвал он, - Соби, что произошло? Я могу помочь? Соби. Соби, ты меня слышишь? Да, ответь же ты что-нибудь!
Кио начинал злиться:
- Аояги, да? Это он? Он?! – Кио стал трясти Соби за плечи.
Соби никак не реагировал, тогда Кио вскочил с кровати, вбежал на кухню и выхватил из холодильника банку с пивом. Откупорив ее, он снова плюхнулся рядом с Соби.
- Я приведу тебя в чувство, - бурчал он себе под нос.
С этими словами Кио попытался залить в рот Агацумы пиво. Если вы когда-нибудь пробовали пить пиво лежа, то знаете, что из этого ничего хорошего не вышло: Кио облил янтарной и холодной жидкостью не только Соби, но и подушку, волосы и даже некоторое количество пролилось на пол.
Как не странно это помогло: Соби вздрогнул, пару раз моргнул, приходя в себя. Он огляделся, словно только сейчас замечая, где находится и уставился на Кио, который покраснел как маков цвет. Постепенно до Бойца дошло, что он мокрый и Соби резко вскочил:
- Кио! Кио, ты с ума сошел?! Что это? Пиво? – Соби принюхался к своей промокшей одежде, - Ты облил меня пивом?!
- Вообще-то я хотел не облить, а залить, - Кио демонстративно сделал глоток из полупустой баночки, - залить пиво тебе в рот.
Соби внимательно посмотрел на своего друга, словно сомневаясь в его умственном развитии.
- Зачем? – спросил Боец с подозрением.
- Чтобы тебе стало лучше, - огромные кристально честные глаза смотрели прямо на Соби.
Рот Агацумы открылся, закрылся, снова открылся. Соби издал какой-то странный звук, прокашлялся, прочищая горло, и сдержанно ответил:
- Спасибо, Кио. Мне намного лучше.
Кио оставалось только вздохнуть: некоторые совсем не ценили дружеской помощи и ждать чего-то большего, чем «спасибо» было напрасной тратой времени.
- Так что все же случилось?
Лицо Соби приобрело свое обычное холодно-отстраненное выражение:
- Ничего особенного. Ты можешь приготовить что-нибудь поесть? Я сейчас приму душ, поедим и займемся эскизами. Ты ведь принес свои работы?
- Замечательно, Соби, просто великолепно! Как так можно, а? Да, на тебе лица не было! Ты даже не понимал, что дома! Это он тебя довел? – Кио сделал шаг к Соби.
Захотелось прижать к себе этого упрямца, стереть поцелуями все плохое, что произошло с ним, но синие глаза говорили о том, что лучше так не поступать. И Кио остановился.
- Я не хочу обсуждать с тобой Сэймэя, Кио, - с этими словами Соби скрылся в ванной комнате.
Через несколько минут оттуда послышался шум воды.
Вот что с ним делать? Кио, вздохнув, в который раз, поплелся на кухню, запустив со злостью пустой банкой в мусорное ведро. По закону подлости, банка в ведро не попала: по квартире раздалось противное металлическое дребезжание.
- Кио, постарайся не разнести мне квартиру! Я всего лишь попросил тебя приготовить поесть! – раздалось из ванны.
- Да, пошел ты… мазохист, - буркнул Кио и достал из холодильника несколько яиц.
Соби оперся о кафельную стену душевой кабинки, закусил губу и подставил свое лицо теплым струям. «Кио это не касается. И подобное не должно повториться: я – Боец, - он медленно сполз вниз и обнял себя руками за плечи, - Сэймэй…»
… После импровизированного обеда - кажется, это была яичница, но Соби не был в этом уверен - они с Кио занялись доработкой своих эскизов.
Кио потихоньку, когда Соби не смотрел в его сторону, наблюдал за ним: тот старался делать спокойное лицо, но то, что он периодически тихо вздыхал и пару раз выронил кисточку из рук, задумавшись, говорило о том, что Соби что-то тревожит и очень сильно. Кио не решался больше спрашивать: раз этот парень отказался говорить, то уже ничего не поделаешь.
Прошло несколько часов, за окном стемнело. В замочной скважине скрипнул ключ и входная дверь открылась.
Соби резко развернулся и сжал кисточку так, что она, жалобно щелкнув, сломалась: две бесполезных половинки упали крылышками бабочки на пол.
В комнату решительно, не разуваясь и не снимая верхней одежды, прошел черноволосый юноша.
Кио тут же вскинулся:
- Эй! Как невежливо! Мальчик, тебя никто не учил разуваться перед тем, как заходишь в чужую, - на этом слове Кио сделал особенный упор, - квартиру? Я уж не говорю, что нужно поздороваться!
- Кио, - предупреждающе произнес Соби, не отрывая взгляда от Сэймэя.
- Что – Кио? Что?! Я не прав?
- Не вмешивайся.
Сэймэй сделал несколько шагов в сторону не в меру говорливого парня и Соби невольно дернулся: «Сэймэй! Нет!!! Прошу…». Сэймэй слегка мотнул головой и Соби остался стоять там, где был.
Не замечая всего этого, Кио с вызовом смотрел на Аояги и тот отвечал ему не менее яростным взглядом. Потом Аояги усмехнулся и произнес, совсем тихо, но четко:
- Убирайся. Немедленно. И я тебе. Ничего. Не. Сделаю.
Кио сжал кулаки и подался вперед:
- Чтоооо?! Да, как ты смеешь? Я не Соби! Я терпеть не буду!!!
- Кио! – Соби все же попытался вмешаться.
- Не лезь! – короткий взгляд Сэймэя в его сторону.
Кио просто больше не мог сдерживаться: этот поганец портил его другу жизнь, издевался, постоянно доводил! Он сейчас получит! Получит!!! Кулак парня впечатался прямо в скулу Сэймэя. Аояги, дернувшись, тихо зашипел, прижимая ладонь к месту удара, но в долгу не остался и двинул Кио ногой по коленной чашечке…
Между ними завязалась драка. Если сравнивать, то это было похоже на бой двух котов, только шерсть не летела в разные стороны. Кио был выше Сэймэя и повалил его: они били друг друга кулаками, пинали, кусали, катались по полу, сбивая стулья, подставки для картин, подрамники...
Соби в шоке стоял в стороне: Сэймэй мысленно запретил ему вмешиваться. Но как?! Когда такое! Только бы его Жертва не решила применить то, чему их учили в Школе! Но, похоже, Аояги хотел разобраться с другом Соби без своих навыков ведения боя во время поединков. Господи, ну, почему сегодня такой день?
Наконец, Сэймэй сумел выбраться из-под Кио, уже поняв, что обычными методами вряд ли справится с ним, и кинулся к стоящим около стены мольбертам. Он схватил первый попавшийся рисунок: это была работа Соби, над которой тот трудился не один день. И, тяжело дыша, произнес, глядя на поднимающегося, встрепанного Кио:
- Еще один шаг и я порву это!
Кио остановился и посмотрел на Соби. Но его друг просто закрыл глаза и опустил голову: вмешиваться не будет и этот… сделает то, что ему будет угодно. Как всегда!
- Да, ты просто ненормальный, Аояги! Чокнутый!
Видя беспомощность своего противника, Сэймэй ухмыльнулся:
- Уходи.
- Хорошо, я уйду, но я тебя не прощу, я не забуду! Мы еще поквитаемся!
Черноволосый широко улыбнулся:
- Да, как пожелаешь, неудачник!
Кио не стал ему отвечать. Бросив еще один взгляд на Соби, он развернулся, взял свои вещи в прихожей и вышел, тихонько прикрыв за собой входную дверь

Глава 6 . Жертва.

Уже на нижних ступеньках лестницы, ведущей из квартиры Соби, Сэймэй слышит крик своего Бойца, передергивает плечами, словно отгоняя нечто надоедливое: в конце концов, это всего лишь Соби.
На душе легко и спокойно, даже как-то радостно: упрямец вынужден был послушаться приказа и уже никакой личный мазохизм не поможет – тот блок, что поставил Сэймэй обойти просто невозможно. Теперь у него будет идеальный Боец, а у Рицки – идеальная игрушка. Да, пожалуй, именно так и нужно его назвать: игрушка, которая в отсутствие Возлюбленного, в случае необходимости, исполнит роль телохранителя, а когда все, что планирует Сэймэй, осуществится, то можно будет забрать ее обратно.
Сэймэй сбежал по лестнице, запахнул получше полы куртки, которые разлетелись от порыва холодного ветра. И чуть было не столкнулся с неожиданно появившимся перед ним Нисэем.
- Привет, - криво улыбаясь произнес Нисэй, - хорошо проводишь время?
- Тебе какое дело? – Сэймэй попытался пройти мимо, но Нисэй оперся рукой о стену дома и преградил ему дорогу.
- Как невежливо, Аояги: оказывается, правду говорят, называя тебя хамом, - видя, как иронически изогнулась бровь Сэймэя, Нисэй рассмеялся и достал из кармана пачку сигарет, - Зажигалки не найдется?
Возлюбленный только фыркнул: как будто сам не знает, что нет. Ни зажигалки, ни сигарет. Можно подумать, что Нисэй не наблюдал за ним! Сэймэй не первокурсник, чтобы не ощущать за собой постоянное наблюдение. И Нисэй тоже знал, что честолюбивому молодому человеку известно, что за ним следят. Сэймэя все это слегка нервировало и льстило.
У черноволосого не было Жертвы: несколько раз пытались подобрать боевую пару, но само его Имя – Ничей - казалось, говорило, чем все закончится. Да, и вел Боец себя так, будто он главный и никто ему больше не нужен, а тут вдруг сам подошел к Аояги. Более того: догадался, что замышляет Возлюбленный. В Школе постоянно оказывался рядом, если Сэймэю что-то требовалось и «ненавязчиво» предлагал свою помощь, что страшно злило Соби. Но вот только Соби при Сэймэе и рот боялся раскрыть, поэтому злорадству Нисэя не было предела. Сэймэй слышал, как тихо шептал черноволосый, проходя мимо его Бойца: «Еще держишься, неудачник?» - и Жертве было искренне интересно, чем это противостояние закончится, поэтому он не вмешивался.
Нисэй все-таки нащупал в своем кармане зажигалку и прикурил, глубоко затягиваясь, посмотрел, прищурившись, на Возлюбленного и медленно выпустил струю дыма в ночное небо. «Черт, а он красивый. Но холодный, как… лед, наверное, и то теплее! Впрочем, мне это нравится: не люблю простых людей, они слишком скучны. Будет интересно», - Нисэй усмехнулся.
- Чего скалишься? – Сэймэй поднырнул под выставленную руку и направился дальше.
Но его фраза говорила о том, что он не против компании Нисэя: Бойцу хочется поговорить? - ну, пусть говорит, а Сэймэй послушает.
Нисэй все понял правильно: сунув руки в карманы, сжимая в губах сигарету, он пошел за Возлюбленным. Хотя не совсем за ним, скорее чуть сбоку. Аояги покосился на него и тот сразу же откликнулся:
- Скалюсь потому, что размышляю: долго ли ты будешь еще ломаться? Я - лучшее для тебя. Ты хочешь стать первым, верно? Тогда я подхожу тебе идеально. Так и не понял? Меня даже не надо программировать, - он широко улыбнулся и сигарета перекочевала из одного краешка рта в другой.
- Ты лезешь не в свое дело, - заметил Сэймэй.
- Да, что ты? Не в свое? А я вот так не считаю. Я - твой будущий Боец, так почему я не должен говорить то, что думаю?
- Ты слишком самоуверен.
- Тогда проверь меня! – Нисэй выплюнул сигарету и, забежав вперед, пошел перед Сэймэем, пятясь спиной, - Проверь. Давай вызовем кого-нибудь на бой? А?
Сэймэй нахмурился:
- Ты не мой Боец, чтобы вызывать кого-то от моего Имени.
- Не твой. Но мы может притвориться, - Нисэй стал серьезным, - и ты сам все увидишь. Моя сфера поражения может быть больше, чем у Соби, ввиду отсутствия некоторых моральных принципов. Понимаешь?
- Может быть - да, а может быть - нет. Пока что сфера поражения Агацумы превышает твою.
Нисэй рассмеялся и, развернувшись нормально, пошел рядом с Сэймэем.
- Ты только что сам признал: пока что. Ну, согласен?
- Я подумаю.
- Выбери любую Пару. Мне все равно, кто это будет: я сотру их в порошок. Как твой Боец.
- Я. Подумаю. – ответил Сэймэй, выделяя каждое слово: он раздражался, когда кто-то навязывал ему принятие решений.
Впрочем, мысль вызвать кого-то на бой и проверить Нисэя, была заманчива: он так и сделает, но не сейчас. И черноволосому выскочке незачем это знать.
Сэймэй взглянул на Нисэя, а тот словно читал его мысли:
- Не пожалеешь, Аояги Сэймэй.
Возлюбленный не стал ничего отвечать. Так они и пошли дальше. Каждый молчал и думал о своем.
Фигуры постепенно таяли в сумраке. С неба робко сорвалось несколько снежинок и порыв ветра тут же закружил их, разметав после в разные стороны.
В окнах квартиры Соби колыхнулись занавески и погас свет.

Глава 8. Бой.

Сэймэй добежал до угла улицы и оглянулся: людей не было. Искать подходящее место, было бы только тратой времени: он сосредоточился, поймал нужный ритм дыхания и представил Нисэя и боевую Пару. В ту же секунду его мягко втянуло пространство боевой системы.
Нисэй стоял в небрежной позе напротив Meaningless – Бессмысленных. Парень – Боец и девушка – Жертва, пользовались репутацией довольно сильной Пары, на счету у которой только два проигрыша и то в самом начале их обучения. Если сегодня они к своим победам прибавят еще одну, Нисэю лучше приготовиться к самому худшему.
- Не волнуйся ты так. Я сотру их в порошок, как и говорил тебе. Если ты прикажешь, - Нисэй говорил тихо, не поворачиваясь, но даже с того места, где стоял Сэймэй, было видно его самодовольную улыбку.
- Прикажу, - прошипел Сэймэй, - Только попробуй не выиграть!
Улыбка Нисэя стала еще шире:
- Есть, хозяин.
- Эй, вы долго там будете перешептываться? – девушка-Жертва насмешливо фыркнула, - Не знала, Сэймэй, что тебя не устраивает Агацума Соби. Ты поменял Бойца?
- Это не должно вас касаться, Тсуяко. Мы вызвали вас на поединок! Принимаете?
- Вы? – в разговор вмешался Боец Бессмысленных, - Пока, что вызов озвучил только Нисэй. Вы не связаны общим Именем: ты поддерживаешь его? Не боишься, что надерем вам задницы?
Сэймэй слегка побелел от таких слов, но быстро взял себя в руки: еще не хватало выставлять себя на посмешище перед другими и показывать свою неуверенность.
- Нет, не боюсь, Хидеаки. Я поддерживаю вызов Нисэя. Принимаете?
- Принимаем, Аояги! Загрузка боевой системы!
Бессмысленные начинают произносить слова активации, прижимаясь друг к другу спинами и взявшись за руки. Их имена расположены почти между лопаток и начинают светиться, даже сквозь ткань одежды.
Сэймэй занял свою боевую позицию: слева и чуть сзади Нисэя. Нисэй повернулся к нему, взгляд зеленых глаз был серьезен:
- Я сумею, хозяин. Только… дай руку, - Боец протянул Возлюбленному свою руку.
Сэймэй некоторое время смотрит на нее: чужие прикосновения грязны, мерзки, но… он решительно сжимает ладонь Нисэя до боли.
- Победи.
- Не нужно мне повторять. Я понял приказ, Аояги.
Нисэй всегда был полон сарказма и за это его не любили. Он мог сказать в лицо все, что думает и даже больше. Он обожал задирать младших учеников Школы и один раз, даже в одиночку расквитался с боевой Парой среднего уровня. Его моральные принципы имели довольно смутные границы, зато он всегда получал желаемое: будь то вещь или человек. Иногда он просто брал то, что, как ему казалось, принадлежало Нисэю по праву. Мог ударить, мог унизить, растоптать – и делал это исключительно ради собственного удовольствия. Многие его считали несерьезным и ненадежным, своевольным, но сейчас Сэймэй увидел совершенно другое: все мелочи были отброшены. Не смотря на то, что выражение лица Нисэя было саркастическое, словно это и не противники для него, глаза выдавали полную сосредоточенность и уверенность.
Бессмысленные закончили свой ритуал и Тсуяко спросила, сложив руки на груди:
- Ну, что, мальчики, ударите первыми?
- Зачем же, предоставим эту возможность более слабому противнику. Мы сегодня великодушны, - при этих словах Нисэй слегка повел плечами, словно разминаясь.
Боец Бессмысленных сверкнул глазами и выбросил вперед руку:
- Сокроют тучи истины черты, закрыв глаза дороги не найти. Бессмысленно идти и бесполезно, для тех, кто сердцем слаб, закрыты все пути! – в пальцах засверкали иероглифы заклинаний, сорвались грозовыми облаками в сторону Нисэя и Сэймэя.
- Так дети шепчут, ведь не знают, что тучи ветер разгоняет и разбивается туман! Стихии отдаюсь я и ветрам! Отвергаю! – Нисэй небрежным жестом отбил летящее в него заклинание. Пряди черных волос разлетелись, подобно змеям, в разные стороны от ударной волны, зеленые глаза опасно блеснули, – Теперь моя очередь атаковать! И воздух, уплотняясь, станет силой, в торнадо превратясь он унесёт всё то, что ветер нежно обогнёт! И мне он повинуется отныне!
- Хидеаки! Защита!
Хидеаки немного мешкает и выкрикивает:
- И ветер коль не ведает преград, пусть разбивается о скалы - он будет полностью безвреден. Я возвращаю ветер, ставший смерчем! Отражение! Пятьдесят… сто процентов! – на пути смерча, торнадо посланного Нисэем встает каменная стена. Ветер ударяет по ней, высекая лишь мелкие камешки.
- Усиливаю!
- Защита! Защита!!! – кричит Хидеаки, но один из осколков, возведенной им скалы, пробивает защитный купол и запястья Тсуяко сковывают оковы ограничения. Она кричит и падает на колени, Хидеаки тут же оказывается рядом, - Тсуяко!
Сэймэй довольно улыбается: Нисэй определенно неплохой Боец. Даже помощи не требуется. Черноволосый, словно слыша Сэймэя, оборачивается и улыбается ему. Сейчас этот своенравный тип кажется Жертве просто прекрасным. Сердце гулко ударяется о грудную клетку и внизу живота становится жарко. Господи, не сейчас!
Тем временем наклонившийся над Тсуяко Хидеаки помогает ей встать, она что-то шепчет и он коротко кивает. Они занимают свои позиции.
- Неплохой удар, Нисэй. Только это ничего не даст тебе! Ты не связан с Возлюбленным! В этом твоя слабость! Аояги всегда выбирает тех, кто ему не подходит! Даже Агацума, его Имя - искусственное, а у тебя и подавно его нет! Тебе не выстоять против нас! – при упоминании о Соби и Имени, Сэймэй сжал кулаки.
- Это говорит твое отчаяние, Хидеаки? Твоя Жертва ограничена, а моя - нет, - ехидно замечает Нисэй.
- Тогда пора это исправить! Моя цель – Возлюбленный! Ударю по любви! Вода сметает всё! Стихийных бедствий от неё не в счет! И, призывая воду, прошу я об одном: того, кто Имени не дал другому, пусть в порошок она сотрет!
- Бесполезно, Бессмысленные. Впустую все, бессмысленно сражаться: гроза, разбив воды поток, убьет в вас жизни маленький росток! Зажгу в ночи я молнией огонь! Щит молний! Возвращаю!
- Замерзли капли, стали льдом! Но лёд опасней - нет единства в нём и, превратившись в тысячи осколков, преграды на пути не знает он! Атакую!
- Щит! Защита! – вокруг Нисэя разрастается прозрачный купол, бегут линии меридианов, которые, вращаясь, отбивают ледяные осколки. Не давая передышки противникам, Нисэй тут же атакует в ответ, - У света ночи нет ни мыслей, ни деталей. Но истина открыта темноте: где мыслей нет, там нет существованья. Теряется все в очищающей вас тьме!
В Бессмысленных летит сгусток черноты, разрастаясь, приобретая устрашающие размеры, готовясь поглотить хрупкие фигурки Бойца и Жертвы.
- Защита! Отвергаю! Черт!!! – в голосе Хидеаки проскакивают панические нотки, - Щит! Щит!!!
- Защита ноль процентов! Поражение противника - сто процентов!
Бессмысленные кричат и их охватывает черный кокон. Нисэй поворачивается к Сэймэю:
- Хозяин?
- Да, Нисэй, - Сэймэй переводит взгляд на кокон, - Они не должны отсюда уйти.
- Как прикажешь, - на губах Бойца появляется страшная улыбка, он простирает правую руку вперед: ладонь поворачивается, его пальцы очерчивают круг и Нисэй сжимает их в кулак.
Стенки кокона вздрагивают и начинают сжиматься. Сначала доносятся крики, а потом все смолкает. Черное пятно сморщивается до размеров горошины и бесшумно исчезает.
Нисэй выходит из боевой системы - они с Сэймэем стоят посередине какой-то оживленной улицы: люди бегут, не обращают друг на друга внимание, потоки машин на перекрестках…
- Я победил, Возлюбленный. Я заслужил награду?
Сэймэй внимательно смотрит на Бойца: Бой действительно был впечатляющим. Даже не задело, не пришлось терпеть эту боль от оков ограничения. Пожалуй, Нисэй действительно подходит на роль компаньона в том, что задумал Аояги.
- Заслужил.
- И что это будет, Сэймэй? – Нисэй нащупал в кармане пачку сигарет, вытащил одну, щелкнуло колесико зажигалки и он закурил.
Люди вокруг спешили по своим делам, не видя двух парней, огибая их, словно по волшебству.
- Ты мне подходишь. Я принимаю твое предложение, - да, пусть они не связаны Именами, но при поддержке Сэймэя, сфера поражения Нисэя, действительно, возрастает в несколько раз.
В конце концов, кто сказал, что Соби единственный Боец невероятной силы?
Нисэй долго курит, потом отбрасывает сигарету в сторону. Одним шагом сокращает расстояние между собой и Возлюбленным, берет его за отворот куртки и притягивает к себе.
- Я знал твой ответ, Сэймэй. Но я хочу получить и компенсацию за долгое ожидание.
- Компенсацию? А ты не забываешься, Нисэй? – Сэймэй пытается отстраниться и встречается взглядом с Бойцом.
Зеленые глаза Нисэя буквально гипнотизируют, заставляют нервничать –это ударяет душной волной по нервам и без того натянутым после боя. Нисэй подается вперед и, собственническим жестом, прижимает Сэймэя к себе, обхватив его рукой за талию. Вторая рука с ворота куртки опускается вниз, скользит по бедру Возлюбленного, прослеживает швы задних карманов брюк, сжимает его ягодицы. Сэймэй шумно вдыхает, втягивая воздух сквозь сжатые зубы и чуть откидывая свою голову назад. Невольно его взгляд останавливается на губах черноволосого парня.
- Шлюха, - тот усмехается, словно выиграл еще одну битву и, вместо ответа, с жаром целует Аояги.

Глава 10. Обязанности хорошего Бойца.

Рицка выбежал в коридор, по привычке огляделся: нет ли мамы поблизости? А потом подбежал к двери в комнату брата и рванул на себя дверь.
Увиденное повергло мальчика в состояние легкого шока: Сэймэй с каким-то черноволосым парнем барахтались на полу, пытаясь встать. Причем, оба были совершенно пьяны. Когда очередная попытка подняться не удалась, парочка разразилась громким смехом: закрывая друг другу рты, Сэймэй и незнакомец смеялись до слез.
- Сэймэй, - только и смог произнести Рицка.
Он никогда не видел своего брата пьяным или ведущим себя как-то безрассудно: Сэймэй всегда был образцом для подражания, а сейчас он пьян и… кто этот парень? Не из-за этого ли плохо Соби? Бойцы ведь чувствуют своих Жертв. Так, стоп. Получается, что Сэймэй и Соби не просто боевая Пара? Между ними что-то есть, нечто большее, чем просто узы Бойца и Жертвы, хотя крепче и сильнее этих уз, по словам Соби, не может быть ничего? Но Сэймэй никогда не походил на влюбленного и то, как он смотрел на Соби – в этом не было любви. Рицка это знал каким-то шестым чувством, но Соби…
Осознание пришло к Рицке так внезапно, что он вздрогнул и невольно отшатнулся к стене: Соби любит Сэймэя и совсем не как свою Жертву, а как … как… о, Боже! И то, что происходит… как же должен себя чувствовать Соби сейчас?! Перед глазами возник образ Бойца до белых костяшек сжимающего спинку стула.
«Нет. Нет! Нет!!! Сэймэй не такой! Он не может быть таким», - лихорадочно думал Рицка, но его глаза видели совсем иное – такой.
Теперь Соби вынужден быть его Бойцом, только по прихоти брата. «Спасибо… хозяин» … Похоже, что не только на него снизошло прозрение.
Парочка на полу заметила Рицку: черноволосый с интересом посмотрел на мальчика, склонил голову на бок, одной рукой он обнимал Сэймэя за плечи, другой – за талию. Сэймэю это видимо нравилось, потому что отстраниться он не пробовал. Даже стал ногой поглаживать лодыжку парня. Рицка сглотнул: ему стало неудобно: как будто подсматриваешь в замочную скважину.
- Твой брат, Возлюбленный? Милый мальчик, - парень неприлично, развратно облизнулся.
- Мой, Нисэй, - ответил Сэймэй, расфокусированно глядя на Рицку.
- А почему такой милый маленький мальчик не спит так поздно? – Нисэй, смотря на Рицку, стал поглаживать живот Сэймэя пальцами, от чего тот чуть ли не мурлыкал словно кот.
- Потому, что я сегодня его познакомил с Бойцом. Он и сейчас, наверное, у него в комнате, - Сэймэю было так легко и хорошо, что он даже не задумывался над тем, как все выглядит в глазах его брата.
После битвы Нисэй предложил отпраздновать победу. Не известно как, но ему удалось уговорить Сэймэя купить бутылочку довольно крепкого вина. Потом еще одну. И еще… Теперь же весь мир казался Возлюбленному разноцветной каруселью: все кружилось, неслось мимо, улыбающееся лицо Нисэя было лицом дьявола-искусителя и Сэймэй совершенно не хотел ему сопротивляться. Нисэй же – бессовестно пользовался положением, хотя и был захмелевшим не меньше, чем Аояги.
Рицка стоял как громом пораженный. Хотелось броситься к брату, трясти его, бить по щекам, просить, чтобы он не поступал так. Хотелось плакать. Мальчик закусил губу.
Тем временем Нисей, приподнялся, встал на четвереньки, мотнул головой, от чего его черные волосы рассыпались по плечам, кривая улыбка перечеркнула красивый рот. Он, грациозно, словно хищник, по-кошачьи, стал подбираться к Рицке:
- Познакомил с Бойцооом? – протянул бархатным голосом Нисэй, - Так значит, я ошибся: твой брат совсем уже не маленький? Какой серьезный котенок, такие ушки… Соби быстро поспособствует их отпадению.
Сэймэю это показалось довольно забавным: он громко расхохотался и повернул голову так, чтобы видеть, что делает Нисэй. От того, что Боец изображал хищника на охоте, было весело. Возлюбленному казалось, что он никогда так не веселился. А лицо Рицки? Почему он никогда раньше не замечал, насколько мальчик потешно выглядит, когда растерян или злится?
- Но мы же не хотим, чтобы Соби, - продолжал Нисэй, - наш неудачник Соби, забрал эти чудесные, прекрасные, милые ушки, нэ? Что ты скажешь, Сэймэй?
Нисэй подобрался очень близко к Рицке, так, что мальчик всем телом вжался в стену. Он смотрел на черноволосого, на опасные огоньки, пляшущие в зеленых глазах, и хотелось исчезнуть: никогда не входить в эту комнату, не видеть позора - да позора! - своего брата. Неужели он не замечает, что все это мерзко? Что говорит этот… Нисэй! Как он смеет?!
Но Сэймэй выгибается, закидывает руки за голову, не переставая смеяться. Его хвостик подрагивает, ушки прижимаются к голове, он тянется к полупустой бутылке, стоящей рядом с ножкой стола, выдергивает пробку и делает глоток вина. Красные капельки стекают с краешков рта, щекочут кожу, заливаются за ворот водолазки, но Сэймэй этого не замечает. Карусель перед глазами вертится все быстрее, еще немного и он увидит лица смеющихся вместе с ним ангелов. Или демонов.
Музыка! Внезапно осеняет его: не хватает музыки!
Сэймэй переворачивается на живот, ползет к столу, на котором пульт от музыкального центра: ноги не слушаются, ну и плевать. Щелчок, еще, еще – наконец, песня его устраивает и он увеличивает громкость: музыка начинает биться вторым сердцем.
Голос Нисэя возвращает его к реальности: так, что он там спрашивал? Ушки… Рицка… чтобы Соби… лишил их… черт! Так вот где его диск с компьютерными программами – под столом! «А я его так долго искал!» - Сэймэй глупо хихикает.
Мысли путаются, разбегаются испуганными зайцами в разные стороны. Почему он раньше не пил? Отпадные ощущения!
Надо ответить? Лаа-адно…
Возлюбленный снова падает на спину, изображая из себя морскую звезду, раскинув в стороны руки и ноги.
- Ни за что! – отвечает, почти кричит, он Нисэю и одновременно потолку, - Мы не хотим, чтобы Аг... Агуц… Агрцу… - тьфу! – чтобы Соби забрал их!
- Тогда. Может. Стоит. Забрать. Эти. Ушки. Самим? – черноволосый выделяет каждое слово, рывком поднимается на колени и обхватывает Рицку.
Мальчик испуганно вскрикивает и начинает отчаянно отбиваться, а Нисэй оттаскивает его от стены, так же, не вставая с колен.
Боец держит крепко извивающееся худое тельце, гладит, стискивает ладонями такие места, что парнишка начинает задыхаться от стыда. Нисэй раскачивается из стороны в сторону, будто танцует с Рицкой. Смеется.
А Рицка уже не столько отбивается, сколько царапается, пытается укусить. Только вот никак не удается, что еще больше забавляет и раззадоривает Нисэя.
- Сэймэй! – наконец взвизгивает Рицка, - Сэймэй! Сэймэй!!! Помоги! Сэймэй!!!
Испуганный голосок тонет в грохоте музыки. Мальчик пытается что-то говорить еще: ну, они же должны его услышать!
- Брат! Пожалуйста!!! Сэймэй…
Нисэй ловит рукой затылок Рицки, не дает договорить, стискивает в кулаке шелковистые волосы, заставляет наклониться вперед и впивается поцелуем в губы. Глаза Рицки широко распахиваются, когда язык Бойца проникает в его рот: поцелуй жесткий, требовательный. Рицка упирается ладошками в плечи Нисэя, пытаясь оттолкнуть, а тот, продолжая поцелуй, смотрит в глаза мальчика. И Рицку охватывает паника – глаза у Нисэя серьезные, злые.
Нисэй отрывается от припухших губ Рицки, ловко разворачивается на коленках и падает со своей добычей на Сэймэя, который обнимает широким жестом их обоих, прижимая к себе, зарывается носом в пахнущие клубничным шампунем волосы Рицки.
- Сэймэй! – выдыхает мальчик и начинает плакать.
Рицке было так стыдно ото всего, что происходило, так гадко, но хуже всего, что Сэймэй, кажется, и не понимал этого. Руки, поцелуй, тяжесть тела на нем и брат под ним – Рицка не мог больше сдерживаться: слезы текли по щекам, его трясло, всхлипы были похожи на жалобные стоны, но мальчик не мог ничего с собой поделать. Он попал в западню и выбраться было невозможно. Они сильнее его.
Наверное, впервые Рицка ощущал Сэймэя не защитником, а совсем наоборот: тем, от кого исходит угроза. Брат мог все прекратить, но не хотел. Он так же бесстыдно вел себя, как и его друг! Причинял боль своим поведением.
Содрогаясь от рыданий, Рицка попытался закричать, но брат прикрыл ладонью его рот:
- Ну, что ты? – шептал Сэймэй, прикусывая мочку уха Рицки, - Все хорошо. Мы просто играем.
- Точно, мой сладкий, - вторил ему Нисэй, вжимаясь в тело Рицки еще больше, от чего Сэймэй тихо застонал и подался бедрами вперед, - мы только играем. Тот, кто выиграет, получит приз.
Черноволосый поцеловал шею мальчика, провел языком и вдруг с силой сжал зубы. По коже потекло что-то теплое.
Рицка забился между Сэймэем и Нисэем. Рука брата еще зажимала его рот и он не мог закричать. «Боже! Боже!!» - мозг отказывался выдавать какие-либо связные мысли. Было так больно! Что Нисэй делает? Что они от него хотят? Какой приз?! О чем… вообще… они… говорят…
- Приз, Нисэй?
- Приз, Возлюбленный, - Нисэй облизал окровавленные губы, - Ушки твоего брата!
- Да, - Сэймэй рассмеялся и Нисэй, наклонившись, поцеловал его.
Когда он отстранился, то на губах Возлюбленного осталась кровь его брата.
Это было последней каплей в терпении Нисэя, который был уже и так порядком возбужден: все равно как, но он получит этого котенка! Ему можно: он теперь Боец Возлюбленного и должен разделить с ним самое дорогое – брата. Эта мысль казалась правильной. Она обжигала, билась в висках, ускоряла ток крови.
Хрипло зарычав, Нисэй стал стаскивать с Рицки одежду. Сэймэй перехватил мальчика за локти так, чтобы он не мог сопротивляться.
Разорванная футболка полетела в сторону. Нисэй замер, провел пальцем по горячей коже, наклонился, провел языком по соску мальчика.
Рицка выгнулся, пытаясь избежать настойчивых прикосновений. Неужели… это… не прекратится?! Сэймэй…
- Сэймэй…
- Что, малыш?
- Отпустите меня… Не надо… - Рицка всхлипывал, его голос был жалобным, каким-то по-девчоночьи тоненьким.
- Все будет хорошо, - шептал Сэймэй, крепче сжимая пальцы на локтях брата, - все будет хорошо.
Тем временем Нисэй продолжал исследовать тело Рицки: целовал его, гладил, покусывал. Когда он дошел до края джинсов и взялся за ремень, мальчик понял, что черноволосый не остановится. Вырываясь, отчаянно сопротивляясь, пытаясь лягнуть ногами, он задергался.
И Рицке повезло: его стопа больно врезалась в ногу Нисэя. Тот, зашипев, буквально свалился с него, потирая ушибленное место:
- Совсем бешеный?!
Но мальчик его не слышал: почувствовав, что хоть что-то возымело действие, он стал брыкаться еще сильнее.
Сэймэй пытался его удержать, но в какой-то момент поведение брата просто взбесило. Он приподнял мальчика и с силой приложил об пол, вжимая лицо Рицки в прохладные доски:
- Не дергайся! – голос брата был неожиданно грубым и… совсем не знакомым. Рицка тихо всхлипнул и шмыгнул носом: на пол упало несколько капелек крови, – Не дергайся!
Рука Сэймэя нащупала ремень на джинсах Рицки и потянула его вниз.
И Рицка закричал. Так он не кричал никогда в жизни: срывая голос, зажмурив глаза, пытаясь уклониться от тяжелой, поднимающейся руки брата.
Сэймэй и, правда, замахнулся на мальчика, но…
Неожиданно в комнате стало тихо: музыка перестала греметь басами и гитарными проигрышами.
И в этой тишине раздался голос, от которого Сэймэй так и замер с поднятой рукой:
- Отпусти его.
Сэймэй не верил своим ушам. Рицка, хрипло дыша, затих под ним.
- Что?
- Отпусти мальчика, Сэймэй.
Сэймэй обернулся. Прямо перед ним стоял Соби. Поза была какая-то отчаянно-решительная и вид такой, что, казалось, если сейчас понадобится - он умрет не раздумывая, не цепляясь за жизнь. Жизнь без Сэймэя. Только сначала… О, да он хочет восстановить справедливость? Сэймэй хищно улыбнулся, повернулся так, что его локти легли на спину Рицке, придавливая его сильнее к полу и не давая встать, словно мальчик был диванной подушкой, на которой было удобно лежать. Закинул ногу за ногу, всем видом показывая свое пренебрежение к Соби: «Я тут хозяин, а ты – никто». Голова сильно кружилась, было сложно сфокусироваться на Агацуме, но это ничего не меняло: им втроем было весело, так нет же – пришел! Ну, кто звал, а?! Никто не приказывал заходить, не позволял! А он…
Сэймэй запрокинул голову и, покачивая ею, как китайский болванчик, нараспев проговорил:
- Нисэй, мне кажется, что тут четвертый лишний.
- Я тоже так думаю, - ответил Нисэй, медленно вставая с пола.
Вид черноволосого не предвещал ничего хорошего. Нисэй слегка улыбался: сколько раз он был вынужден сдерживаться, проходя мимо Агацумы? Сейчас все изменилось, больше ничего не остановит от того, чтобы проучить этого зарвавшегося Бойца. И Сэймэй на его стороне: на стороне Нисэя. Признанный, лучший, теперь он может все! Нисэй заносчиво вздернул подбородок, немного покачнулся, но тут же собрал все свои силы, чтобы стоять ровно. Ничего, ему приказали, а это значит, что скоро голова станет ясной и тогда…
Соби не шелохнулся, его взгляд застыл. Холодные глаза, словно две льдинки, смотрели на Сэймэя. «Что изменилось, что ты стал таким… жестоким? Со мной - ладно, пусть я для тебя никто, хотя и не пойму, чем заслужил это, но Рицка? Что тебе сделал брат, Сэймэй? Все время видел в тебе героя, чудо-человека, с ним то ты за что так поступаешь? Он в тебя верил и что с ним станет сейчас без этой веры, ты можешь ответить? - брови Соби сошлись на переносице, - Но ты сам меня сделал Бойцом Рицки. Моя Жертва нуждается в помощи. Извини, Сэймэй, но нет ничего, что я бы не сделал для своей Жертвы. Как если бы это был ты…»
Соби перевел свой взгляд на Рицку: прижатый братом к полу, тот только всхлипывал, шумно шмыгал носом, из которого капала кровь и глаза… Соби чуть вздрогнул: глаза мальчика просили, умоляли не уходить, помочь…
Соби сделал шаг вперед и тихо повторил:
- Отпусти мальчика, Сэймэй, - в интонациях появились отстраненно-металлические нотки.
Сэймэй узнал их: таким же голосом Соби заговаривал с теми, с кем приходилось биться. Брови Возлюбленного приподнялись:
- Ты мне угрожаешь? Ты - мне?
- Я тебе не угрожаю, Сэймэй, - Соби сделал еще один шаг по направлению к братьям, - я тебя прошу отпустить Рицку.
- А то что? – Нисэй встал на его пути, скрестив руки на груди: просто так он не позволит Соби приблизиться к Сэймэю.
- Отойди, Нисэй. Не мешай, - Соби даже не удостоил его взглядом, - Вы можете развлекаться сколько угодно, но без Рицки. Все, что я сейчас сделаю, так это уведу отсюда свою Жертву.
- Не многого ли ты хочешь, Агацума Соби? А если я тебе это не позволю сделать?
- То, что я хочу, не имеет никакого значения: этого хочет Рицка. Мне достаточно его желания. Рицка?..
Мальчик дернулся под братом и из глаз опять полились слезы:
- Соби!!! Соби, я… ой!
Локоть Сэймэя сильнее вжался в тело Рицки.
- Рицка, никуда не хочет идти с тобой, - процедил Сэймэй, - он останется здесь и уйдет только, когда Я этого захочу. Убирайся, Агацума! Тебя сюда вообще не звали.
Соби наклонил голову, в его взгляде читалось упрямство: как ни больно идти против Сэймэя, но разве он не этого хотел? Так вот пусть и получает! В этой мысли было какое-то злорадство над тем, что приказал ему Возлюбленный.
- Я хороший Боец, Сэймэй. Обязанность хорошего Бойца - защищать свою Жертву и я сделаю это.
- Да, ты рехнулся, Соби-сан! - иронически воскликнул Нисэй, - Ты собрался защищать Рицку от его брата?! Советую тебе…
- Нисэй, это я тебе советую: не вмешивайся! Отпусти мальчика или я активирую Систему.
Тут Сэймэй так расхохотался, что оба Бойца удивленно посмотрели на него. Возлюбленный смеялся, громко всхлипывая, из глаз выступили слезы, он согнулся, вжался лицом в колени.
Рицка, почувствовав, что его больше ничто не держит, проворно вскочил на ноги и бросился к Соби. Нисэй попробовал его перехватить, но тот, ловко поднырнув под расставленные руки Бойца, буквально врезался в Соби, обхватывая его руками, вжимаясь лицом ему в грудь:
- Соби! Соби!! – приглушенно повторял он, зарываясь в ткань одежды.
Дрожь пробежала по телу Рицки и Соби успокаивающе погладил мальчика между кошачьих ушек, обнял за плечи.
- Все хорошо, хозяин. Мы сейчас уйдем отсюда.
Мальчик кивнул и вцепился в Соби еще крепче.
Сэймэй все еще продолжал смеяться, плечи мелко подрагивали. Не поднимая головы от коленей, он срывающимся от смеха голосом, произнес:
- А ты хорошо вжился в роль, Соби. Просто идеально вжился: несколько часов назад ты говорил, что любишь меня и что? Сейчас называешь Рицку хозяином, готов его защищать. Быстро прошла твоя любовь, раз ты готов бросить вызов Нисэю. Ты ведь понимаешь, отлично понимаешь, кто он теперь мне, – Сэймэй поднял мокрое от слез лицо и Соби ужаснулся: настолько оно было чужим и неузнаваемым, - Назло мне, да? Или ты никогда не любил меня?
- Сэймэй, ты пьян, поговорим позже. Я уведу Рицку, а потом, когда ты…
- Заткнись, Агацума! Ты сказал, что активируешь Систему. Не значит ли это, что ты собрался вызвать на поединок меня? Что ты о себе возомнил: что ты сможешь тягаться с боевой Парой?! Без поддержки Жертвы?! Тогда ты просто глупец! – Сэймэй поднялся с пола.
Рицка почувствовал, как пальцы Соби дрогнули на его плечах. Мальчик поднял лицо и посмотрел на Бойца. Соби был бледен и спокоен, в глазах не было страха, только боль. Из-за него Соби сейчас ссорится с братом, но Сэймэй же поступает плохо! Говорит и делает такие вещи… Только кое в чем брат все же прав: если бы Соби решился вызвать на поединок его и Нисэя, то Рицка ничем не смог бы помочь. Потому что совсем ничего не знает, что от него бы потребовалось. Но Соби заступился за него и сейчас, если не прекратить этот глупый разговор, Сэймэй и правда вынудит бросить вызов. Вмешаться? Нет, нельзя, если Сэймэй разозлится еще больше… Рицка поежился и тут же Соби крепче прижал его к себе, словно говоря, что все будет в порядке.
- Сэймэй, я не хочу продолжать этот разговор сейчас. Пойдем, Рицка, - Соби взял мальчика за руку. Рицка, слегка запинаясь и оглядываясь, последовал за ним.
- Стой! – голос Нисэя прозвучал сердито, - Тебе никто не позволял уйти! Сэймэй еще не договорил с тобой.
Соби резко остановился. Вдруг все то отчаяние и то, что он чувствовал по поводу обмена Бойцами, превратилось в злость: он никогда не позволял себе это чувство, но сейчас видимо такой уж день – день преломления: жизни, мыслей, поведения. Да, Рицка прав – Соби человек! Тоже может что-то чувствовать и переживать! Сэймэй… Соби так его любил, но Возлюбленный нашел способ, как растоптать эту любовь, растоптать все, даже презреть то, что они боевая Пара. «Я ненавижу его! – внезапно подумалось Соби, - Ненавижу так сильно, что сердце готово остановиться! Как он может быть настолько жесток ко всем?! Я же так… так… Не хочу об этом думать! Я теперь не буду думать о Сэймэе! Он приказал и этот приказ не имеет обратной силы. Если только и Рицка… не откажется от меня. Но пока он со мной, я буду служить ему, буду радоваться вместе с ним и грустить. Странно, но этот мальчик, он совсем не смотрит на меня как на вещь. И только он теперь может приказывать мне».
- Сэймэй пьян, так же как и ты! – Соби развернулся так, что его волосы разлетелись светлым пламенем, - Мне не требуется разрешения, чтобы уйти, потому что я обязан теперь слушаться только одного человека и это Рицка - моя Жертва! Сэймэй сам этого хотел. Я выполнил его приказ. Сполна. Ты не в праве мне приказывать, Нисэй! Не обязан отчитываться перед тобой и перед твоей новой Жертвой.
Соби перевел взгляд на Сэймэя.
Сэймэй невольно отступил назад, оступился и неловко сел на пол. На Соби было достаточно посмотреть, чтобы понять - Аояги был прав, когда думал, что дойдет до ненависти: «Соби ненавидит меня. Ненавидит. Меня». Веселье начисто пропало. Стало горько и противно, то ли от количества выпитого, то ли от осознания сделанного. Что толку ругаться сейчас, если уже все решено? «Пусть забирает Рицку и проваливает ко всем чертям! Видеть его больше не могу! Не могу!!!» - Сэймэй посмотрел на Соби как-то жалобно, вздохнул и прошептал:
- Уходи.
Нисэй удивленно обернулся к Возлюбленному, да так и замер: Сэймэй свернулся на полу, закрыл локтями лицо, будто пытаясь от чего-то защититься.
- Уходи, Соби! – повторил Аояги немного истеричным голосом.
Нисэй, рассчитывающий на небольшую демонстрацию силы, разочарованно вздохнул: «Надо же было так напиться?! Когда теперь представиться такой шанс: выяснить отношения с Агацумой?» Но спорить с Сэймэем было себе дороже: пусть он сейчас превратился в размазню (Нисэй брезгливо сморщил нос), но что будет, когда Возлюбленный протрезвеет? «Попробуем сыграть роль заботливой принцессы. Это важнее, чем Агацума», - рассудив так, Нисэй обернулся к Соби и вопросительно приподнял брови: «Чего ждешь?»
Соби с некоторой растерянностью отвернулся и молча вышел, уводя Рицку.
Нисэй присел рядом с Сэймэем, провел рукой по его волосам, задержался на поникших черных кошачьих ушках, которыми Возлюбленный тут же сердито пошевелил. Нисэй улыбнулся. Его пальцы пробежали, почти ласково, по рукам Сэймэя, бедрам и вдруг – поймали хвост и несильно дернули за него. Аояги тут же вскинулся:
- Совсем с ума сошел?! – от резкого движения у него закружилась голова и Сэймэй, со вздохом, прислонился к Нисэю, - Нисэй, я поступил правильно?
- Конечно, Возлюбленный, ты всегда все делаешь верно, - рука Бойца снова взяла хвостик Сэймэя.
- Не трогай, - не отрываясь от него, произнес Сэймэй.
- Не трогаю, - Нисэй выпустил хвост, одним движением подхватил Возлюбленного на руки, и встал.
- Что?.. Что ты делаешь?! А, ну, поставь меня! Поставь, я приказываю!
- Все, что ты пожелаешь, Сэймэй, - с этими словами Нисэй опустил Жертву на кровать…

Отредактировано Misaki (2008-06-21 01:11:58)

Глава 12. Сны и реальность.

Сэймэю снился темный ночной лес: шорох высокой травы и листьев в кронах вековых деревьев, черное небо с россыпью сверкающих звезд.
Сэймэй все шел куда-то по этому бесконечному лесу и совсем не казалось странным, что он тут один, ночью, в пижаме. Отодвигая ветви со своей дороги, он шел и шел, пока не оказался у небольшой реки. Ветер всколыхнул заросли осоки, по воде пробежала рябь.
С дальнего края берега к Сэймэю приближался силуэт человека: длинные волосы трепетали на ветру, лица не было видно, но он узнал бы эту фигуру среди тысячи других – Агацума Соби.
Соби шел медленно, неслышно ступая по мокрому песку. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он остановился.
Зашумел камыш, где-то зазвенел колокольчик и вдруг… из трав, из осоки, из крон деревьев стали появляться светящиеся точечки. Они, кружась, слетались к Сэймэю и Соби, словно водили вокруг них сверкающий хоровод. Сэймэй завертел головой, протянул руку. В его ладонь опустился сверкающий крошечный шарик и Аояги увидел, что это светлячок. Рядом с ним приземлился еще один… и еще… Сэймэю показалось, что он держит в руках белое пламя.
Лицо стоящего рядом Соби, осветилось этим светом и он сделался похожим на принца из какой-нибудь сказки про лесных фей и эльфов. Сэймэй рассмеялся и сделал жест рукой, выпуская светлячков в ночное небо. Они охотно взмыли к множеству своих собратьев.
Сэймэй посмотрел на Соби: Боец стоял перед ним и улыбался. Аояги протянул руку и коснулся его щеки.
Море светлячков колыхнулось в их сторону и стало совсем светло, так что были видны даже темные пятнышки в синих глазах Соби. Сэймэй шагнул ближе, положил свою вторую руку на плечо Соби, наклонился и поцеловал его в губы.
Боец продолжал улыбаться: это чувствовалось даже с закрытыми глазами. И Сэймэй жадно сцеловывал эту улыбку, пока Соби не стал отвечать на поцелуй. Ощущения менялись: от нежности до обжигающей страсти, которая захватывала обоих. Когда Сэймэй, наконец, отстранился, то вскрикнул от неожиданности, прикрывая рот рукой: вместо синих серьезных глаз Агацумы, на него смотрели зеленые насмешливые Нисэя.
Светлячки разлетелись в стороны, делая фигуру черноволосого просто чернильным пятном на фоне реки и ночного неба. Только в глазах продолжали сверкать искры. И если Соби был похож на принца, то Нисэй, несомненно, на демона, который причудливо взмахнул рукой и сверкающее светляками небо обрушилось вниз, исчезая в густой траве. Сделав шаг вперед, Нисэй прошел сквозь Сэймэя, как призрак сквозь стену, когда же Аояги оглянулся, за ним был только ночной лес…
…Пробуждение было ужасным. Кошмарным.
- Ммм, - стон в подушку, - моя головаааа. Я попал в автокатастрофу?
Сэймэй приподнял лицо от подушки: оно было все в красных полосках от того, что он добрую часть ночи пролежал лицом вниз. В голове тут же зазвенели сковородки, кастрюли и африканские тамтамы.
- Уууу, - простонал он и рухнул обратно.
Что было вчера такое, что голова так раскалывается?! «Даже думать больно», - пожаловался Сэймэй про себя подушке.
В памяти был сплошной провал: последними воспоминаниями был поединок с Бессмысленными и… и предложение Нисэя выпить вина!
- Ублюдок! Ну, я ему устрою! – воскликнул, вскидываясь, Сэймэй и снова застонал от боли.
Он попробовал перевернуться на спину, но вдруг понял, что ему что-то мешает. И это что-то лежит на его спине и ногах: из-за сильной головной боли Сэймэй и не заметил, что в постели есть нечто постороннее.
Возлюбленный медленно повернул голову и его глаза расширились: рядом с ним лежал Нисэй и преспокойно спал. Черные волосы разметались по подушке, рот был немного приоткрыт. То, что мешало двигаться, оказалось рукой черноволосого на талии Сэймэя и ногой, которую он по-хозяйски закинул на него. Взгляд скользил по фигуре Нисэя и Сэймэй с ужасом понимал, что Боец совершенно, абсолютно и бесповоротно обнажен. Пытаясь справиться с нахлынувшей на него паникой, Сэймэй лихорадочно вспоминал, что же было вчера ночью?! Перед глазами яркими вспышками поплыли картинки, словно частички мозаики отказывающиеся складываться в единую картину: испуганные глаза Рицки, свет, громкая музыка, чей-то смех (а может, его собственный?), лицо Нисэя, Соби, вполоборота стоящий около двери и держащий Рицку за руку, руки, губы, опять смех и… нет!!!
Сэймэй вскочил, стряхивая с себя конечности Нисэя, и, тут же падая на пол, цепляясь за простынь, почти стягивая ее за собой.
- Чтоб тебя, Нисэй! – сквозь выступившие слезы, прижимаясь виском к холодному полу, проревел Сэймэй, - Я убью тебя!
На постели наметилось какое-то шевеление и сонный голос Нисэя лениво протянул:
- И тебе доброе утро, Аояги. Вижу, ты прекрасно выспался, - ехидная мордашка свесилась с кровати, черные волосы коснулись кожи Сэймэя, щекоча ее, - Какие милые черные круги под твоими сердитыми глазами, а этот зеленый оттенок лица… Тебе кто-нибудь говорил, что тебе идет зеленый?
Было похоже, что Нисэй совсем не мучился похмельем, что не прибавило приятных эмоций полуживому Сэймэю:
- Сволочь.
- Знаю. Где мои сигареты?
- Не смей!.. оуууу… Не смей курить в моей кровати…
- Ну, конеееечно. Ты тут главный, хозяин, - Нисэй рассмеялся, откидываясь на подушки, - Помочь подняться? А то как-то лежать голым на полу, не очень…
В этот момент до Сэймэя дошла вторая ужасная правда: он, как и Нисэй, был обнажен!
- Что ты со мной сделал?! Что!!! Ты воспользовался мною, пока я был в отключке?! – превозмогая боль, делая героические усилия, Сэймэй карабкался по простыни на кровать, стараясь достать хохочущего Нисэя.
Звук смеха набатом звучал в несчастном мозгу.
- Это не я, а ты мною воспользовался! Да, я теперь неделю… нет - две! - сидеть не смогу! Впрочем, ты тоже, - новый взрыв хохота.
- Что?! Что?! Аааа… скотина! Ты… когда пройдет эта ужасная боль, я тебя… - Сэймэй был готов рыдать, хуже всего, что Нисэя это еще больше веселило.
Тут что-то упало прямо на простынь и Сэймэй почувствовал под рукой мягкий комочек. Он медленно приподнял руку и уставился на меховой треугольник.
Нисэй прекратил хохотать и тоже с интересом воззрился на непонятную штуковину.
- Что это?
- Ну, - Нисэй почесал в затылке, - я думаю, что это твое кошачье ухо. Я и не предполагал, что ты меня любишь, Сэймэй. Или мне теперь называть тебя любимым, Возлюбленный?
Рука Сэймэя взметнулась вверх: он провел подрагивающими пальцами по своей голове. Слева была маленькая залысина, а справа – крепко держась на своем месте, воинственно топорщилось оставшееся кошачье ушко. Аояги заглянул себе за спину – хвостик метался, как бешенный и не собирался отваливаться. Отвалилось только одно ухо! У него отвалилось одно ухо! У него отвалилось ухо! У него!!!
Сэймэю внезапно стало нечем дышать: его глаза закатились и он, взмахнув руками, впервые в жизни, упал в обморок.
Нисэй взял в руку ушко и повертел его перед глазами:
- Подумаешь, ухо отпало. Что такого? – тут же губы растянулись в довольной улыбке, - Он меня любит! Или ненавидит… да, какая разница! У него отпало ухо! Из-за меня… Ха-ха! Подавись, Агацума Соби!!! У моей Жертвы отпало ухо!!!
Радостный вопль отразился от стен комнаты.

Глава 14. Завтрак.

Нисэй сидел за кухонным столом и раскачивался на стуле. Сэймэй заканчивал сервировку, выкладывая палочки около каждой тарелки с едой. Он гордо осмотрел стол: посередине красовалась глубокая миска с мисо супом, несколько небольших тарелочек с сырыми яйцами, маринованными овощами. Кроме того, четыре тарелки с рисом и нори.
Сэймэй неодобрительно взглянул на Нисэя:
- Не ломай стул! Если ты упадешь и что-нибудь себе сломаешь…
- Ты будешь рад, - Нисэй издевательски улыбнулся, - знаю, знаю.
Он театрально вздохнул:
- У тебя ужасный характер, Сэймэй. Особенно с утра.
- Особенно после того, что ты устроил вчера вечером!
- Я? Ты мне льстишь, Возлюбленный. Это ты - мой хозяин. Я только подчиняюсь твоим приказам.
- Не заметно.
- Возможно, после того, как пройдет твое ужасное похмелье, все станет очевидным.
Сэймэй гневно посмотрел на него, но спорить не решился: головная боль только стала проходить после ударной дозы анальгина и минералки. Если вступить в словесную перепалку с черноволосым, то никто не поручится, что боль не вернется. Возлюбленный вздохнул: и если бы это была единственная проблема сегодняшнего утра. Его кошачье ушко. Сэймэй застонал про себя. А Рицка? Как мог Сэймэй себе позволить так обращаться со своим братишкой? И это не свалишь на Нисэя, не он заставлял Сэймэя удерживать мальчика, не он ударил Рицку об пол лицом. Сэймэй прикрыл глаза и тут же ощутил на своем лбу прохладные пальцы.
- Тебе так плохо? – зеленые глаза смотрели серьезно.
Сэймэй покачал головой: не признаваться же в своей слабости? Место, где раньше было левое кошачье ушко, дико зачесалось и Возлюбленный еле подавил в себе желание провести там пальцами, чтобы облегчить зуд. Почему не отвалилось все? По крайней мере, второе ухо тоже могло бы отпасть: быть хвостатым, но безухим Сэймэй считал не так комично, как с одним, встрепанным от противоречивых чувств, ухом и грустно висящим хвостом.
- Все в порядке.
- Ну, и хорошо, - к Нисэю вернулось дурашливое выражение лица, - Давай помогу тебе с чаем. Я ужасно хочу пить, а этот аромат делает мое желание непреодолимым.
Нисэй наклонился над чайником, который держал в руках Сэймэй, и посмотрел на Возлюбленного из-под длинной челки: взгляд говорил, что черноволосый имеет ввиду далеко не чай.
- Да, ну тебя! – Бойца определенно нужно было обучить хорошим манерам.
Этим Сэймэй займется потом: сначала нужно попытаться загладить свою вину перед братом.
– Ты хотел помогать? Так помогай! - с этими словами чайник с ароматной жидкостью перекочевал в руки Нисэя.
Тот не замедлил приподнять крышечку и сунуть нос внутрь. Раздался радостный вопль:
- Сэймэй, это же Скачок Зеленой Улитки! (Скачок Зеленой Улитки – это сорт чая. Прим. автора)
- Я в курсе, - постарался произнести Сэймэй как можно мрачным голосом.
- Какой запах! – Нисэй заворожено смотрел внутрь чайника и вдыхал поднимающийся пар.
Пахло персиковыми, сливовыми и абрикосовыми деревьями в пору их цветения. Сквозь желтовато-зеленоватый настой было видно, что частички чая уже опустились на дно и, превратившись в белые облака, начали «танец снежинок»: чаинки развернулись, почки приняли вертикальное положение и то поднимались к поверхности, то опускались на дно.
Нисэй так и замер посередине кухни, внимательно всматриваясь в этот танец, словно на свете больше ничего не существовало, кроме того, что он видел. Он пил такой чай в детстве и сейчас воспоминания поднимались из глубин его памяти подобно ароматному пару из чайника.
Белая пушистая кошка на верхней ступени дома, сливовые деревья и дорожки, покрытые круглыми разноцветными камушками, горы со снежными шапками на своих вершинах. И женщина в светло-сиреневом кимоно, идущая ему навстречу:
- Ни-тян, вот ты где, - нежная улыбка касается ее бледных губ, - я тебя везде ищу. Ни-тян…
Нисэй сморгнул это видение и встретился с изуючающим взглядом Сэймэя:
- Красиво, - произнес черноволосый, словно оправдываясь, - К этому чаю нужны специальные бокалы.
- Да. Они в шкафчике. Я сейчас достану... Что-то долго Рицка не идет. Ты передал, что все уже готово?
Нисэй коротко рассмеялся:
- Передал. Они с Агацумой спустятся, как только приведут себя в порядок.
- Что?! – Сэймэй не смог скрыть своего удивления, - Соби тут?
- Ты хотел сказать: еще тут? – Нисэй поставил чайник на стол и принял из рук Сэймэя бокалы, - Наш уважаемый Агацума Соби и не думал уходить: он бдительно охранял сон своей маленькой Жертвы.
Сэймэй раздраженно поджал губы. «Черт! – выругался он про себя, - Я конечно, предполагал, что Соби задержится, но чтобы на всю ночь… Так. И где он спал? В комнате Рицки только одна кровать! Если он что-нибудь сделал с моим братом, я его убью!»
Видимо, мысли Возлюбленного отразились на его лице, потому что Нисэй снова расхохотался:
- Успокойся, его ушки на месте. В отличие от твоих.
Сэймэй собрался сказать Нисэю, что тот ведет себя слишком развязно: его кошачий хвост воинственно поднялся, единственное ушко было направлено вперед. Но это еще больше развеселило Нисэя. Черноволосый опустился на стул, уткнулся лбом в колени, согнувшись от смеха. В ответ на возмущенное рычание Сэймэя, он смог только махнуть рукой, показывая: отстань, и так смешно.
Сэймэй медленно покрывался красными пятнами, мигрень вернулась. Просто замечательно!
И именно в этот момент на кухню вошел Рицка. За ним тихо переступил порог Соби.
Мальчик с удивлением смотрел на кухонный стол: столько еды Рицка не видел давно. Впрочем, он и завтракал дома редко. Если получалось сделать по-быстрому бутерброд и не быть замеченным мамой, это уже считалось удачей (но сегодня был редкий день, когда в школе отменили первый урок и к тому времени, когда он встал, мама уже ушла на работу). В противном случае, он или опаздывал в школу, или вообще был не в состоянии туда прийти.
«Неужели это все сделал Сэймэй? Сам?» – потрясенно думал Рицка, вмиг забыв обо всех обидах.
Потом внимание мальчика привлек Нисэй, издающий звуки чем-то похожие на негромкое похрюкивание. Со стороны выглядело так, словно у парня истерика: Нисэй размазывал слезы по щекам и явно пытался успокоиться. Увидев Рицку, его лицо на какое-то время застыло, а потом черноволосый разразился очередным приступом смеха.
Мальчик нервно пошевелил хвостом: неужели это он причина такого смеха? Рицка даже скосил глаза, чтобы проверить застегнута ли ширинка и нет ли каких-то других изъянов в его одежде. Но ничего такого не наблюдалось. Рицка беспомощно обернулся к Соби.
Соби стоял в дверном проеме, неестественно выпрямившись, словно у него вместо позвоночника была прямая палка. Он моргнул, отшатнулся и схватился рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. Рицке показалось, что кто-то невидимый дал Соби пощечину: в синих глазах была такая боль, что к глазам Рицки подступили слезы. Он медленно развернулся и проследил взгляд своего Бойца.
Сэймэй. Соби смотрел на Сэймэя и что-то неуловимо изменилось в облике брата, но мальчик все не мог понять, что же именно. Он снова обернулся к Соби.
Агацума сжимал тонкими пальцами переносицу, его глаза были прикрыты, очки чуть приподняты рукой. И без того бледная кожа Соби сейчас вообще выглядела обескровленной, снежно белой.
- Соби? – Рицка коснулся его локтя, - Соби, тебе плохо?
Раздался шорох. По коже Рицки прошелся слабый холодок, а между лопатками стало щекотно. В воздухе появилась синяя бабочка, потом еще одна и еще. Они возникали из ниоткуда и были похожи на синее облако. Шорох их крылышек сливался и казался шепотом. По щеке Соби скатилась слезинка.
- Соби! – в отчаянии закричал Рицка, хватая Соби за плечи и встряхивая.
Рука Бойца беспомощно опустилась вниз, очки чуть съехали на бок. Мальчику не составляло никакого труда трясти его будто тряпичную куклу. Он даже не сопротивлялся. Соби открыл глаза и снова уставился на Сэймэя. «Почему? » - все, о чем он сейчас мог думать.
Нисэй, наконец, перестал смеяться и теперь уже хмуро смотрел на заполняющих пространство синих бабочек.
- Черт! Агацума! Только этого не хватало! Ты не можешь активировать Систему без приказа Жертвы! – Нисэй вскочил со своего места и резким жестом выбросил вперед руку.
С кончиков его пальцев сорвались зеленые искорки. Они смешались с облаком из бабочек, которые стали исчезать, словно мыльные шарики. На пол посыпались их крылышки, кружась подобно листьям, пропадая, едва коснувшись пола.
У Рицки почему-то заложило уши. Он с ужасом взирал на картину, которая разворачивалась у него перед глазами. «Соби! Соби!! Соби!!! Что с тобой?! Что с тобой???» - закричал Рицка про себя, не смея произнести что-либо вслух, прижимая к ушам ладони.
Соби часто заморгал, поправил сбившиеся очки, осмотрел кухню. Он готов был поклясться, что Рицка что-то сказал, выдернув его из оцепенения. Мальчик осторожно опустил руки и вопросительно посмотрел на Бойца. Но Соби сейчас мог смотреть только на одного человека.
Сэймэй стоял напротив него. Он не пытался отвести взгляда: просто стоял и смотрел на своего бывшего Бойца. И Соби внезапно успокоился. Внутри у него словно все замерло. И опустилась тишина. Он поднял руку и одним жестом, словно бы вытер с воздуха, гаснущих бабочек и зеленые искры Нисэя.
- Тебе нужно позавтракать, Рицка, - произнес он тихим голосом, подталкивая окончательно сбитого с толку мальчика к столу.
- Кто-нибудь может мне сказать: какого черта здесь происходит? – заорал Рицка, освобождаясь от рук Соби, - Что с вами со всеми?!
- Спроси своего Бойца! – неожиданно звенящим голосом громко воскликнул Нисэй, - Это он тут чуть не активировал Систему! Совсем рехнулся!
Сэймэй подошел к Нисэю и примиряющее положил ему руку на плечо. Черноволосый приосанился и откинул голову так, чтобы слегка касаться лбом волос Сэймэя.
И тут до Рицки наконец дошло что именно поменялось в брате: у Сэймэя не было левого кошачьего ушка! Мальчик жадно осматривал брата, как будто видел его впервые. Но как же так? Хвост и второе ухо были на месте.
- Сэймэй? – Рицка запнулся, - Что случилось?
Возлюбленный сердито поджал губы. Потом обреченно вздохнул и ответил, из всех сил сжимая плечо Нисэя, тем самым давая понять, чтобы он молчал:
- У меня отпало ухо, Рицка. Я…
Нисэй, игнорируя все на свете, довольно подал голос:
- Из-за меня! Потому что мы - истинная Пара и у меня скоро проявится Имя моей Жертвы! Наше Имя. Я уверен в этом, - произнося это, он смотрел на Соби.
Сэймэй промолчал: все равно Нисэй сейчас не воспримет его слов - триумф Бойца по поводу сложившейся ситуации слишком очевиден. Но как же он получит, когда Сэймэй останется с ним наедине!
Агацума вежливо наклонил голову:
- Примите мои искренние поздравления, видимо вы и, правда, созданы друг для друга. А сейчас Рицке все-таки необходимо позавтракать. Если вы не возражаете, - с этими словами Соби усадил Рицку на стул, - Налить тебе мисо супа?
Рицка кивнул. Его глаза неотрывно смотрели на брата, отказываясь воспринимать то, что он видит.
Все сидели молча, поглощенные едой и каждый своими мыслями.
Нисэй из-под челки следил за Соби, который был подозрительно тих. Казалось, что вспышка эмоций поглотила все его чувства, не оставив после ничего, кроме этого ледяного спокойствия. Агацума смотрел или в свою тарелку, или на Рицку, спрашивая, не нужно ли ему добавки. Нисэй не доверял такому поведению: «Если ты прячешь камень за пазухой, Агацума, я тебя в порошок сотру: Сэймэй мой!»
Сэймэй был несколько смущен: быть одноухим не так приятно. «Я не хочу быть посмешищем. Если так отреагировали Соби и Рицка, то о реакции остальных, я даже задумываться не хочу. Одни бесконечные издевательства Нисэя чего стоят! Интересно, почему я это терплю? – Сэймэй покосился на несколько мрачноватого Нисэя, - Возможно потому, что он не такая тряпка, как Соби. Мне что, не хватало того, кто будет мне перечить? Он же меня споил, практически изнасиловал! Что должно было измениться, чтобы я стал мазохистом? Сегодня же зайду в магазин накладных ушей...»
Рицка с трудом глотал кусочки пищи, совершенно не чувствуя вкуса, качал головой на какие-то вопросы Соби, но вряд ли смысл хотя бы одного из них доходил до него. Его брат потерял ухо! Одно. Как такое могло произойти? Спрашивать было стыдно: Рицка знал, вследствие чего отваливаются кошачьи ушки, но он никогда не слышал, чтобы отпадало только одно, а все остальное было на месте, да еще и функционировало! Мальчик чуть наклонился и посмотрел на хвостик брата: хвост довольно бодро подрагивал, выдавая волнение своего хозяина. Сэймэй перехватил взгляд брата и покраснел, Рицка поспешно отвел глаза, сделав еще одно потрясающее открытие: его брат умеет краснеть! Мальчик потянулся к бокалу с чаем, не обращая внимания на его необычность, сделал большой глоток. Жидкость обожгла рот и попало не в то горло. Рицка закашлялся, выплеснув добрую половину чая на скатерть. Сэймэй, Нисэй и Соби одновременно протянули ему салфетки. Захотелось залезть под стол.
Соби все это время старался не смотреть на Сэймэя. Все, что сейчас хотелось парню, так это уйти поскорее отсюда и не думать, не думать, не думать о том, что связывает Сэймэя с его новым Бойцом. Как давно продолжаются их отношения, если Аояги потерял ухо? Пусть одно, но все же. Значит ли эта потеря, что Сэймэй любит черноволосого? Встречались ли они раньше, когда Сэймэй еще не думал о том, чтобы отказаться от Соби? Вопросы возникали один за другим, причиняя боль. И Соби старался отвлечь себя заботой о Рицке. Получалось плохо. Все выходило так, будто он - слабак: от вида Сэймэя он чуть не активировал Систему. Сам. Без приказа. Что это значило? Что он хотел причинить вред своей бывшей Жертве? Как так можно себя не контролировать? Наверное, Сэймэй потому и отказался от Соби, что знал, предвидел: однажды тот выплеснет свои чувства, и они будут обращены против него самого! «Не смей влюбляться!» Ну, почему, почему он тогда не послушал Сэймэя?! Сейчас бы он был рядом, с Соби, а не с…
Рицка подавился и Соби ухватился за возможность, в очередной раз, отвлечься от своих мыслей. Схватив салфетку, он протянул ее мальчику. Рука столкнулась с руками Сэймэя и Нисэя.
Тишина стала гнетущей. Соби все-таки поднял глаза на Сэймэя, тот смотрел на Рицку, а Нисэй уставился на Соби. Рицка замер, перестав кашлять, нервно сжимая бокал с чаем, затем мальчик поднес его ко рту и выпил все содержимое, включая и распустившиеся чаинки. Нисэй поморщился.
- Рицка, не обязательно так пытаться заглушить кашель. Как ты можешь есть чайные бутоны?! – в голосе слышались нотки удивления и слегка брезгливость.
Мальчик посмотрел на Нисэя, потом на брата и демонстративно взял салфетку у Соби. Боец слабо улыбнулся. Нисэй демонстративно хмыкнул. Сэймэй медленно опустил руку.
Рицка повернулся к Соби: тот спокойно допивал свой чай. Дождавшись, когда Соби поставит бокал на стол, Рицка встал. Холодно посмотрел на брата:
- Спасибо. Все было очень вкусно. Нам пора идти. Соби? – Боец стал подниматься вслед за мальчиком.
- Подожди! – Сэймэй наклонился и поймал Рицку за руку, - Мне нужно с тобой поговорить.
Рицка посмотрел на руку на своем запястье, медленно освободился.
- Я не хочу с тобой разговаривать.
- Рицка!
Но мальчик уже отвернулся:
- Не сейчас. Мне надо в школу.
- Но после?.. – Сэймэй чувствовал, что этот маленький поганец заставляет его унижаться перед всеми, от чего внутри стало разгораться недовольство.
Рицка остановился около двери, но не стал оборачиваться.
- Я не знаю, - и мальчик буквально выбежал из кухни, хлопнув входной дверью.
- Спасибо за завтрак, - Соби церемонно поклонился и последовал за Рицкой.
- Соби! – голос Сэймэя заставил юношу остановиться, - Ты что, настраиваешь моего брата против меня?
Соби улыбнулся и поправил очки:
- Нет, Сэймэй. Боюсь, что ты сам справляешься с этой задачей лучше, чем кто-либо из тех, кого ты считаешь своими врагами.
- Я не считаю тебя своим врагом. Не льсти себе.
- Теперь я слышу знакомые интонации, Возлюбленный. На какое-то время мне показалось, что передо мною был другой человек, который сожалеет о том, что сделал. Вижу, что я ошибся.
- Да, как ты смеешь? – вмешался Нисэй.
Соби не удостоил его даже взглядом.
- Мне пора. Мой хозяин будет недоволен, что я пренебрегаю своими обязанностями. Хорошего дня, - Соби немного запнулся и добавил, - Возлюбленные.
После чего решительно вышел из кухни.
- Неудачник! – проорал ему вслед Нисэй.
Сэймэй стоял и смотрел на то место, где только что был Соби. Эта интонация… Перестал бояться? Забыл кто его истинный хозяин? Сколько сарказма, а был таким тихоней. На коленях ползал, умолял, говорил про любовь. Да, черта с два любовь! Нет. Уже не любовь. Сэймэй нахмурился: нужно выбить из Агацумы эту дурь, иначе будет поздно. Да, это его приказ подчиняться Рицке, но не так же! Он передергивает, испытывает терпение. Или думает таким образом заставить Сэймэя пожалеть о своем решении? Ну, уж нет. Все решено. Пусть сыграет свою роль, а потом Сэймэй посмотрит, что с ним делать. Имя на груди Соби никуда не денется и силу его воздействия на Бойца никто не отменял. Пожалуй, стоит поговорить с Соби. Наедине. Если он попытается настроить Рицку против него… «О, тогда ты пожалеешь, Агацума Соби», - Сэймэй нехорошо улыбнулся, будто оскалился.
- Сэймэй, - Возлюбленный отвлекся от своих мыслей.
- Что?
- О чем задумался? – Нисэй опять раскачивался на стуле.
В руках он вертел яйцо, время от времени подкидывая его в воздух и тут же перехватывая другой рукой.
- О распустившихся Бойцах. И что кое-кому не помешает дрессировка.
- Бедный Агацума. Собираешься воспитывать? – лицо Нисэя приняло скучающий вид.
- Агацума? Нееет, - растянул Сэймэй, начиная собирать посуду со стола, - я имел в виду тебя!
Стул Нисэя опасно качнулся, но черноволосый не обратил на это никакого внимания, продолжая увеличивать амплитуду.
- Да, я сама покорность. Ты что? – в зеленых глазах плясали озорные искры, - Я умею держать себя в руках.
- Именно об этом говорит твой вопль вдогонку Агацуме? Про твой язык я уже молчу.
- А что с ним? – Нисэй по-идиотски высунул язык и скосил глаза, пытаясь его рассмотреть.
В этот момент стул все-таки оказался в такой позиции, что Нисэй не смог удержать равновесия, и с грохотом упал на пол. Яичная скорлупа треснула у него в руке и яичный желток потек сквозь пальцы Бойца.
- Проклятье, - спокойно произнес Нисэй.
- Вот про это я и говорю! Выметайся из кухни! И вообще из моего дома! – Сэймэя все внезапно рассердило.
- Да, да. Бегу, бегу, - Нисэй продолжал валяться на полу.
Тогда Сэймэй просто пнул его изо всех сил ногой. Черноволосый охнул и тут же оскалился в улыбке:
- Я тебя тоже люблю, Возлюбленный.
- Убирайся! – заорал Аояги, бешено размахивая хвостом.
Нисэй смешно подскочил:
- Слово моего хозяина - для меня закон!
- Убью, - констатировал Сэймэй и его единственное ухо плотно прилегло к голове.
- Понял, - продолжая улыбаться, совсем не расстроился Нисэй, - Тогда до вечера.
С этими словами он пулей вылетел из кухни.
Сэймэй улыбнулся, стряхнул с пальцев невидимые крошки, посмотрел на дорожки линий на руках. «Всегда путал, какая из них что значит. Линия жизни, линия любви.. . И то ли я так долго проживу, то ли буду кого-то безумно любить. Хм. Я? Это слабость. Я не хочу быть слабым, - Сэймэй сжал пальцы так, что ногти впились в ладони, - Мое Имя мне удивительно не подходит, ненавижу его. Имя лишило меня Бойца, а новый Боец слишком много болтает. Странно, это не раздражает меня так, как было с Соби. Хотя Соби никогда бы не сказал тех вещей, что, шутя, произносит Нисэй. И Нисэй меня не боится. Такое впечатление, что он присматривается ко мне. Это он то? Это моя роль! Я его выбрал! Ведь, правда? Я? Или он мне позволяет так думать, навязав собственную волю? Но я знаю одно – главный я. Так было с Агацумой, так будет с Нисэем».
Сэймэй слегка откинул свою голову назад и прикрыл глаза. Руки опустились, пальцы разжались:
- Все будет моим. Главное правильно выбрать средства, - слова тяжело повисли в тишине, - Прости…

Глава 16. Досадное недоразумение.

Как только Соби ступил за порог дома Аояги, он был готов бежать, уверенный, что Рицка ушел довольно далеко. «Не нужно было задерживаться!» - ругал себя Соби, но не ответить Сэймэю… Соби качнул головой.
Он ускорил шаг, но, оказавшись за оградой, увидел мальчика. Рицка стоял, прислонившись к прутьям ограды, увитой плющом. Руки в карманах брюк, курточка со слишком короткими рукавами (мальчик явно из нее вырос, подумалось Соби), краешек водолазки, пластырь на щеке. И взгляд из-под черной челки.
Соби смотрел на него, словно увидел в первый раз. Хотя, наверное, так и было. Вчера и тогда, в первый раз, мальчик его не слишком интересовал: внимание было связано с тем, что это брат Сэймэя. Соби искал в Рицке сходство с Возлюбленным, но, почему-то, находил лишь отличия - и взгляд слишком мягкий, неуверенный, и мысли отличаются, и поведение. Рицка казался досадным недоразумением, навязанным Сэймэем, но сейчас Соби увидел именно Рицку, мальчика, который его… ждет?
- Я тебя ждал.
- Ты мог бы уйти, Рицка.
- Мог. Но я не захотел: ты же собирался со мной. Прости…
Соби моргнул. К такому он просто не привык: у него просят прощения?
- Простить? За что?
- За то, что я сбежал оттуда, - мальчик несколько раз громко втянул носом воздух, - Я просто не хотел с ним разговаривать сейчас.
- Я понимаю, Рицка.
- Проводишь меня до школы? – паренек опустил голову и сделал вид, что рассматривает что-то под носком своего ботинка.
Соби улыбнулся. Он подошел и взял Рицку за локоть, заставляя вытащить руку из кармана и, когда ему это удалось, Соби поднес кисть мальчика к губам и поцеловал ее. Рицка залился краской, хвостик тут же воинственно поднялся:
- Ты что? А если кто-нибудь увидит? – воскликнул он, вырывая руку, и оглядываясь, потом немного обиженно добавляя, - Дурак.
- Так и есть, Рицка.
- Ты никогда не споришь? Я же только что обозвал тебя!
- Ты имеешь на это право.
- Почему?
- Ты теперь моя Жертва и можешь делать со мной все, что тебе угодно.
- Не надо так, - почти прошептал Рицка.
Соби внимательно посмотрел на него.
- Рицка, я тебе… мешаю? – синие глаза смотрели как-то серьезно и грустно, вместо ответа Рицка прикусил свою губу, - Рицка, это был приказ твоего брата, если я каким-то образом заставляю тебя чувствовать себя неловко или не хорошо, то ты можешь приказать мне уйти или наказать. Я не смогу тебя ослушаться. Теперь ты мой хозяин и волен…
- Прекрати!!! – Рицка закричал так громко, что Соби вздрогнул.
С соседнего дерева поднялась стайка птичек.
- Прекрати говорить такие вещи! Неужели ты не понимаешь?! Не понимаешь ничего!!! Не надо меня провожать!
Резко развернувшись, мальчик побежал прочь от Соби. Но уже через несколько метров, на его плече сомкнулись пальцы, заставляя остановиться, разворачивая, прижимая к теплому плащу. Мех на отворотах щекотал лицо и лез в нос, но Рицка, неожиданно для себя, зарылся в него и вздохнул.
- Ты мне не мешаешь, - произнес он тихо.
Между кошачьих ушек легла ладонь, взъерошила мягкие волосы.
- Пошли, а то опоздаешь в школу, Рицка.
- Пошли. Только не надо больше целовать мне руки.
- Хорошо, - как-то слишком легко согласился Соби.

Глава 18. Настоящий Рицка.

Если все время смотреть вверх, то наваливается такая пронизывающая синева, что, кажется, она проходит насквозь, задевая все нервные окончания, и мир парит в ней, с хрустальным звоном отражаясь от безоблачного неба и не по-осеннему яркого солнца, рассыпающегося на блики и солнечных зайчиков. Много ли пройдёт времени, прежде чем эту синь затянут свинцовые тучи, а на жёлто-красный ковёр из опавших листьев упадёт первый снег, погребая все под своим тяжелым покровом? Мир станет серым, разбитым только на два цвета: черный и белый. Но пока – золотая осень и если закрыть глаза, подставляя лицо ласковым прикосновениям солнечных лучей, то можно представить, что наступила весна. Ласковая, обнадеживающая - все будет хорошо – весна.
Соби любил весну: она кружила голову, она давала силы и помогала обманываться дальше в своих ожиданиях, она предлагала жить. «Если все время смотреть вверх…», - Боец вздохнул и перевел свой взгляд на окна школы.
Напрасно Соби спешил, боясь опоздать к концу школьных занятий: еще утром он выспросил у Рицки во сколько заканчиваются уроки, но все равно пришел слишком рано. Еще утром Боец не планировал встречать свою Жертву: спрашивал скорее для того, чтобы знать, где мальчик - пока они не смогут связываться, как обыкновенная боевая Пара, ему придется уточнять местонахождение Рицки. Связь действительно была проблемой, которую, однако, можно было довольно просто решить, купив мальчику сотовый или пейджер.
Соби задумчиво провел рукой по растрепавшимся волосам, отбрасывая их с лица, но налетевший порыв ветра свел все его старания на нет. Молодой человек не обратил на это внимания, посмотрев на часы: ждать оставалось еще пятнадцать минут. Он кивнул самому себе: это не так долго, можно и подождать. Впрочем, Соби был готов ждать дольше, намного дольше, если понадобится и, все же, ему хотелось поскорее увидеть мальчика. Он не мог объяснить этого сильного желания: по дороге к школе Соби даже пробежал несколько кварталов – невыносимо - что-то подталкивало его спешить, все время срываясь на бег или быстрый шаг.
Соби нашарил пачку с сигаретами в кармане плаща, достал одну и прикурил, закрывая огонек зажигалки от ветра. Пальцы безотчетно теребили пачку, переворачивая ее, проводя по выступающим буквам логотипа: мысли с упорством возвращались к тому, что произошло в коридоре университета…
Кио не на шутку обиделся и было на что. Сидя на зачете, грызя кончик своего карандаша, он бросал на Соби сердитые взгляды из-под длинной светлой челки, вздыхал, теребил многочисленные колечки в ушах, все время потирал запястье и, насколько Соби мог видеть со своего места, на его руке уже проступил лиловый синяк.
И то, что Кио с успехом провалил этот зачет, тоже не прибавило его другу хорошего настроения. Самым возмутительным образом Кио перепутал эпоху, в которой зародилось «искусство повседневной жизни», до хрипоты споря с преподавателем на эту тему, пока тот, отчаявшись доказать, не обратился к аудитории:
- Итак, в какой же эпохе вошла в моду жанровая ксилогравюра укиё-э? Агацума-сан, может, вы нам ответите?
Соби обреченно вздохнул:
- Эпоха Эдо, - ответил он, стараясь не смотреть на Кио.
Преподаватель просиял:
- Вот видите, Кайдо-сан, все-таки эпоха Эдо, а не Мэйдзи. Можете занять свое место, ибо нам с вами предстоит еще одна встреча.
После окончания пары, Кио с остервенением бросал все свои вещи в сумку, а потом сорвался с места, вылетая в коридор, сильно задев Соби плечом, но даже не обернулся. И Соби понял, что если он не остановит Кио, не извинится, их дружбе действительно придет конец:
- Кио, подожди! – тут Агацума невольно совершил ошибку, сделавшую примирение, по крайне мере, сейчас, невозможным.
Пытаясь задержать друга, Соби схватил его за вывернутое запястье. Блондин резко развернулся, выдергивая руку, при этом на его лице отразилась гримаса боли:
- Тебе показалось мало чуть не сломать мне руку и унизить на зачете?! Ты решил еще добавить?
- Кио, извини. Я не хотел, ты же…
- Знаешь, что, Со-тян? – Кио произнес это противно-сладким голосом, полным ехидства, - А катись-ка ты ко всем чертям! Катись вместе с эпохами Эдо, Мэйдзи и ксилогравюрами, выскочка! И своего Аояги не забудь прихватить! Его и его братца!
Блондин, бросив последний уничижительный взгляд, быстро зашагал прочь.
- Кио!
- Мазохист!!! Всего хорошего, Агацума-сан! – проорал Кио, прежде, чем начать спускаться по лестнице на первый этаж университета…
Соби еще раз взглянул на часы: пять минут. «Как же долго тянется время!» - он прислонился спиной к школьной ограде, доставая новую сигарету. Но не зажег ее: просто вертел в руках белый цилиндрик, проводя длинными пальцами по бумажным бокам, а потом решительно смял и отбросил в сторону. «Что я тут делаю? Сэймэй совершенно ясно выразился: два хозяина. Что мне еще надо: чтобы меня прилюдно унизил мальчик намного младше меня? Но мне просто необходимо его сейчас увидеть! – Соби зарылся рукой в волосы, сжимая их и больно дергая, - Почему я так хочу этого?!»
Раздался удивленный возглас, Боец поднял голову: напротив него стояли две женщины и, переговариваясь между собой, с опаской смотрели в его сторону. Увидев, что их заметили, они поспешили прочь, испуганно оглядываясь. Соби опустил руку, выпуская волосы:
- Я справлюсь, - вслух произнес Боец и снова посмотрел на окна школы.
В этот момент раздался звонок.
Школьный двор быстро заполнялся криками, визгами, топотом ног: ученики, радостно выскакивали из дверей школы, разбегаясь в разные стороны.
Соби старался в толпе школьников разглядеть Рицку. «Его нигде нет, может, он решил уйти пораньше и я напрасно ждал? - молодой человек еще раз посмотрел в постепенно редеющую толпу, разходящихся по домам учеников, - Видимо, все же…»
Додумать Соби не успел: из школьных дверей вышел Рицка, вокруг которого весело и громко щебеча, прыгала малинововолосая девочка с тонкими хвостиками. Чуть позади шел насупившийся длинноволосый мальчик с опущенными ушками, неся две школьных сумки (судя по возмутительно розовому цвету одной – она явно принадлежала девочке).
Рицка брел, смотря себе под ноги и совсем не слушая, что ему рассказывает Юико. После того, что произошло вчера, домой идти совсем не хотелось. Нет, он не боялся, но… прийдя домой, мальчику пришлось бы объясняться с братом. Вернее, брату с Рицкой. «Видеть его не могу. Стыдно. Даже не смотря на приготовленный Сэймэем завтрак… Не хочу с ним говорить!» - Рицка нервно дернул хвостиком и покосился на Юико. Та сразу принялась болтать с удвоенной силой и мальчик обреченно вздохнул, а идущий сзади Яёй расстроено протянул:
- Юико-тяяян… - но на него не обратили никакого внимания.
Они вышли за ворота школы и Рицка дернулся от неожиданности, когда прямо перед ним внезапно появился Соби.
- Рицка.
- С-Соби? – мальчик почему-то испуганно обернулся на своих спутников и даже отступил на шаг назад.
Молодой человек опустил голову и уголки его губ немного дернулись вверх: так, как будто он хотел улыбнуться, но сдержался. Вместо этого, он поправил очки и произнес:
- Я рад тебя видеть, Рицка.
Мальчик внимательно взглянул на Соби: рад, а глаза грустные. Врет?
Появление Бойца брата, то есть теперь уже Бойца Рицки, около школы было несколько неожиданным. Да, он спрашивал утром: во сколько заканчиваются занятия, но мальчик почему-то даже и не подумал, что Соби может прийти встретить его.
- Рицка-кун, а кто это? Ты нас познакомишь с ним? – громким шепотом спросила Юико.
И Рицка подумал, в который раз, что все-таки она странная: зачем спрашивать шепотом то, что все прекрасно расслышали?
- Это… - мальчик немного запнулся, не зная как лучше представить Соби: как друга Сэймэя или как его собственного друга?
После вчерашней ссоры вряд ли стоило упоминать имя брата, но, с другой стороны, сказать, что Соби друг Рицки – это не слишком? Ведь Соби мог и обидеться: друзьями так просто не становятся.
Соби истолковал заминку по-своему: «Сэймэй никогда не представлял меня своим друзьям. Все верно: зачем? Рицка, прав, поступая, как и его брат». Решив так, молодой человек ответил за мальчика:
- Я и Рицка – слуга и хозяин. И я буду счастлив служить ему, - Соби с почтением наклонил голову и волосы закрыли его лицо, упав вперед светлым дождем, отгораживая от окружающего мира.
Ему действительно хотелось сейчас отгородиться ото всех: глупая была затея прийти сюда. Причина тоже была глупа: посмотреть в глаза Нелюбящего, сравнить с Возлюбленным… Смешно, поэтому своим ответом Соби хотел поставить все точки над «й», прежде всего для самого себя. Боль всегда отрезвляет: слуга и хозяин, слуга и хозяин. Ничего не меняется и не стоит искать спасения от своих демонов, от одиночества, от самого себя там, где его нет.
Мальчик подобного ответа не ожидал и на миг у него пропал дар речи: хвостик от возмущения встал трубой, а на кошачьих ушках негодующе поднялась шерстка. Затем Рицка мучительно покраснел: «Соби - идиот?! Нельзя же говорить такие вещи!»
- Оу, - только и смогла произнести Юико, слабо вильнув пушистым хвостиком, и глупо улыбнувшись.
Глаза Яёя, стоящего рядом с ней удивленно расширились, и он настороженно пошевелил черными с серым на концах ушками.
Рицка понял, что если сейчас они с Соби простоят тут хотя бы минуту и он не придумает правдоподобного оправдания словам Бойца, то их засыпят вопросами, на которые мальчик вряд ли найдется, что ответить. «Бака! Соби, ну, как так можно?!» - в сердцах подумал Рицка, сжав кулаки.
Соби вздрогнул и сделал шаг к мальчику, неверяще смотря на него: молодому человеку опять, как и утром послышалось, что Рицка что-то произнес, тихо и невнятно. Ничего странного не было бы, если бы сейчас Соби не видел, что мальчик, сердясь на него, плотно сжимал губы. Боец остановился и качнул головой, словно, отгоняя какое-то наваждение, говоря самому себе: «Не может быть, мне просто показалось».
- Он шутит, Юико! – Рицка выразительно посмотрел на растерянно выглядевшего Соби, - А сейчас нам пора! Гомэн! Пока!
С этими словами Рицка ухватил Бойца за рукав плаща и потащил его от своих одноклассников, пока Юико не пришла в себя и не смогла спросить что-то еще. Например, почему у Соби нет ушек? На это Рицка точно бы не смог ответить!
Отойдя на некоторое расстояние, мальчик обернулся: больше всего он боялся, что Юико увяжется за ними ( хватит и того, что она не отходила от него ни на шаг в школе, обнимая и крича: «Зови меня – Юико! Юикоооо!»). Но Рицке повезло: воспрявший духом, с их уходом, Яёй, размахивая сразу двумя сумками, что-то оживленно говорил поникшей и смотрящей своему однокласснику вслед Юико.
…Соби не сопротивлялся, когда Рицка так поспешно сорвался с места. Он шел за ним, позволяя себя тащить за рукав. Было видно, что мальчик рассержен: кошачьи ушки прижались к голове, хвост нервно вычерчивал дуги в воздухе. «Он сейчас так похож на Сэймэя. Только Возлюбленный не стал бы со мной церемониться, - Соби даже усмехнулся, смотря на спину идущего впереди мальчика, - Я так хотел его увидеть, чтобы стало… легче. Кого мне хотелось обмануть?»
Рицка не останавливался и не отпускал Соби, пока здание школы не скрылось из виду. Только тогда он выпустил рукав Бойца и развернулся, гневно сверкая глазами:
- Соби! Зачем ты это сказал Юико и Яёю?! Ты с ума сошел? Как я завтра покажусь им на глаза? Я даже не знаю, что им сказать, кроме того, что это дурацкая шутка! – мальчику хотелось много чего еще сказать, но, увидев взгляд Бойца, Рицка осекся: Соби смотрел на него глазами побитой собаки, как будто Рицка ударил его или сделал еще что-нибудь ужасное.
И что было намного хуже: Соби молчал и даже не думал оправдываться! Он просто стоял, опустив руки, и смотрел на него.
Рицка вздохнул: это было все равно, что драться с тем, кто не защищается и позволяет себя избить. Это было не честно. Смысл продолжать ругаться, если тебя не понимают? «Бесполезно», - мальчик махнул рукой:
- Забудь. Только не надо так больше говорить при моих друзьях!
Соби не спорил. А чем он мог сказать? Его навязали этому мальчику: он не нужен Рицке. Слуга и хозяин – дурацкая шутка и больше ничего. Вот так его и следует воспринимать: вещь, которая пытается быть тем, чем не является. Несмотря на все хорошее отношение – вещь всегда останется вещью.
- Как ты прикажешь, Рицка, - Соби произнес это спокойным и невозмутимым голосом.
Рицкины ушки снова воинственно вскинулись:
- Соби!
- Да, хозяин?
На лице Бойца было столько терпения, готовности повторять это глупое обращение, что мальчик только покачал головой:
- Ничего, - он отвернулся.
Соби достал из кармана пачку, но в ней не осталось ни одной сигареты. Он с досадой вспомнил о последней, так беспечно им выкинутой, и вздохнул: как можно было не заметить, что больше ничего не осталось? Курить хотелось безумно… Новая Жертва тяготится его обществом, что ж, тогда остается только одно:
- Рицка.
- Что?
- Хочешь, я провожу тебя домой?
Мальчик повернулся и внимательно посмотрел на Бойца. Потом опустил голову и поддел носком ноги какой-то камушек, прочертил на земле линию, стер ее стопой.
- Рицка?
- Я не хочу домой. Там… Сэймэй.
- Но ведь все равно придется возвращаться.
- Да, но сейчас я не хочу. Пойдем в парк, тут недалеко. Если ты никуда не спешишь, конечно, - последние слова больше походили на просьбу, - У меня есть фотоаппарат: мы могли бы сделать с тобой много воспоминаний.
Соби кивнул, снова начиная надеяться на что-то: Рицка не прогоняет, может не так все и плохо?
Они прошли всего квартал и перед ними раскинулся парк: он казался единственным ярким, цветным пятном в этом городе, разбавляя потоки машин, серость высотных зданий из стекла и бетона, радуя разбегающимися во все стороны дорожками, посыпанными мелким гравием вместо привычного асфальта, скамеечками в укромных уголках, множеством деревьев в пестром осеннем убранстве и почти пустотой, по сравнению с оживленными улицами.
- Так мало людей, - немного задумчиво заметил Соби, проходя через ворота парка
- Наверное, потому, что сейчас рабочий день, - Рицка шел за ним, но вдруг остановился, - Соби!
- Да, Рицка?
- Я хочу мороженное.
Молодой человек удивленно вскинул брови:
- Сейчас? Холодно же и…
- Мне все равно. Вон там, видишь? – мальчик показал рукой куда-то в сторону, - Там палатка и наверняка продают мороженное. Пожалуйста, Соби, давай купим?
Соби проследил взглядом направление жеста Рицки: там и правда стояла небольшая торговая палатка с яркими пятнышками наклеек на витрине.
- Хорошо. Как пожелаешь. Тебе какое?
- Если есть, то я хотел бы виноградное.
Соби улыбнулся:
- Хорошо, Рицка.
Через несколько минут Рицка с наслаждением лизал лилового цвета мороженное в вафельном стаканчике, то и дело смущенно стирая с носа молочные пятна. Себе Соби купил сигареты: привычка курить появилась очень давно и он не хотел от нее избавляться – это отвлекало от тягостных мыслей. В такие моменты можно просто затягиваться, ощущая, как дым заполняет легкие, а потом смотреть, как тоненькая струйка облачком поднимается вверх – и ни о чем не думать.
Рицка шел молча, пиная опавшие листья под ногами, постепенно поедая свое лакомство. Потом он увидел лавочку, стоящую немного в стороне от дорожки и свернул туда.
- Соби, - мальчик опустил руку с мороженным, - Давай сделаем сейчас несколько воспоминаний?
- Воспоминаний? – Соби не спросил сразу, когда это слово резануло ему слух, поэтому сейчас он несколько удивленно смотрел на Рицку, - Ты называешь воспоминаниями фотографии?
- Да, потому что фотография это не очень верное слово. Это не просто карточки – это мои воспоминания, которые я не хочу забыть!
- Ты не забудешь, Рицка.
- Нет! - Рицка опустил ушки, - Если я не буду делать воспоминания, то все забуду: Сэймэя, маму и тебя, Соби. Иногда оттого, что подобное может произойти еще раз, становится так страшно, что я бы с удовольствием вернул это тело настоящему Рицке, когда он появится.
Соби присел перед мальчиком и взял его за руки, которые покрасневший Рицка торопливо выдернул, роняя мороженное в пестрые листья, не успевая подхватить его, лишь скользнув пальцами по подтаявшему верху:
- Соби… мороженное…
Соби, казалось, не слышал его и снова потянулся к Рицке. Паренек спрятал руки у себя за спиной, но Боец все же смог перехватить его за кисти, переплетая свои пальцы с липкими пальчиками мальчика.
- Я упустил мороженное, - прошептал Рицка, отворачиваясь, не зная, как реагировать на настойчивость молодого человека.
- Рицка, я куплю тебе еще, я куплю тебе любое мороженное, которое ты пожелаешь, - Боец смотрел на мальчика и постепенно его сердце заполняла нежность, - Рицка, ты – настоящий, даже поражает насколько ты настоящий.
Рицка ему нравился. Не так как понравилась бы ему его Жертва или не так, как когда-то ему стал нравится Сэймэй: это было нечто другое. Большие грустные глаза, непослушная челка, коротковатая одежда, пластыри – Соби внезапно почувствовал, что это неимоверно ему дорого, что это то, что, возможно, даст ему силы жить дальше. Продолжать бороться и… побеждать. «Я познакомился с этим мальчиком всего пару дней назад, он теперь моя Жертва, но почему я чувствую себя рядом с ним так… спокойно? Сэймэй почти убил меня своим решением, уничтожил то, во что было вложено столько смысла и моих чувств, унизил каждую минуту счастья – такого редкого – что у нас с ним было. Ему никогда не была нужна моя защита, никогда не был нужен я сам. Я не проигрывал бои, но в душе я все же проиграл самый главный свой поединок, потому что мне не для кого было сражаться. Возможно ли, что Рицка даст мне то, в чем я так нуждаюсь?»
Кошачьи ушки Рицки немного приподнялись:
- Ты, правда, так считаешь? Но я… когда-то я забыл все, что было со мной, даже то, какой я есть на самом деле, - он вздохнул, - Мама не узнает меня. Наверное, я виноват в том, что произошло. Видимо это нечто ужасное и я должен искупить свой грех, но… я не знаю как, Соби! И я больше не хочу ничего забывать. Мы ведь можем сделать с тобой несколько воспоминаний? Хотя ты и взрослый, но… Соби?
Соби странно улыбнулся:
- Конечно, Рицка. Я буду рад сделать с тобой воспоминания.
После слов Рицки Соби стало почему-то так хорошо: мальчик хочет сделать воспоминания с ним, чтобы не забыть. Он не зря ждал этого мальчика у школы, ведь только ради этих простых слов и стоило ждать: чтобы кто-то хотел его не забыть.

Глава 20. «Я не отдам тебя».

- Что здесь происходит! – голос Сэймэя звенел скрытой злобой.
Соби медленно поднялся и выпрямился, но не стал оборачиваться, продолжая стоять лицом к отскочившему от него Рицке. Мальчик казался испуганным: кошачьи ушки опустились и руки с неожиданной силой сжали серебряный корпус фотоаппарата. Соби захотелось прикрыть глаза: видимо, разговор, начатый в университете, сейчас получит свое продолжение.
Между лопаток легким холодком неприятно пробежала стайка мурашек: даже теперь, когда Связь разорвана, даже теперь, когда в груди, слева, пугающе пусто, Боец мог чувствовать взгляд Возлюбленного. И этот взгляд сейчас был, ох, каким тяжелым. «Он видел, как я прикасаюсь к Рицке и, конечно же, сделал свои выводы. Неподчинение приказу», - Соби устало вздохнул и поднял повыше голову, готовясь к неминуемому объяснению. В лучшем случае, только объяснению. Когда появление Сэймэя превратилось в пытку?
- Замечательно, Соби, - негромко проговорил Сэймэй, расправляя складки на своей куртке, стряхивая несуществующие пылинки, - Ты, несомненно, внимательно меня слушал сегодня днем.
- Сэймэй, - Рицка сделал шаг по направлению к брату, - о чем ты говоришь?
Но Сэймэй поднял руку, словно прося мальчика помолчать, и Рицка осекся, видя выражение лица брата.
«Только бы не при нем», - пришла в голову Соби внезапная мысль: не хотелось, чтобы мальчик видел эту сторону своего брата. Впрочем, как и бессилие Соби, которым Сэймэй не преминет воспользоваться…
- Я прихожу к школе, чтобы встретить Рицку, а мне говорят, что он ушел с каким-то подозрительным взрослым: взрослым с длинными светлыми волосами и без ушек, - продолжал говорить Сэймэй в спину Бойцу спокойным вкрадчивым голосом.
Рицка про себя пообещал прибить болтливую Юико и Яёя за то, что вмешиваются в чужие дела: «Что стоило промолчать? Я же специально домой не пошел, из-за Сэймэя! И вот… Хотя, как он нашел нас? Юико и Яёй не могли знать, куда мы пошли».
- Как ты нашел нас? – Рицка не удержался от этого вопроса.
Сэймэй внимательно посмотрел на него: в глазах промелькнуло нечто, похожее на досаду. Возлюбленный медленно, обогнув Соби, подошел к своему брату. Протянул руку и погладил по растрепанным черным волосам, слегка задевая кошачьи ушки. Пальцы скользили между прядями волос, нежно касаясь кожи головы, провели по краю человеческого уха, на секунду замерли на кончике мочки. Потом, словно очнувшись, Сэймэй встряхнул головой и убрал свою руку.
- Рицка, неужели ты думаешь, что я не смогу найти своего брата, где бы он ни был?
Сэймэй осуждающе наклонил голову и постарался вложить в свои слова укоряющие нотки удивления тому, что Рицка не верит в него, но, начав говорить, понял, что получилось не очень: вместо праведного возмущения прозвучала лишь жалкая ирония… над самим собой.
Впрочем, мальчик ничего такого не заметил и виновато вильнул хвостиком:
- Нет, Сэймэй, я так не думаю.
- Я всегда тебя найду,– Аояги приподнял голову Рицки за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза, - Почему ты не пошел домой после школы? Или, может быть, ты хотел пойти, но тебе помешал Соби?
Последний вопрос был задан небрежно-мягко, так, как будто Сэймэй и не ждет ответа, но мальчик уловил в нем нехорошие нотки: что-то такое, что было неуловимо похоже на угрозу.
- Нет! – Рицка резко вывернулся из рук брата и отбежал к своему Бойцу, словно хотел защитить его от гнева Сэймэя, - Соби тут не причем! Я сам не хотел идти домой!
- Почему, Рицка? – Сэймэй прищурился: раньше таких проблем с братом не возникало и это злило.
«Как кто-то, даже собственный Боец, может заменить ему меня?!» - Аояги несколько раз сжал и разжал пальцы рук, чтобы немного успокоиться. Не помогло.
- Потому что я зол на тебя! Я не хотел с тобой разговаривать, понял?! – Рицка насупился и его хвостик коснулся коленки стоящего рядом Бойца.
Соби все это время молчал, чувствуя, что не должен вмешиваться. Внимание Сэймэя, рано или поздно, все равно переключится на него: то, что затрагивало брата, Возлюбленный отстаивал особенно яростно. Но Рицка коснулся его своим хвостом и что-то внутри сжалось в тугой узел: этого было более чем достаточно, чтобы все остальное стало не важным. Мальчик показывал, что он на его стороне, безотчетно ища в своем Бойце поддержки. Соби слабо улыбнулся.
Сэймэй не мог не заметить жеста Рицки. Внутри медленно поднималось белое пламя ревности. «Соби… Как он смеет так спокойно стоять сейчас и молчать, как он смеет трогать моего брата, как он смеет позволять себе, чтобы Рицка касался его вот так - хвостом?! И он улыбается?!!» - Сэймэй нахмурился. Рицка был единственным человеком, кого любил Возлюбленный, единственным, кого он признавал равным себе: все остальные - просто ничто перед этим. Любовь к брату – это не слабость, это можно, это совершенно иное. И вот Рицка, его маленький Рицка, которого никогда раньше никто чужой не касался своими отвратительными грязными руками, стоит сейчас рядом с Соби и трогает его хвостом! Как трогал Сэймэя, прося защиты, доверяя… «Это невыносимо видеть. Он не мог сам на такое решиться, не мог за такое короткое время так перемениться!» - уверенность в невиновности брата крепла, в то время как действия, равно как и бездействие Соби начинали приравниваться к прямому оскорблению: оскорблению лично Сэймэю.
С самого детства Сэймэй восхищался и любил своего маленького братишку, не было ничего важнее этого черноволосого мальчика в его жизни. Даже если это были его собственные планы – ничего важнее. С самого первого дня, как он увидел ребенка, Возлюбленный понял, что Рицка будет принадлежать ему и только ему: ни матери, ни отцу, а Сэймэю. И он старался, всю жизнь старался, чтобы именно так и было. Заботясь о брате, гуляя с ним, рассказывая всякие истории, купая его, укладывая спать, отдавая ему своего Бойца, который…
Из груди Сэймэя вырвался прерывистый вздох:
- Соби, - сдерживаться становилось тяжело, - почему придя сюда, в этот парк, я вижу, как ты у всех на виду обнимаешь моего брата? Разве для этого я тебя отдал? Чтобы ты его совращал?
- Сэймэй! – мальчик вспыхнул от слов брата.
Соби, конечно, вел себя иногда странно, но… совращать?!
- Помолчи, Рицка, я хочу послушать, что мне скажет Агацума-сан.
- Мне нечего сказать, кроме того, что ты сделал меня Бойцом своего брата: как развить Связь между Рицкой и мной, если мне не разрешено даже касаться его? Ты просишь невозможного. И я тебя внимательно слушал днем: я понял, что именно ты хотел сказать. Я не такой, - Соби говорил ровным голосом, изо всех сил стараясь выдержать взгляд Возлюбленного.
Это было все равно, что танцевать босиком на раскаленных углях.
- Ты даже не будешь оправдываться? – слова словно припечатывали, ставили точки, отдавались пощечинами.
- Нет, Сэймэй.
- Как ты меня назвал? – Сэймэй слегка наклонил голову и улыбнулся.
Получилось похоже на оскал хищника, и Соби понял, что добровольно загнал себя в угол.
Рицка наблюдал за разворачивающейся перед ним некрасивой сценой и не узнавал своего брата. То, что произошло вчера, уже успело подернуться налетом сомнений: а было ли это вообще? И вот сейчас его брат, любящий, ласковый, заботливый брат, на глазах превращается в какого-то незнакомца, способного говорить и делать вещи, так не свойственные Сэймэю. А может свойственные? Эта мысль теперь не давала покоя. И интонации, те же самые, которые мальчик подслушал дома, когда в первый раз увидел Соби. Это пугало, по-настоящему пугало. Хвостик Рицки прижался к бедру.
Соби упрямо поджал губы, его лицо слегка побледнело, но он все же ответил:
- Сэймэй.
- Как надо?
- Хозяин, - Соби опустил голову.
Маленькая демонстрация власти перед Рицкой? Окончательное определение статуса Бойца? Наверное, и то, и другое. Странно, что этого не произошло раньше. Хотя когда бы: Сэймэй занимался только Нисэем. Стало больно: Боец почувствовал себя вещью, по какой-то нелепой случайности, перешедшей к новому хозяину. А вещь не должна испытывать боль. «Когда я смогу избавиться от этого? Сколько же меня надо будет унижать, чтобы я, наконец, перестал думать о нем, как о человеке, которого?..» - Соби оборвал сам себя: он не знал ответов на эти вопросы.
- Сэймэй! Зачем ты так?! – воскликнул Рицка: «Вот почему Соби постоянно твердит мне это ужасное слово! Он просто… просто думает, что я… так же?»
Старший Аояги повернулся к мальчику:
- Как, Рицка? Соби должен знать свое место! Я для него – хозяин, как и ты. И этого никто не отменял, пока он носит мое Имя.
- Нет! – закричал Рицка, сжимая в руке фотоаппарат, - Как же так можно? Соби - живой человек, такой как ты или я. Зачем ты его оскорбляешь?
- Я не оскорбляю его. Правда, Соби? – делая безразличный вид, Сэймэй снова подошел к своему брату и попытался забрать у него из рук цифровик.
Мальчик с силой вцепился в серебристый корпус фотоаппарата своими пальчиками. Сэймэй приподнял бровь:
- Рицка? Ты не хочешь, чтобы я посмотрел, что там? Разве там есть нечто такое, что стоило бы скрывать?
Пальцы паренька нехотя разжались и Сэймэй взял цифровик в свои руки. По мере того, как он просматривал отснятые кадры, его лицо мрачнело. Соби почувствовал, как заныли шрамы на горле, когда Возлюбленный оторвался на секунду от своего занятия и взглянул на него.
Сэймэй рассматривал отснятое, мелькающее на дисплее фотоаппарата: смеющийся Рицка, улыбающийся Соби, какие-то люди, собака, листья в руках, опять Рицка, но уже рядом с Соби, который его обнимает за плечи… Фотоаппарат захотелось разбить: швырнуть его на землю так, чтобы во все стороны полетели осколки пластика и деталей.
С трудом переводя сбившееся дыхание, Сэймэй медленно поднял голову и посмотрел на Соби:
- Ну, так как, Агацума-сан, я вас не оскорбляю? Вы не ответили, - на «ты» к Бойцу обращаться сейчас было выше сил Сэймэя, который пытался сдержаться, чтобы прямо здесь не ударить Соби.
- Оскорбляешь, Сэймэй, - это вырвалось прежде, чем Соби смог осознать, что он собирается ответить.
Лицо Возлюбленного удивленно вытянулось, но он быстро справился со своими эмоциями.
- Вот значит как. Рицка, постой, пожалуйста, тут: мне надо поговорить с… с твоим Бойцом. Давай отойдем, Соби. Если ты не против, конечно, - в последних словах явно чувствовалась издевка.
Возлюбленный отшвырнул цифровик на школьную сумку Рицки, лежащую на лавке. Тот, громко стукнувшись о металлическую пряжку лямки, опасно съехал на самый край, и упал бы, если б Рицка не подхватил его:
- Сэймэй!
- Все хорошо, Рицка. Я хочу только поговорить с ним.
Не смотря на обнадеживающий голос Сэймэя, Рицка не верил в это «все хорошо». Что он хочет сказать Соби? Почему, почему Сэймэй не понимает! Достаточно посмотреть на Соби, чтобы увидеть, что что-то не так.
- Все нормально, Рицка, - Соби улыбнулся мальчику, словно услышав его мысли.
- Ну, если ты так говоришь, - неуверенно произнес Рицка, вертя в руках чудом спасенный фотоаппарат.
…Рицка нерешительно мялся около лавочки: Сэймэй и Соби вот уже минут пятнадцать стояли в шагах тридцати от него и выясняли отношения. Вернее, брат кричал на Соби, а тот молчал, только изредка поглядывая на мальчика. Совершенно не ясно: зачем Сэймэй отвел Бойца в сторону, если даже здесь его голос хорошо слышен?
Сэймэй отчитывает Соби, обвиняя в таких вещах, что щеки Рицки заливает жаркий румянец. А еще мальчик слышит постоянно повторяющиеся обидные фразы: ты – вещь, ты – никто, ты не имеешь права – все это действительно похоже на заклинания, о которых говорил Боец, на какой-то неизвестный и ужасающий ритуал. Соби просто стоит, не двигается – он вообще себяникак не ведет. И Рицку заполняет злоба: никогда еще он не испытывал такого к своему брату, но тот человек, которого видел сейчас мальчик… это был уже не Сэймэй, кто-то поразительно на него похожий, внешне, но не Сэймэй!
Сэймэя жгло изнутри, выворачивало от того, что он увидел: и в парке, и на снимках. Он отдал Бойца брату, но он не приказывал ему делить с ним Рицку. Раньше мальчик улыбался только Сэймэю, радовался, ждал его прихода, дорожил каждой минутой, проведенной вместе. А сейчас Рицка не захотел идти домой: пошел в парк и Соби позволил ему это! Разрушил возводимую Сэймэем стену между всем миром и им с Рицкой. Но самым худшим, что только можно было себе представить, являлось то, что Соби обнимал мальчика. Должны же быть какие-то другие методы зарождения и укрепления Связи! Но не объятия посередине парка!
- Ты просто жалок! На что ты надеялся? Что брат заменит тебе меня?! Что ты сможешь добиться от него того, что не вышло со мной? – Сэймэй подошел вплотную к Соби и взял его за отворот плаща, таща вниз, вынуждая опускаться на одно колено.
Он наклонился и, почти касаясь губами уха Бойца, выдохнул:
- Я не позволю, - Сэймэй брезгливо отдернул руку, как будто только сейчас осознавая, что прикоснулся к Соби.
Все, что было между ними - в прошлом. Сейчас имеет значение только Рицка.
Соби стоял на одном колене и не мог смотреть в глаза Возлюбленного. Зато он постоянно посматривал в сторону мальчика. Он пытался поймать взгляд сердитых фиолетовых глаз своей новой Жертвы. Фразы Сэймэя… они просто не доходили до сознания Соби, лишь обжигая, опаляя волнами неприязни. Сэймэй мог кричать и оскорблять его – это ничего бы не изменило. Потому что Сэймэй отказался от Соби и даже боль слов не сможет исправить этого, даже если Возлюбленный пожелает забрать обратно ранее выброшенную вещь: предав веру в нерушимость Связи, Сэймэй разрушил весь мир Бойца, лишая и так призрачной надежды.
Но Рицка… Рицка на что-то сердился, и это было сейчас важнее всего. Мальчик осуждает Соби, согласен с братом? Или что?
И когда Рицка, наконец, встретился взглядом с Соби, то что-то изменилось. Изменилось настолько, что стало ощутимо физически.
Сэймэй, морщась, взял Соби за подбородок:
- Ты меня слушаешь?
И впервые с легкостью с губ сорвалось такое простое и короткое слово, которое он не смел раньше произнести:
- Нет.
Опешив на несколько секунд, Сэймэй замахнулся, чтобы поставить зарвавшегося Бойца на место хорошей пощечиной. Но ударить так и не смог: в его руку крепко вцепился Рицка. Кошачий хвостик стоял трубой, черная шерстка топорщилась на нем во все стороны, ушки были направлены вперед, выдавая решимость своего владельца.
Мальчик долго стоял в стороне, не смея вмешиваться, но когда Сэймэй заставил Соби встать на колено, внутри у Рицки будто сработал какой-то невидимый датчик: это было слишком для всего, что происходило. И не зная, почему и как, в голове забилось только одно желание, нестерпимое, заставляющее сжимать руки в кулаки: «Я должен заступиться за него: Бойцы без поддержки своих Жертв, как говорил Сэймэй, ничто. Я не могу позволить унижать моего Бойца».
Мальчик решительно отбросил в сторону руку брата и взял лицо Соби в свои ладошки:
- Соби, ты говорил, что я могу тебе приказывать и ты выполнишь любой мой приказ, да? – Рицка посмотрел на Сэймэя с каким-то торжеством, потом перевел свой взгляд на Бойца и произнес, - Так вот: поделись со мной Силой!
И, зажмурившись, поцеловал Соби в губы. Почему он сделал именно это, Рицка не смог бы объяснить: просто почувствовал, что это должно быть именно так. Весь стыд, все волнение, куда-то ушли: он целовал своего Бойца и это было естественно.
У Соби от неожиданности широко распахнулись глаза: поцелуй, выжигал душу, разливался жидким теплом, стекая по венам, нервным окончаниям, сосредоточиваясь в кончиках пальцев. Поцелуй был невинен, так как Рицка лишь прижался губами ко рту молодого человека, но в то же время внутри начинало разворачиваться, раскрываться нечто особенное. Казалось, что еще чуть-чуть, и оно станет расти, выламывая ребра, вспарывая грудную клетку, трепеща в каждой клетке отдельным сердцем, задавая ритм, неумолимо просачиваясь наружу вместе с ним.
Рицка испытывал странные чувства, для которых нельзя было подобрать определений. Он не ожидал, что это будет так: тело внутри горело, плавилось и в этом огне что-то обрывалось, падало в низ живота. Ощущения были таковы, будто мальчик стоит на краю обрыва, под ним плывут бесчисленные облака, сквозь которые изредка проглядывает далекая, расчерченная на маленькие квадратики полей и городов земля, ступни щекочет от страха перед высотой и, в то же время, от восторга перед простором, который разворачивается прямо под ногами. Хотелось, забыв все на свете, раскинуть руки в стороны и начать падать вниз, в плывущие под ним облака – падать в небо. Собственно, Рицка и падал. Бешено колотилось сердце, отдавалось пульсом в ладонях, сжимающих лицо Соби.
Сэймэй в шоке отшатнулся, почувствовав в груди резкую боль, словно его ударили ножом. Рицка…
Возлюбленный попятился назад, не в силах произнести что-либо и когда брат, наконец, отстранился от ошарашенного Соби, понял, что не в силах больше находиться здесь, осознавать, что именно произошло на его глазах, видеть пульсирующую, четко различаемую нить Связи, связывающую Бойца и… Жертву.
Сэймэй развернулся и, слегка покачиваясь, пошел прочь. «Невозможно, невозможно… сам… Рицка, что же ты наделал!» - Сэймэй зажмурился, не заботясь, куда он идет, сжал рукой свои волосы, пытаясь собраться с мыслями, и случайно задел искусственное ушко. И внезапно стало так гадко от всего, что произошло за последние дни, что Возлюбленный с остервенением содрал ушко с себя, отшвырнув в сторону.
Душно, так, что начинает кружиться голова, и Сэймэй яростно шепчет:
- Я ненавижу свое Имя! Я ненавижу тех, кто мне его дал. Я ненавижу Соби, - Сэймэй был готов завыть от собственного бессилия, - Я ненавижу его потому, что я дал ему то, что не смог дать своему брату!
…Рицка стоял и смотрел на Бойца: наверное, он что-то должен сказать Соби, но слова внезапно закончились, оборвались вместе с поцелуем. Мальчик прижал вмиг вспотевшую от волнения ладошку к своим горящим после поцелуя губам. Соби молчит, но так смотрит, что становится невыносимо: взгляд ощущается даже кожей, как если бы Боец касался его руками.
И Рицка не выдержал: он бросился к лавке, на которой осталась его школьная сумка, запихнул в нее, лежащий рядом фотоаппарат:
- Извини, Соби, я… Мне надо… - мальчик крепче сжал лямку сумки, - Я хочу побыть один. Не ходи за мной!
Рицка сорвался с места и побежал по тропинке к выходу из парка.
- Рицка!..
- Не сейчас, Соби! - мальчик свернул с тропинки и стал невидим за деревьями.
Соби неверяще поднял руку к своим губам и дотронулся до них: «Интересно, Рицка понял, что он только что официально признал меня своим Бойцом? Это чувство, Связь… Но этого просто не может быть! Не за такое короткое время!» Боец встал с колена, отряхнул ткань брюк и, потянувшись к пачке с сигаретами в кармане плаща, вытащил одну и закурил.
Внезапно Соби напрягся, почувствовав ауру другого Бойца. Он развернулся и увидел Нисэя. Тот подошел, задумчиво смотря в ту сторону, куда убежал Рицка. Затем бесцеремонно вытащил сигарету изо рта Соби и сделал несколько затяжек. Соби молча смотрел на него: не имело никакого смысла устраивать сейчас выяснение отношений, если Нисэю так хочется попоясничать, то пусть он это делает быстрее и убирается.
Нисэй, покрутив в руках сигарету, кинул ее на усыпанную гравием дорожку и придавил носком ботинка:
- Все не так, как ему бы хотелось. Не правда ли?
Соби вздрогнул: что Нисэй имеет ввиду? Кто он?
Нисэй, поймав вопросительный взгляд синих глаз, только улыбнулся и, сунув руки в карманы куртки, побрел прочь.
…Рицка добрался до дома, когда уже давно стемнело. Он осторожно разувался, стараясь не шуметь, и надеялся незамеченным пробраться в свою комнату.
Но из кухни, услышав звук закрывающейся двери, вышла его мама:
- Рицка? Ты так припозднился…
- Прости, мам, я встречался с друзьями.
- Мой руки и приходи ужинать.
- Спасибо, мам, но я не хочу, - это была неправда: кушать хотелось очень, но Рицка не был уверен, что сможет сейчас вести себя так, чтобы мама не рассердилась на него, не заподозрила в нем «ненастоящего» Рицку, - А Сэймэй уже вернулся?
- Нет, его еще не было, - женщина внимательно посмотрела на сына, - Разве ты совсем не хочешь кушать?
Чувствуя, что ему лучше уйти, Рицка осторожно стал пятиться к лестнице на второй этаж:
- Нет, мама, я попозже поем.
- Рицка? – глаза матери недобро прищурились, - Ты не Рицка! Ты не мой сын!
Женщина сделала шаг по направлению к мальчику и он понял, что больше медлить нельзя: развернувшись, он побежал по лестнице.
Влетев в свою комнату, он захлопнул за собой дверь и запер ее на замок. Тут же послышались удары кулаком по поверхности двери с той стороны и крики его матери:
- Где мой сын? Верни мне Рицку, слышишь?! Верни мне моего мальчика!
Рицка устало скинул с плеча сумку: если не отвечать, то мама скоро успокоится и уйдет, а потом и вовсе забудет, что он дома.
Мальчик провел рукой по лицу: только сейчас он понял, насколько устал от всего, что случилось с ним за последние сутки. Все, чего хотелось, так это залезть в горячую ванну с любимой игрушкой (пусть даже это глупо и совсем по-детски), расслабить сведенные от напряжения мышцы и попытаться проанализировать все случившееся. Если получится, конечно. «Господи, я поцеловал его, - в который раз мысленно проговорил Рицка, - Я поцеловал Соби. Сам».
Мальчик мотнул головой: как только он вспоминал то, что сделал, в груди появлялось какое-то странное чувство, мешающее свободно дышать. Это совсем не было неприятным - это было именно странным.
…Рицка ступил на прохладный пол ванной комнаты, сбрасывая с себя одежду и забираясь в горячую воду, покрытую белыми шапками пены. Мальчик готов был мурчать как котенок от удовольствия: тело, получив долгожданную разрядку, блаженно вытянулось в воде.
Но вдруг Рицка услышал, как щелкнул замок в двери его комнаты, чьи-то шаги. Мальчик замер. Кто-то прошелся по комнате, подошел к двери в ванную. Сквозь матовое стекло был виден размытый и нечеткий силуэт. Дверь медленно открылась.
На пороге стоял Сэймэй.
- Рицка, - произнес Возлюбленный и замолчал, прикрывая за собой дверь.
- Сэймэй, ты вернулся, - зачем-то произнес очевидный факт мальчик.
- Я так и не извинился, - Сэймэй, казалось, не слышал, что произнес брат.
Он как-то виновато улыбнулся, отводя свой взгляд от Рицки, провел рукой по кафелю, покрывающему стены ванной комнаты, собирая пальцами осевшую на нем влагу.
И в улыбке Сэймэя было нечто такое, за что Рицка простил бы не только вчерашнюю выходку брата, но и вообще все на свете – это была улыбка прежнего, знакомого ему старшего брата.
- Прости меня, Рицка, - вышло тихо, очень тихо, шепотом.
Рицка даже приподнялся в воде, но потом, осознав свою наготу, покраснел и опустился вновь в мыльную воду:
- Я… я простил, Сэймэй. Только не надо так больше, ладно? – кошачьи ушки пригнулись.
- Не буду.
Возлюбленный прошел к ванне, сел на бортик и опустил кисть руки к воде. Пальцы скользили по поверхности, задевая пену. Рицка невольно следил за движениями своего брата. Увидев это, Сэймэй улыбнулся еще раз и сдул на братишку мыльные пузырьки со своей ладони. Рицка засмеялся, вытирая лицо, но Сэймэю этого показалось мало: он снова опустил руку в воду и стал брызгать на мальчика.
- Сэймэй! – Рицка пытался защититься руками от летящих в него водяных брызгов, - Что ты делаешь? Мне же мыло в глаза попадет!
Мальчик приложил мокрые ладошки к лицу, смывая, стирая капли воды, но мыло все-таки попало ему в глаза и он, с ворчанием, пытался его вымыть:
- Ну, я же говорил. Уууу, жжется! Сэймэй, ты…
Тут Рицка осекся, почувствовав, как колыхнулась вода в ванной и его ноги коснулось что-то теплое. Оторвав руки от лица, пытаясь проморгать невольно выступившие от мыла слезы, мальчик с удивлением увидел, как Сэймэй залазит в ванну. Вернее, уже залез. Сброшенная одежда Возлюбленного возвышалась бесформенной грудой на полу.
- Сэймэй, что ты делаешь?..
- Ты совсем вырос, Рицка, - Сэймэй погрузился в воду по плечи, откидывая голову на бортик ванны.
- Сэймэй! – мальчик возмущенно пошевелил ушками, над водой поднялся взъерошенный хвостик, - Опять, да?! Ты же обещал!!! Вылезь сейчас же!
- Почему, Рицка? – голос Возлюбленного был такой тихий и уставший, что совсем не осталось сил на него сердиться, - Помнишь, когда ты был совсем маленьким, я купал тебя? Помнишь?
- Помню, Сэймэй, но я же вырос! – Рицка попытался вылезти из ванны, не смотря на то, что брат увидит его голым.
Но Сэймэй ловко перехватил мальчика, разворачивая к себе спиной, прижимая, зарываясь носом в мокрые волосы, жарко дыша в затылок.
- Рицка, ты весь дрожишь. Ты боишься меня?
Рицку и правда сотрясала нервная дрожь. Так реально вспомнился вчерашний вечер: боль от укуса Нисэя, разбитый нос, жесткие пальцы на локтях, но хуже всего - смех над его беспомощным положением и невозможность что-либо сделать.
- Боюсь, - прошептал, признаваясь в своей слабости, Рицка.
Сэймэй ласково провел руками по плечам мальчика. Пальцы скользнули по напряженным мышцам, слегка разминая их. Рицка почувствовал, как левого плеча коснулись губы брата, он дернулся, но Сэймэй с легкостью удержал его на месте.
- Не бойся меня: я никогда не смогу причинить тебе зло, - Возлюбленный тихонько поцеловал братишку в затылок, - Прости меня, я не хотел причинить тебе боль. Я люблю тебя, Рицка.
- Я тоже тебя люблю, - голос Сэймэя был таким искренним, что мальчик позволил себе расслабиться в его руках.
- Я не хотел, чтобы так получилось, - продолжать шептать Сэймэй, уткнувшись лицом во влажные волосы брата, - я не хотел…
- Понимаю. Все хорошо…
Сэймэй только крепче прижал к себе мальчика:
- Я не хотел, - повторял он как мантру.
Рицка зашевелился в руках Возлюбленного, пытаясь развернуться к нему, и когда это, наконец, удалось, внимательно посмотрел в раскрасневшееся от тепла лицо:
- Сэймэй, я не сержусь на тебя, - он ласково провел ладошкой по щеке брата, убрал мокрые пряди волос с лица.
Сэймэй потянулся за маленькой ладошкой, перехватил ее, поцеловал в середину. Рицка вспыхнул:
- Сэймэй…
Но Возлюбленный вместо ответа, легонько оттолкнул Рицку от себя, полностью погружаясь под горячую воду: «Я не отдам тебя, Рицка».

Глава 22. Снег.

С темного сумеречного неба срывались снежинки, замысловато кружась и бесшумно опускаясь на ветви деревьев. Белыми маленькими искрами на фоне черноты они медленно падали вниз, в совсем не по-осеннему холодные улицы.
Рицка втянул голову в плечи, прижал к голове кошачьи ушки и поднял воротник курточки, пытаясь защититься от внезапно поднявшегося пронизывающего ветра. Один за другим зажигались фонари, расчерчивая дорогу своим светом, делая весь мир похожим на большую шахматную доску, состоящую из черных и белых пятен.
«Еще квартал и я дома», - Рицка поежился, на этот раз не от холодного ветра: Яёй после школы пригласил его и Юико поиграть в новую компьютерную игру, подаренную старшей сестрой, и мальчик засиделся в гостях, совершенно забыв о времени. Придти домой после шести вечера – это значило нарушить комендантский час. Сейчас на часах было пятнадцать минут седьмого.
«Может, если я тихо прокрадусь к себе, мама не заметит?» - думал мальчик, ускоряя шаг.
Снег усилился: снежинки превратились в причудливой формы хлопья и стали похожими на небольших белых бабочек. Они заполняли собой все пространство, покрывая землю белым пушистым слоем. Рицка протянул руку, пытаясь ухватить летящий снег. Но хлопья, касаясь его пальцев, распадались на снежинки. Мальчик сжал руку в кулачок и прижал к своей груди: почему-то стало так одиноко, захотелось поскорее нырнуть в приятно согревающее тепло дома. А еще ему вспомнился Соби: его бабочки тоже рассыпаются, если до них дотронуться, совсем как снежные. Только вот снежные, если их поймать на ладонь, влажно стекают по коже каплями, так похожими на слезы.
…Осторожно прикрыв за собой входную дверь, Рицка развернулся и чуть было не вскрикнул от испуга: перед ним стояла его мама и вид у нее был сердитый.
- Привет. Извини, я опоздал, - мальчик нервно повел кошачьим хвостиком, незаметно стряхивая начавший таять на шерстке снег.
- Где ты был, Рицка? Разве ты не знаешь, когда надо быть дома? – женщина потянулась к сыну и слегка дернула за краешек черного ушка.
- Знаю, прости, мам, - ответил Рицка, осторожно наклоняя голову так, чтобы кошачье ухо выскользнуло из пальцев матери, - Меня Яёй пригласил поиграть на компьютере. Я увлекся…
- Поиграть на компьютере? – протянула мама, прикладывая указательный палец к губам, словно раздумывая о чем-то, - Ладно, мы потом поговорим об этом. Иди, вымой руки: я уже приготовила ужин.
Мальчик тихо перевел дыхание: кажется, на этот раз повезло. Рицка быстро скинул школьную сумку на пол, снял с себя куртку, разулся и поспешил в ванну, пока мама не решила, что он не ее Рицка.
На кухне Рицке всегда было неуютно под пристальным взглядом матери: как будто сдаешь экзамен. Он старался смотреть только в свою тарелку, но мама расспрашивала его о школе, и было сложно ее игнорировать.
Рицка послушно рассказывал школьные новости, поддевая палочками тушеные овощи с рисом. Он так увлекся этим и расслабился, что машинально отодвинул от себя тарелочку с жареными каштанами. Только по тому, как резко замолчала мама, перестав спрашивать о чем-либо, мальчик понял, что совершил ошибку: «настоящий» Рицка любил жареные каштаны. «Как можно было об этом забыть?!» - с досадой подумал Рицка, осторожно откладывая в сторону палочки: он же уже попадался на подобном.
Мальчик медленно отодвинулся от стола, когда мама стала подниматься со стула.
- Ты не Рицка, - ее взгляд сделался жестким, - Ты опять пришел вместо него! Что тебе от меня надо? Где мой сын, где Рицка?!
В такие моменты лучше было не отвечать: это злило ее еще больше.
«Если мама начнет сердиться, беги», - вспомнились слова Сэймэя, и Рицка, вскочив со стула, бросился из кухни. Он взбежал по лестнице, перескакивая через несколько ступенек сразу, желая только одного: побыстрее оказаться в своей комнате. Сердце бешено колотилось в груди, на кошачьем хвостике шерстка встала дыбом. «Это же моя мама, - с отчаянием думал Рицка, хватаясь за ручку двери и испуганно оборачиваясь на звук приближающихся шагов, - Но я так ее боюсь! Я просто не умею быть настоящим Рицкой! Я не он!»
- Куда ты? Вернись! Вернись сейчас же!
И удача изменила мальчику. Рицка не успел запереться в своей комнате: мать, с силой толкнув дверь, буквально отбросила его в сторону.
Женщина, тяжело дыша, стояла перед сыном, сжимая и разжимая пальцы рук. Вид у Аояги Мисаки был немного растерянный, как будто она и сама не понимала, что здесь делает и что хотела сказать. Ее взгляд скользнул по комнате и остановился на стене, где аккуратно прикрепленные булавками висели распечатанные на принтере фотографии. Как во сне, медленно, женщина подошла к ним. Рассматривая, проводя по шероховатой поверхности бумаги пальцами, она вынимала воткнутые булавки и фотографии с легким шорохом одна за одной падали на пол. Когда на стене остался только один снимок, который Рицка распечатал вчера после парка, Мисаки замерла: на фотографии мальчик был с Соби, который обнимал его за плечи. Глаза женщины потемнели от гнева.
Рицка стоял, боясь пошевелиться или что-то сказать, и чувствовал себя ужасным преступником, повесив свои воспоминания на стену. С каждым падающим на пол снимком, его сердце болезненно сжималось.
- Что это, Рицка? Кто этот человек? – Мисаки развернулась к мальчику.
- Это друг, мама, - тихо пробормотал Рицка, ловя рукой свой хвостик и сжимая его кончик в ладошке.
Женщина снова развернулась к фотографии и провела пальцами по снимку:
- У тебя есть взрослые друзья? У моего Рицки есть друг без ушек?! – пальцы Мисаки сжались, сминая фото, срывая его со стены.
Она даже не заметила, как булавка, все еще прикрепленная к бумаге, поранила ей ладонь:
- Ты опять врешь мне! Всегда врал!!! – закричала Мисаки, отбрасывая в сторону, ставший бесполезным клочок бумаги, оставляя на нем капельки своей крови.
Она грозно посмотрела на мальчика и тот отступил на несколько шагов назад, упираясь спиной в стену.
- Мам, это не только мой друг, но и Сэймэя тоже. Ты можешь у него спросить, когда он вернется. Я не вру, мама! – Рицка понимал, что, оправдываясь, он только подтверждает свою «вину» перед матерью, но ничего поделать не мог.
Рицке хотелось объяснить, дать понять, что он не такой плохой и испорченный, как думает сейчас мама: ведь и Сэймэй знает Соби. А если и Сэймэй знает, то… ничего страшного? Ведь можно, если это знакомый и старшего брата?
- Не называй меня матерью! Ты не мой сын! Мой сын никогда бы не стал фотографироваться со взрослыми мужчинами! – Мисаки подрагивающей рукой отбросила попавшие ей в глаза волосы слишком длинной челки, оставляя чуть выше брови маленькую кровавую черточку.
Она шагнула к Рицке и, вцепившись пальцами в его волосы, стала с силой их дергать, стараясь ударить мальчика головой об стену.
- Мама, не надо! Мама! – Рицка попытался избавиться от рук матери, причинявших ему боль, но она держала его слишком крепко.
- Ты не Рицка! Ты опять вернулся! Ты - чертово отродье, демон! Ты думаешь, я тебя забыла? – кричала Мисаки, одной рукой все еще держа мальчика за волосы, а второй нанося удары по его голове, рукам, когда он поднял их неуклюже защищаясь, - Я тебя помню, помню! Ты забрал моего сына! Ты забрал у меня Рицку и чуть не погубил старшего сына! Ты пришел за ним, да? Я не отдам тебе Сэймэя, слышишь?! Не отдам!!!
Ее пальцы скользнули по лицу мальчика, расцарапав ему щеку. Увидев кровь на руке, Мисаки отшатнулась, выпустив волосы ребенка, и сильно толкнула Рицку. Он, ударившись о стену, не удержался на ногах и упал на пол.
- Мама! Не надо! Что ты говоришь? Я не демон… - из глаз парнишки потекли слезы.
Все это было очень несправедливо: «Ну, почему мама не помнит меня, что же я сделал такого ужасного, что она относится ко мне так?! Почему я все забыл?» - Рицка прижал кошачьи ушки руками к голове, стараясь не расплакаться в голос. Ушибленное о стену плечо неприятно ныло и покалывало, будто в него впивались маленькие иголочки. Он не смел поднять голову, чтобы посмотреть на свою мать, вместо этого крепко зажмуриваясь. Ему было стыдно, что он ведет себя по-детски: ведь только маленькие дети думают, что если закрыть глаза или спрятаться под одеялом, то тебя никто не увидит, потому что и ты тоже никого не увидишь. Стыдно оттого, что он хотел, чтобы мама сейчас просто пропала из его комнаты, чтобы ничего этого не было. А боль в плече – это Рицка просто ударился… сам, оступившись. В это ведь можно было поверить, правда?
- Перестань врать мне! Я больше тебе не верю! Мой Рицка вел себя хорошо: он слушался, он не опаздывал домой! А ты…
Женщина пнула скорчившегося у стены мальчика ногой в живот. Рицка тихонечко заскулил от боли.
- Перестань! Перестань делать вид, что тебе больно! – она еще раз ударила ребенка ногой, - Ты и тогда тоже притворялся! Притворялся, когда пришел за Сэймэем, но тебе не удалось забрать его!
Рицка не понимал, о чем говорила его мама. Удары сыпались на него, погружая в липкую паутину боли и страха. Он плакал, кусая губы, стараясь сжаться в маленький комочек, исчезнуть, чтобы все это прекратилось.
- Мама, - пытался кричать Рицка срывающимся голосом в промежутках между ударами, - мама, не надо!
Брата не было дома, некому за него заступиться, он остался совсем один... Дышать стало трудно, после того, как Мисаки попала ногой по рукам мальчика, прикрывающим голову, разбивая тонкие пальчики в кровь. В темноте зажмуренных глаз, в пляшущих разноцветных искрах Рицка вдруг увидел лицо Соби. Не отдавая отчета в том, что он делает, мальчик ухватился угасающим сознанием за этот образ – образ своего Бойца и изо всех сил закричал про себя: «Соби! Собииии!!!»
…Как только Сэймэй переступил порог дома, стряхивая с куртки снег, его обдало душной волной страха, боли и отчаяния. Эмоциональный фон был настолько силен, что на несколько мгновений перехватило дыхание и заложило уши. Возлюбленный прижал к ушам ладони, морщась как от зубной боли: казалось, что рядом кто-то активировал боевую Систему, но присутствия кого-то постороннего, тем более Бойца, не ощущалось. Звон в ушах постепенно проходил, давая возможность нормально слышать. Сэймэй опустил руки и тряхнул головой. Тут до него донеслись крики матери и глухие звуки ударов.
Единственное кошачье ушко настороженно встало торчком и внутри у Аояги похолодело, закружилось снежинками, сковывая обжигающим льдом, гулко ударилось о ребра сердце: он узнал эту Силу и ощущения обострились, усилились в несколько раз, хлестнув по телу болью, которая была похожа на волны, то усиливаясь, то слабея. В глазах потемнело, Сэймэй качнулся, хватаясь рукой за вешалку, случайно задевая верхнюю одежду брата:
- Рицка!
Словно в ответ донесся приглушенный вскрик мальчика и Сэймэй как был в куртке и ботинках рванулся на второй этаж:
- Рицка!!!
То, что Сэймэй увидел, забежав в комнату, повергло его в шок: Рицка, его маленький Рицка, лежал сжавшись около стены, подтянув коленки к груди, закрывая лицо и голову руками и тихо плакал. Его пальчики были сбиты в кровь, на щеке полосками виднелись царапины с набухшими, наполовину размазанными багровыми капельками. Над мальчиком возвышалась фигура матери, которая с остервенением пинала ребенка ногами.
Она и раньше била Рицку, но не при Сэймэе и дело ограничивалось лишь синяками и ссадинами. Но то, что сейчас видел Аояги, переходило все границы: она избивала его Рицку ногами, она могла убить его! От этой мысли Возлюбленному стало жутко: если не станет братишки, то все остальное тоже исчезнет, потеряет всякий смысл. Никто не знал, что значил для него брат, никто бы не понял то, что испытывал Сэймэй, смотря на черные волосы, трогательные кошачьи ушки и вечно выдающий эмоции своего хозяина хвостик.
Мальчик на секунду приоткрыл глаза, скользнув взглядом по Сэймэю, не замечая или не узнавая его, и снова зажмурился. Аояги захотелось закричать от ужаса: после событий двухлетней давности, он опасался, что брат может забыть и его, что произойдет какая-то мелочь, какое-то событие, которое вытрет Сэймэя из памяти Рицки.
На руке заныло Имя, впервые каждой буквой, словно разъедая кожу до кости.
Из оцепенения Сэймэя вывел крик матери:
- Я ненавижу тебя! Из-за тебя исчез мой Рицка! Как ты мог подумать, что я забыла тебе то, что ты сделал с моим сыном?!
Она занесла ногу для очередного удара, но Сэймэй уже был рядом, отталкивая ее от мальчика, который, чуть слышно всхлипывая, был в полуобморочном состоянии от боли.
Сэймэй яростно сжал одежду на плече матери и рванул, разворачивая женщину лицом к себе. Взгляд Мисаки столкнулся с его глазами и Сэймэй стиснул зубы, чтобы удержаться от того желания, что начинало разгораться у него внутри, затмевая все остальные чувства, заставляя стыть вены. По подушечкам пальцев пробежал слабый ток, почти такой, какой возникал при поединках, когда Возлюбленный отдавал приказы своему Бойцу. Но сейчас был не поединок, сейчас он держал за плечо свою мать, которую хотел просто уничтожить. Не важно, что это мама, не важно, что его потом могли бы посадить: «Она ударила Рицку ногой, она хотела его отобрать у меня навсегда», - и это оправдывало все, любые действия.
- Сэймэй, отпусти меня! - женщина попыталась оттолкнуть сдерживающие ее руки сына, - Мы должны с ним покончить! Я не могу его больше видеть, Сэймэй! Он… пусть он умрет!
Эти слова заставили Сэймэя судорожно вздохнуть, чуть ли не разжать пальцы, но, услышав в ответ на них протяжный всхлип братишки, внутри у Возлюбленного словно что-то оборвалось:
- Он умрет? – Сэймэй слегка опустил голову и его голос стал тихим шепотом, - Нет, мама, это ты умрешь.
Он страшно улыбнулся, смотря на Мисаки исподлобья:
- Я не позволю тебе больше мучить моего брата, – Сэймэй обхватил горло матери руками и встряхнул ее, притягивая практически вплотную к себе, - Ты больше не причинишь ему вреда… мама.
- Он – демон! Он забрал моего сына, он чуть не забрал тебя! Я помню! Я все помню!!! Два года назад, тут, в этой комнате, он…
- Заткнись! – закричал Сэймэй, сильнее сжимая пальцы на горле матери.
Она ухватилась за его руки, царапаясь и хрипя, не в силах произнести больше ни слова.
- Заткнись! Не смей говорить об этом! Ты ничего не понимаешь. Не смей!
Рицка не сразу понял, что его больше не бьют: он осторожно пошевелился, постепенно приходя в себя. Сильно кружилась голова и живот сводило от боли, тело отказывалось слушаться. Мальчик провел ладошкой по своей щеке и с оцепенением увидел на влажной коже кровавые разводы. Рицка закусил губу и его чуть не стошнило. Всхлипнув, он поднял голову, стараясь сосредоточиться на том, что сейчас происходило в комнате: сквозь мутное марево дурноты он увидел брата, как тот…
- Нет! Сэймэй, не надо! Мама!!! – Рицке казалось, что он громко кричит, на самом же деле его голос был не громче шепота.
С трудом, цепляясь за стену, мальчик поднялся на ноги и потянулся к брату, буквально повисая у него на руке, ухватившись за рукав куртки.
- Сэймэй… Сэймэй… не надо… - боль и слезы мешали ему говорить, но Рицка со стоическим упорством пытался оттащить Сэймэя от матери.
Сэймэй что-то кричал маме, что-то злое и страшное, однако мальчик чувствовал себя настолько плохо, что слова брата никак не могли обрести смысла в его голове. Они дробились, рассыпались с легким звоном, переходя в мерное завывание. На какую-то долю секунды Рицке показалось, что он сходит с ума: перед глазами замелькали снежные хлопья, свет фонарей больно ударил по глазам, заставляя зажмуриться, и холодный ветер обжег мокрое от слез лицо. Мальчик понял, что еще немного и он упадет в обморок, просто погрузится в какой-то кошмар, в снег, в темноту, где уже не сможет ничем помочь своей маме. «Она ведь не виновата. Это все я… я, это опять я!» - мальчик с силой мотнул головой, сбрасывая с себя наваждение: он не мог сейчас себе позволить отключиться.
Рицка попытался отцепить руку Сэймэя, удерживающую горло мамы, разжать крепко сведенные пальцы, но брат, словно не видя ничего вокруг, находясь где-то в глубине своей ярости, с силой оттолкнул мальчика.
Рицка, не удержавшись на ногах, упал, и снова попытался подняться, цепляясь за одежду Сэймэя, карабкаясь по нему, скуля от собственного бессилия, но Возлюбленный опять его оттолкнул. И Рицку покинули последние силы: с братом ему самому было не справиться и, упав, мальчик уже не смог подняться. Отчаяние сжало его сердце, лишило последней гордости, заставив разрыдаться.
Чувство слабости и никчемности было настолько велико, что мальчик, уткнувшись лбом в свои израненные руки, простонал:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!!
…Когда Соби вышел от Ритцу-сенсэя, на улице шел снег. Тротуары уже покрылись слоем хрустящих снежинок и ветер закручивал их в маленькие смерчи. Соби поплотнее запахнул полы плаща, поправил меховой воротник и достал из кармана сигареты. Только вот, посмотрев в темное, снежное небо, он положил пачку обратно: курить почему-то совсем не хотелось. Да и на душе было отчего-то тревожно. Впрочем, беспокойство можно было списать на разговор с бывшим учителем: такие беседы всегда заставляли нервничать, даже если Соби и не позволял себе в этом признаваться. Он был благодарен Ритцу за все, что тот для него сделал, как для Бойца, но были и иные вещи, которые даже при всем своем желании, Соби не мог выкинуть из головы. Это обжигало, ранило даже спустя несколько лет: Минами Ритцу был не из тех людей, которые считаются с нежеланием других выполнять его прихоти.
Молодой человек, не спеша, побрел к автобусной остановке. Ветер бросил ему в лицо очередную порцию снега и Соби поднял руку, чтобы стряхнуть снежинки с волос, как вдруг услышал слабый голосок:
- Соби!
Он оглянулся: ему показалось, что голос прозвучал где-то близко. Чувство тревоги усилилось до такой степени, что стало ощутимо физически.
- Собиии!!!
Соби в смятении оглядывался по сторонам: подобное не могло ему послышаться. Голос был похож на голос Рицки, но он звучал так неясно и глухо, что трудно было разобрать. Молодой человек не видел мальчика сегодня, из-за того, что он задержался сначала в университете, а потом надо было ехать к бывшему учителю. «Если б у Рицки был сотовый!» - Соби ускорил шаг: может, мальчику нужна его помощь? Он не был уверен, что это брат Сэймэя: Рицка еще не умел звать своего Бойца, хотя… может это у него получается так же неосознанно, как и инициация их Пары? В любом случае, Соби должен был это проверить.
Видимо из-за снега, автобус задерживался, и Боец то и дело нетерпеливо посматривал на часы: было уже начало восьмого.
И тут Соби совершенно отчетливо услышал Рицку, так, как будто бы мальчик стоял рядом:
- Соби!!! Ну, помоги же мне, Собиии!!! – волна боли ударила в грудь Бойца, натягивая нить Связи, делая ее видимой даже без дополнительных усилий.
Больше не колеблясь и, решая не ждать автобус, Боец прикрыл на мгновение глаза и представил себе образ мальчика, затем, чтобы через секунду оказаться уже в комнате Рицки.
Быстро оценив обстановку, Соби бросился к Сэймэю, оттаскивая его от Мисаки и, все же, оглядываясь, ища глазами Рицку. Мальчик сжался около стены.
- Рицка! – Соби с усилием разжал пальцы на одной из рук Сэймэя.
Тот, как полубезумный пытался оттолкнуть Бойца, выворачиваясь, снова хватаясь за мать:
- Я больше не позволю! Никому не позволю, слышишь?!
Рицка, подняв голову, посмотрел на Соби заплаканными глазами:
- Мама… Соби, пусть он не убивает маму! – мальчик всхлипнул, - Она не виновата, она не хотела… Соби…
- Я понял, Рицка, - «Черт возьми, Сэймэй, что же ты делаешь?!»
Соби с трудом, наконец-то удалось оттащить Сэймэя от женщины. Для этого ему даже пришлось ударить Возлюбленного по лицу. Применить что-либо другое против своей бывшей Жертвы, Соби бы никогда себе не позволил, не имея прямого приказа Рицки. Сэймэй не оставлял ему другого выбора, как просто ударить.
Это привело Возлюбленного в чувство и он, держась за скулу, удивленно уставился на Бойца, которому безумно захотелось извиниться за причиненную боль, понести любое наказание, только бы не видеть этого осуждающе-удивленного взгляда:
- Соби? Что ты здесь делаешь?!
Молодой человек не смог ему ответить и отвел глаза, предпочтя развернуться к осевшей на пол женщине, присесть около нее. «Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, я не хочу тебе отвечать, Сэймэй. Иначе мне придется сказать, что меня позвал твой брат. Это нормально, ты и сам догадаешься, но я не хочу, чтобы ты спрашивал. Ну, пожалуйста, помолчи!» - Соби провел пальцами по лбу Мисаки. Хриплое дыхание матери Рицки стало выравниваться, посиневшие губы постепенно приобретали естественный цвет.
- Соби, - Рицка пытался подняться или хотя бы дотянуться до Бойца, - она умерла?! Моя мама!..
Соби взял Мисаки на руки и поднялся. Сэймэй, как завороженный, все еще держась рукой за скулу, смотрел на него.
- Нет, Рицка, она спит. Куда мне ее отнести? – он старался говорить ровным голосом, не выдавая всех чувств, что кипели сейчас в нем, пытаясь игнорировать взгляд Сэймэя.
Быть Бойцом иногда невыносимо сложно, особенно бывшим Бойцом, когда на тебя смотрит бывшая Жертва.
- На первом этаже ее спальня. В конце коридора…
- Я понял. Я сейчас вернусь, Рицка. Не двигайся, все уже хорошо, - он слабо улыбнулся мальчику и тот благодарно кивнул.
Сэймэй проводил Соби взглядом, потом развернулся к Рицке и через секунду был уже рядом со своим братом, стоя перед ним на коленях, обнимая за плечи и прижимая мальчика к себе, гладя его по спине и волосам:
- Рицка… Рицка, прости. Прости меня! Прости, прости, пожалуйста, – хотелось говорить, извиняться, даже унизиться до просьбы, только бы братишка не сердился, что Сэймэй не сдержался, только бы понял, что все это ради него одного, все для него.
Рицка устало уткнулся лбом в плечо Сэймэя, испытывая такое облегчение, что, казалось, еще чуть-чуть и он лишится чувств:
- За что? – спросил он тихо, гладя ладошкой по куртке брата, - Ты же хотел меня защитить, только не надо было… маму… так…
- Извини, Рицка. Я за тебя испугался. Я испугался, что я тебя потеряю! – Сэймэй немного отстранил от себя мальчика, взял в ладони его лицо, - Рицка, ты самое важное, что есть в моей жизни. Я никогда бы не смог…
Его руки дрожали и даже голос срывался, что совсем не было похоже на обычно спокойного Сэймэя. Рицка чувствовал эту дрожь, она отдавалась в его теле и странно грела, вызывая смутные ощущения.
А Возлюбленному казалось, что это его избили, что это ему причинили боль. Он нежно стал целовать брата: щеки, лоб, глаза, брови. Хотелось чувствовать каждую клеточку этого маленького, хрупкого тела. Он судорожно, осторожно, прикасался пальцами к шее, ушкам, волосам, боялся оторваться, опасаясь, что мальчик тут же исчезнет, стоит только Сэймэю выпустить его из рук.
Аояги снова сжал лицо Рицки в ладонях, лихорадочно целуя каждый сантиметр кожи.
- Сэймэй, ну, что ты? – слабо пытался сопротивляться Рицка, - Сейчас же все хорошо…
- Она могла тебя убить, она могла отнять тебя у меня, Рицка! – в голосе послышалось отчаяние и пальцы Сэймэя сжались, причиняя боль.
Рицка осторожно коснулся плеча брата:
- Но я жив, Сэймэй. Мама не виновата, что она такая. Я ее разозлил. Если бы я только помнил, что случилось, если бы я смог вернуть настоящего Рицку!..
Сэймэй с силой прижал мальчика к себе, рука зарылась в волосы на его затылке:
- Нет, нет, нет, Рицка! Ты и есть настоящий, все остальное уже в прошлом. Ты не должен думать об этом, не должен… - отчего-то шепотом, быстро заговорил Сэймэй, словно боялся, что Рицка не согласится с ним.
- Сэймэй…
- Прости, Рицка, я… не хочу, чтобы ты вспоминал.
Мальчик замер в руках брата:
- Сэймэй, скажи мне, ты… знаешь, что случилось тогда? Знаешь? – к горлу подступил комок.
Слова мамы и слова Сэймэя – может ли быть, что от него что-то скрывают? Все, кроме него, помнят, что произошло два года назад, но это настолько отвратительно, что… что его обманывают?!
В этот момент в комнату вошел Соби:
- Рицка, - начал было он, но осекся увидев на полу двух братьев, которые обнимали друг друга.
Возлюбленный повернул голову к Соби, его глаза подозрительно блестели, как будто в них стояли слезы. Он внимательно посмотрел на Бойца:
- Что ты здесь делаешь? Ты мне так и не ответил. Это теперь привычка, заставлять меня повторять все по несколько раз? – несмотря на все произошедшее, Сэймэй не менялся.
Соби вздохнул: выбора не оставалось и зря он надеялся, что этот вопрос ему не зададут позже.
- Меня позвал, Рицка.
- Ты лжешь! Он не умеет! Он не мог!
- Но это правда, - Соби горько улыбнулся, - Он моя Жертва и он позвал меня.
- Сэймэй, я… - прошептал мальчик, но брат еще крепче прижал его к себе, так, словно боялся, что Соби отберет своими словами у него брата.
- Уходи, - голос прозвучал тихо и хрипло, - Я сам в состоянии защитить Рицку. Ты нам не нужен.
Соби с грустью посмотрел на Возлюбленного: «Тогда зачем ты меня отдал ему, Сэймэй?» - этот вопрос почти сорвался с губ, но произнес Боец совсем другое:
- Как прикажет, Рицка, - внутри у него что-то дрогнуло: двойственность ситуации причиняла почти боль.
Соби подошел и присел около мальчика, игнорируя злой взгляд Возлюбленного. Рука сама поднялась и погладила Рицку по голове, ероша мягкие черные волосы. Затем пальцы скользнули по щеке ребенка, совсем рядом с глубокими ссадинами, осторожно стирая капельки крови. «Что бы ни говорил Сэймэй, даже оставаясь моим хозяином, Рицку уже никто у меня не отнимет, - Соби улыбнулся в ответ на растерянный взгляд мальчика, - Узы, которые сильнее, чем что-либо, не могут появиться при помощи насилия и боли, не могут возникнуть вместе с Именем под лезвием ножа. Теперь я это понимаю: нельзя заменить действительность искусственно созданной иллюзией. Ничто не сравниться с тем чувством, когда тебя зовет человек, который в тебе нуждается».
Рицка не знал, что ему делать. Сэймэй был в последнее время очень странный и пугал его, даже несмотря на то, что сейчас он защитил его от матери. Только чуть не убив ее при этом… Мальчик после того вечера, когда Сэймэй напился, стал немного опасаться брата.
И Рицка же сам позвал Соби: с ним было спокойно, хорошо. Может, он выдумывал, но даже тело, после того как его избила мама, начинало болеть меньше, стоило Бойцу приблизиться к нему. Это были странные ощущения.
Но Сэймэй сейчас так держался за Рицку, так смотрел в глаза, словно это его обидели и избили. И мальчик понял, что ему предстоит нелегкий выбор: если остаться сейчас с Соби, то брат наверняка уйдет и в том состоянии, в котором он сейчас, это неизвестно чем закончится. Сэймэй мог пойти к маме. От этой мысли по спине мальчика пробежал холодок. Но если Рицка останется с Сэймэем, тогда должен будет уйти Соби, а ведь мальчик его сам позвал. Получалось нечестно.
Сэймэй уткнулся в шею Рицки лбом, зарываясь пальцами в волосы на затылке мальчика, и тот тяжело вздохнул:
- Соби, прости… мне лучше сейчас побыть с братом. Давай завтра, после школы... Ты ведь сможешь встретить меня?
Соби чуть вздрогнул: иного ответа от своей маленькой Жертвы он и не ожидал. Бесконечно честное и доброе существо, на которое невозможно было сердиться потому, что он, не отталкивая и не прогоняя, просил о понимании. Это было сильнее любого приказа и Соби с радостью подчинился:
- Да, конечно, Рицка. Я тебя встречу. Не беспокойся.
Боец встал и вышел из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь.
Рицка до последнего момента смотрел на Соби благодарными глазами, пока дверь не разделила их. Потом он повернулся к Сэймэю и потерся носом о его щеку:
- Ты же мой брат…
Соби вышел на улицу. Все еще шел снег. Было так странно, что сегодня, впервые после того, как Сэймэй его отдал Рицке, смотреть на Возлюбленного было не так больно. Словно тот Зов, который услышал Соби, окончательно изменил положение вещей, примиряя, делая неизбежной ту реальность, в которой оказался сейчас Боец. И Соби осознал, что он сделал свой выбор только сейчас, отпуская себя, отпуская Сэймэя. Все еще любя, но уже не так болезненно как раньше.
Теперь появилось существо, ради которого можно было просто дышать и жить, ощущая себя безмерно важным. Сэймэй лишил его воздуха, заставил задыхаться, буквально умирать из-за холодного равнодушия и ненужности. Понимал ли Возлюбленный, чем являлась их Связь для Соби? Она была не средством для достижения побед в поединках, не способом создания идеальной боевой Пары – Боец и Жертва были двумя гранями единой судьбы. Если все можно было так легко разрушить, то было ли это на самом деле настоящим?
Соби улыбнулся, подставляя лицо под осторожные касания бесчисленных снежинок: ему внезапно стало казаться, что весь мир наполнился слабым мерцанием маленьких ледяных солнц.

Глава 24. Нисэй.

Нисэй сидел на футоне, подогнув ноги по-турецки и вертел в руках сотовый телефон. Он открывал и закрывал его крышку, смотря, как раз за разом загораются голубым светом кнопочки и дисплей. Смотрел и закрывал, чтобы через несколько секунд снова открыть.
Иногда Нисэй начинал набирать номер, но на последней цифре замирал и опять захлопывал крышку. Он специально не забивал номер этого абонента в ускоренный набор: так было больше шансов передумать и не звонить. Потому что если он позвонит, то будет унижаться, а унижаться Нисэй не любил. Он считал себя сильным, расчетливым, знающим чего он хочет, но каждый раз перед этим человеком он робел, путался и… унижался.
«Не звонить, не приходить, не пытаться «случайно» встретиться на улице, - Нисэй вздохнул и отбросил сотовый, - Тяжело. Что он, черт возьми, о себе думает?! Что он единственный? Что я буду плясать под его дудку, выполняя все, что он прикажет или даже на что просто намекнет?»
Молодой человек тряхнул головой, и черная челка упала на лицо: он уже знал ответы на все свои риторические вопросы – они все были положительными. И от этого становилось действительно гадко: в душе поднималась темная волна ненависти.
- Черт бы вас всех побрал, - устало пробормотал Нисэй и откинулся назад, опираясь спиной о стену.
Он попытался представить, как бы сложилась жизнь, не будь его в ней. Разум упорно отказывался что-либо выдавать в таком ракурсе и Нисэй вздохнул:
- У меня такое впечатление, что я знал тебя всегда, что ты сломал мою жизнь еще задолго до того, как она началась. А она началась только тогда, когда я встретил тебя. Вернее, когда ты меня подобрал, - Нисэй нащупал рукой сигаретную пачку и так же, на ощупь, вытащил оттуда сигарету, - как щенка...
Щелкнуло колесико зажигалки, и молодой человек глубоко затянулся, закрывая глаза.
- Радуешься? – спросил он пустоту комнаты, - Глупый вопрос: ты даже обо мне не помнишь.
Нисэй сделал еще одну затяжку, рука с сигаретой бессильно опустилась на колено.
- Просто прекрасно: я разговариваю сам с собой. Или нет, с тобой… без тебя.
Навалилась какая-то апатия, равнодушие. Если бы сейчас весь мир перевернулся, то Нисэй бы или не заметил, или просто проигнорировал это. Хотелось просто сидеть в полутемной комнате, курить и ни о чем не думать.
Но не думать не получалось. Нисэй посмотрел на сотовый:
- Выкину, - пообещал он сам себе и лег на футон, туша сигарету в пепельнице.
Наверное, еще никто его не видел таким как сейчас: в простой теплой рубашке, с забранными в хвост волосами, мягких домашних тапках. Это совсем не вязалось с образом крутого парня, но стоило ли притворяться дома?
«Правда что ли выкинуть телефон?» - сколько раз Нисэй лежал в темноте и смотрел на него, думая, мечтая, что тот волшебным образом оживет и в тишине квартиры раздастся мелодия звонка. Тогда бы Нисэй смог злорадно не отвечать. А телефон бы все звонил, звонил, звонил…
Нисэй задремал, когда его разбудил звонок. Юноша дернулся к сотовому и только потом осознал, что звонят в дверь. Досадливо поморщившись, он поднялся и пошел открывать.
- Ты затопил мою квартиру! – заорали на Нисэя, как только он открыл дверь.
Перед молодым человеком стоял его сосед снизу: противный старикашка, который вечно следил за жильцами из окна, много пил и любил говорить гадости по поводу и без повода.
- С чего вы взяли, одзи-сама? – иронично произнес Нисэй.
- У меня с потолка течет! – орал старикашка, обдавая молодого человека довольно сильным перегаром и размахивая клюкой.
- Вы бы поменьше пили. Я что, ваш единственный сосед сверху? У меня все в порядке с сантехникой, одзи-сама. Попробуйте покричать на кого-нибудь другого.
Нисэй захлопнул дверь перед стариком. Тут же раздался настойчивый звонок и стук палки.
Нисэй вздохнул и снова открыл:
- Послушайте…
- Не дерзи мне, щенок! Не дорос еще! Если я говорю, что это ты меня затопил, то это ты!
Молодой человек посмотрел на старика, прикидывая, стоит ли с ним связываться. Решив, что нет, Нисэй произнес:
- Одзи-сама, если я завтра куплю вам отличного сливового вина, вы сейчас уйдете?
Старик недоверчиво посмотрел на парня:
- Точно купишь? Течет ведь…
- Точно куплю, но если вы сейчас же уйдете.
- Что за молодежь пошла, - ворча, старик развернулся спиной к Нисэю, - никакого уважения к старшим. А вот были времена…
Разговаривая сам с собой, он стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Нисэй захлопнул дверь, но не успел сделать и нескольких шагов, как снова зазвонили. «Я не буду открывать», - решил парень, уже еле сдерживаясь.
Звонок не умолкал. Его трель медленно, но верно действовала на нервы.
- Черт! – выругался Нисэй выходя из себя, - Сейчас я тебе устрою, ублюдок хренов!
Молодой человек, решительно распахивая дверь, сердито выдал:
- Послушай, ты, старый хрыч! Я же ясно выразился: убирайся отсюда! Я… - он осекся.
Перед ним стоял Сэймэй. Глаза Возлюбленного удивленно распахнулись:
- Как ты меня назвал? Старый хрыч?!
- Это было не тебе, - запнувшись от неожиданности, проговорил Нисэй.
Его рука было дернулась стянуть резинку с волос, но потом он передумал.
- Зачем ты пришел? – спросил парень, явно не собираясь пропускать в квартиру Сэймэя.
Но тот, отодвинув черноволосого в сторону, сам прошел внутрь. Бровь Нисэя иронично изогнулась:
- Ты много себе позволяешь, Возлюбленный.
Сэймэй развернулся, сдергивая с себя куртку, кидая ее на пол прихожей, и Нисэй увидел странный блеск в черных глазах своей Жертвы. Приглядевшись, он чуть не охнул от удивления: Сэймэй был пьян. Он, конечно, не напился до потери сознания, и его даже не качало, но Возлюбленный был пьян. И довольно сильно.
Сэймэй медленно подошел к Нисэю, протянул руку и через несколько мгновений его пальцы сомкнулись на горле Бойца. Он молчал, сжимая руку так, что Нисэй подумал, что завтра на коже проступят синяки.
- Демонстрация силы? – с трудом прохрипел Нисэй, даже не пробуя освободиться.
- Забываешься, Нисэй: ты – мой Боец, - пальцы на горле сжались еще сильнее.
Нисэй попробовал улыбнуться, но глупое тело настойчиво требовало воздуха, и он обхватил тонкое запястье Возлюбленного, с трудом отрывая его руку от своей шеи.
Сэймэй отшатнулся от Нисэя и упал бы, покачнувшись, если бы не оперся плечом о раздвижной шкаф. Дыхание сбилось, словно Возлюбленный только что пробежал стометровку.
- Ну, конечно, я – твой Боец, - Нисэй все же оскалился, потирая шею, пытаясь избавиться от болезненного зуда.
Его взгляд скользнул по фигуре Возлюбленного, на секунду задержавшись на бутылочке с сакэ, которую держал в руке Сэймэй. Держал так, что она готова была в любой момент выскользнуть из его пальцев: «И испачкать мне пол, разбившись. Черт, какого ты напился, Сэймэй?!»
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне, - проговорил Возлюбленный, хмуро смотря на молодого человека.
- А то что? – Нисэй с силой захлопнул, открытую до этого момента входную дверь, - Вырежешь на мне свое Имя? Только, ах, какая незадача: я не Агацума.
- Вырезать Имя, - медленно повторил Сэймэй, прикладываясь к бутылке и делая большой глоток, - Это неплохая идея.
По его подбородку из края рта стекла капелька.
- Ты так думаешь? – черноволосый приблизился почти вплотную к Возлюбленному, заставляя того, отступить и опереться спиной о стену, - А ты попробуй.
Глаза парня нехорошо сузились. Он провел пальцем по мокрой дорожке от сакэ:
- Зачем ты пришел ко мне, Возлюбленный? – зеленые глаза смотрели серьезно, и Сэймэю стало неуютно под этим взглядом
Впервые с начала своего сегодняшнего пьянства, Сэймэй подумал, что зря он пришел к Бойцу. Он попытался отвернуться, но Нисэй с легкостью поймал его подбородок пальцами, разворачивая лицом к себе.
- Я жду.
- Ты мне приказываешь?! – слабая попытка Сэймэя освободиться привела к тому, что Нисэй его просто прижал всем телом к стене, - Отпусти!
- Не раньше, чем услышу твой ответ.
- Я хочу избавиться от уха, - Возлюбленный судорожно вздохнул и неуверенно дотронулся до своего кошачьего ушка подрагивающими пальцами.
Нисэй оттолкнулся от него и отошел в другой конец комнаты:
- И ты для этого напился и заявился ко мне? Я не благотворительная организация и никому помогать не собираюсь.
- Я не кто-то! – Сэймэй стиснул в ладони горлышко бутылки и Нисэю показалось, что еще чуть-чуть и он замахнется ею на него.
«Ненавижу пьяных!» - с ненавистью подумал молодой человек.
- И что с того? Я – твой Боец и я это уже слышал.
- Ты должен мне помочь, - голос Сэймэя дрогнул, и Нисэй готов был поклясться, что впервые услышал в нем просьбу.
- С чего бы? – Нисэй подобрал валяющуюся на футоне пачку сигарет.
Сэймэй сполз по стене на пол и зарылся свободной рукой в волосы:
- Из-за тебя уже отпало одно. Я не хочу больше быть посмешищем.
Боец закурил:
- Почему ты думаешь, что я соглашусь помогать тебе в этом, Возлюбленный?
- Я тебя в порошок сотру! – сердито прошипел Сэймэй.
- Весомый довод, - черноволосый кивнул, затягиваясь, и выпуская тонкую струйку дыма в потолок.
Сэймэй внимательно посмотрел на Нисэя. Его взгляд постоянно рассредоточивался, и Возлюбленному стоило определенных трудов сфокусироваться на черноволосом молодом человеке, стоявшем напротив него.
- Ты говорил, что будешь слушаться меня, - прозвучало, как жалкая попытка обвинить.
Нисэй усмехнулся:
- Разве я не слушаюсь? Как Боец я идеален, Сэймэй, - голос молодого человека был тих и уверен.
«Почему с ним так трудно? – Возлюбленный вздохнул, - Будь на его месте Соби…» Сэймэй постарался оборвать себя на этой мысли: ни к чему хорошему это не приведет, если он сейчас будет вспоминать своего бывшего Бойца. Тихого, покорного, ласкового, с обожающим взглядом, которому все произошедшее далось очень тяжело...
- Ты должен подчиняться мне во всем, - Сэймэй попытался подняться с пола.
Нисэй наклонился за пепельницей, постучал по ней сигаретой, стряхивая пепел.
- Я – не игрушка в отличие от некоторых. Не путай меня с неудачниками, Возлюбленный.
Сэймэй, все попытки которого встать окончились неудачей, еще раз приложился к горлышку бутылки, пытаясь вытрясти из нее последние капли спиртного. Через несколько секунд бесполезная бутылка отлетела в сторону и только чудом не разбилась, загремев где-то в прихожей, перевернув маленькую подставку для обуви.
Возлюбленный помолчал, оперся руками о пол, низко наклонив голову, его хвост вильнул и повис. Было видно, что последний глоток сакэ пошел явно не на пользу.
- Ты даже куришь такие сигареты как Соби. Мне никогда не нравились его сигареты. А сейчас я по ним скучаю: привык к этому запаху.
От этих слов Нисэя передернуло. Сигарета сложилась в его руке в маленький изломанный комок. Это ничего, что пепел обжог руку, это ничего, что на ладони останется ноющее красное пятнышко: его только что сравнили с Агацумой Соби!
Молодой человек бросил гневный взгляд на Сэймэя и хотел было высказать все, что он думает, но Возлюбленный, все так же, не поднимая головы, тихо продолжил:
- И еще он … всегда ждал меня, бежал встречать, радовался… а теперь шляется неизвестно где. С ним шляется! – Сэймэй мотнул головой, от чего его сильно качнуло.
Руки сжались в кулаки, и Возлюбленный то ли зарычал, то ли заскулил.
Боец молча смотрел на Сэймэя и не знал, что ответить: похоже его Жертва сейчас не услышит ни одного слова. Гнев на сказанное постепенно проходил, сменяясь… если бы перед ним сейчас был кто-то другой, а не Аояги Сэймэй, то Нисэй бы сказал «жалостью», но перед ним был именно Аояги и потому он не мог подобрать нужного слова. Жалеть Аояги мог только идиот.
- Вчера пришел, дверью входной хлопнул, ничего не сказал и в комнате у себя заперся, - слова Сэймэю явно давались с трудом, но, видимо, выговориться было важнее, - А вечером постучал ко мне и…
Сэймэй опустил голову на сжатые в кулаки руки и глухо продолжил:
- И спросил, что я от него скрываю. Он больше мне не верит. Мой брат повзрослел, Нисэй. Он скоро начнет видеть… все… и понимать. Он променяет то, что было на Соби. Я уже вижу это. Вчера увидел. Он ревнует, Нисэй. Ревнует… его… а раньше ревновал меня.
Нисэй медленно подошел к Возлюбленному и опустился рядом с ним на корточки. Его рука, на секунду замерев, дотронулась до спины Сэймэя, до выступающих сломанными крыльями лопаток. Парень вздрогнул и поднял голову, смотря мутным взглядом на черноволосого:
- Я ошибся: мне ничего не надо.
Рука Нисэя поглаживающая Возлюбленного по спине замерла: если этот кретин ему все испортит, он убьет его прямо сейчас. Это будет единственный выход. И единственный способ сделать то, к чему так стремится Нисэй.
- Мне ничего не надо, кроме брата. К черту планы…
Сэймэй подался чуть вперед и уткнулся лбом в локоть Нисэя:
- Нисэй, пожалуйста, я не могу с одним ухом…
Молодой человек хмуро посмотрел на Возлюбленного: «Свихнулся. Впрочем, так даже лучше, так легче: теперь он сделает то, что я скажу, и будет думать, что сам это выбрал. Надо только подтолкнуть. И все же…»
- Тебе лучше проспаться, Сэймэй, - Нисэй приобнял молодого человека за плечи и, поднимаясь, заставил встать на ноги и Аояги.
Тот ухватился за него руками, сжал ткань рубашки так, что она затрещала, грозя порваться:
- Не прогоняй меня!
- И не собирался. Давай я тебя уложу.
- Ты сделаешь то, что я прошу, Нисэй?
- Нет, - молодой человек мягко толкнул Сэймэя на футон, - Спи.
- Но почему?! – Сэймэй, упав, развернулся и ухватился за штанину Бойца.
- Я ненавижу пьяных.
- Да? Но в первый раз… ты сам меня напоил! И потом… потом ты… мы…
Нисэй легким движением вырвал из рук Сэймэя ткань своих брюк:
- А ты не задумывался, почему я это сделал, Возлюбленный?
- Ты хотел мне угодить… ты хотел меня… нет?
Взгляд зеленых глаз Бойца буквально прожигал своим холодом. В темной комнате Нисэй сделался вдруг похожим на гигантскую дикую кошку. Опасную…
- Я хотел стать твоим Бойцом.
Несколько минут Сэймэй молча смотрел на парня, пытаясь сообразить, что тот имеет ввиду. Потом до него дошло:
- Связь.
- Ты удивительно догадлив, когда захочешь, Возлюбленный.
- Ты сделал все это только ради Связи?! Ты… ты… ты мной воспользовался!
Нисэй только пожал плечами, отворачиваясь. За его спиной послышалась какая-то возня и через мгновение на плечо молодого человека легла ладонь, заставляя развернуться.
Черноволосый легко увернулся от нацеленного ему в лицо кулака, перехватывая и заламывая Сэймэю руку. Тот от боли зашипел сквозь зубы, выгибаясь:
- Какая же ты дрянь!
- Не больше, чем ты, Аояги Сэймэй! Не больше! Почему я должен с кем-то церемониться? Почему я должен думать о ком-то кроме себя?! – Нисэй с силой оттолкнул Сэймэя, - О ком думал ты, когда трахался со мной?!!
Тот рухнул на футон, сминая руками ткань покрывала, отбрасывая его в сторону, разворачиваясь, безумно сверкая глазами:
- Я убью тебя.
- Попробуй, - Нисэй чуть наклонил голову, - Я посмотрю, как это у тебя получится в таком состоянии.
Но Нисэй не дооценил Аояги. Молодой человек с неимоверной быстротой, так не вяжущейся с тем, сколько он выпил и с тем, что только что с трудом стоял на ногах, бросился на Бойца. Нисэй бы успел среагировать, но Сэймэй вскинул руки, и его отбросило, сильно приложив об угол шкафа. Рубашка на плече превратилась в лохмотья, в комнате запахло паленой кожей.
- Ты вынуждаешь меня, Возлюбленный, - Нисэй вытянул вперед руку и в его ладони сверкнул красным маленький электрический сгусток.
Боец прошептал слова-заклинания и красный шар энергии, расцветя маленьким солнышком, метнулся в сторону Сэймэя.
Нисэй прикрыл глаза, слыша, как тяжело упало тело Возлюбленного на пол.
Некоторое время, просидев неподвижно, молодой человек поднялся, подошел к Сэймэю, потрогал часто вздрагивающую жилку на его шее, и перетащил его на футон. Потом подобрал валяющееся в стороне покрывало и укрыл им Возлюбленного, устало опустившись рядом с ним на пол.
Нисэй стащил с себя испорченную рубашку, потянул за резинку, скрепляющую волосы, которые тут же рассыпались черными прядями по его плечам. Плечо ныло и Нисэй осторожно дотронулся до него кончиками пальцев. Потом перевел свой взгляд на Возлюбленного: на лице Сэймэя застыло удивленно-обиженное выражение, под веками беспокойно двигались глаза, дыхание было частым и рваным. Нисэй протянул руку и легонько ткнул пальцами в середину лба Сэймэя:
- Завтра ты не будешь помнить ничего, кроме того, что сильно напился. Так будет лучше для всех, Сэймэй, - лицо парня постепенно расслабилось, и он задышал ровно.
В тишине квартиры раздалась трель звонка сотового телефона. Нисэй сидел, не шевелясь, и смотрел на вспыхивающий огонек индикатора. Сотовый не замолкал.
Боец встал, прошел в прихожую и, сняв с вешалки куртку, одел ее, снова вернулся в комнату.
Телефон все еще звонил. Нисэй наклонился, подхватил его, сжал серебристый корпус в своей ладони, и, немного помедлив, положил обратно.
После этого молодой человек вышел на балкон, плотно притворив за собой дверь. Холодный снежный ветер вмиг растрепал длинные волосы, забираясь холодными пальцами за воротник, норовя распахнуть плотно сведенные полы куртки. Нисэй поежился и закрыл глаза.
Белая пушистая кошка грелась на верхних ступеньках дома. Она изредка шевелила своими ушками с маленькими кисточками на самых кончиках, приоткрывала желтые глаза и зевала. Она посматривала на маленького мальчика, который спрятался за сливовым деревом на противоположном конце двора.
Кошке казалось забавным, что всего лишь несколько минут назад человеческий детеныш, чуть ли не кубарем слетел со ступенек, заметался по двору, ища, куда бы ему спрятаться. Если бы кошка умела говорить, то она бы обязательно сообщила мальчику, что лучшее место для пряток – это кроны сливовых деревьев, что в обилие растут в саду. Но звери не умеют разговаривать и их совсем не интересуют глупые людские игры. Поэтому, сладко потянувшись, кошка перебралась на широкие перила веранды и легла, повернувшись к саду спиной.
Мальчик стоял за деревом, вжимаясь в жесткую кору щекой, с опаской смотря на дверь дома. Сегодня папа опять пришел в плохом настроении, опять стал кричать на маму. И ребенок прекрасно знал, что за этим последует, поэтому лучше всего было уйти из дома до того, как на него обратят внимание. Надо лишь немного подождать тут, может быть час или два, и мама выйдет позвать его к ужину, а папа… папа выпьет и, может быть, будет уже не таким сердитым.
Ребенок ненавидел себя за слабость и беспомощность, за то, что он каждый раз трусливо сбегает, оставляя мать одну с кричащим отцом. Но попадать в очередной раз под тяжелую отцовскую руку было очень страшно. Так страшно, что внутри все сжималось в холодный тугой комок, сердце начинало биться где-то у самого горла и хотелось зажмуриться, стать невидимым. Но больше всего он ненавидел запах спиртного, ненавидел людей, которые пьют, а потом издеваются над другими, более слабыми.
После того, как папу понизили в должности, он сильно изменился: приходя домой, он срывал все свое недовольство и плохое настроение на жене и сыне, бывая порою поистине жестоким.
Мальчик не раз видел, как мама, улыбаясь ему, украдкой смахивала с ресниц слезинки и прятала за широкими рукавами любимого бледно-сиреневого кимоно синяки и ссадины. Тогда ребенок клялся самому себе, что он больше не станет убегать, что он больше не будет бояться и в следующий раз… обязательно… защитит свою маму. Но когда наступал этот следующий раз и он видел папу, который, сердито хмурясь, начинал распекать жену за всякие мелочи, пришедшиеся ему не по вкусу, мальчик бежал со всех ног из дома и прятался в саду, в надежде, что отец не станет его искать. А потом ему уже будет не до своего сына: бутылочка горячего сакэ займет все его свободное время до самого сна.
Ребенок опустился на землю, все еще не отрываясь от дерева, наоборот, обхватывая ствол обеими руками. Из дома послышались громкие крики и звон разбивающегося стекла. Мальчик зажмурился.
Кошка, недовольно фыркнув, спрыгнула с перил и ушла, гордо подняв пушистый хвост, куда-то за дом.
По щеке мальчика потекла слезинка: он очень завидовал пушистому зверьку, который может жить так, как ему хочется и может никого не бояться. Ребенок вытер щеку тыльной стороной ладошки, оставляя на коже частички коры.
…Он задремал и поэтому вздрогнул от того, что плеча коснулись теплые пальцы.
- Ни-тян, вот ты где, - нежная улыбка коснулась бледных губ женщины, - Я тебя везде ищу.
- Мама…
Мальчик поднялся, отряхиваясь от прилипших к одежде комочков земли и коры.
- Папа… он…
- Все хорошо, Нисэй. Папа больше не сердится.
Женщина взяла сынишку за маленькую ладошку и повела за собой через сад. Но как только они переступили порог своего дома, перед ними появился отец.
Нисэй даже не понял, что случилось и что опять рассердило папу. Он только увидел, как мать упала, ударившись о стену плечом и прикрывая лицо руками. Желудок противно сжался, когда отец повернулся к Нисэю. Мальчик почти не слышал слов, не различая их в криках отца. Он только пятился назад, пока его спина не уперлась во что-то, и отступать было уже некуда. Рука отца сжалась в кулак и он замахнулся. И Нисэй, всем своим маленьким существом, понял, что он не сможет увернуться, не сможет защититься от удара, который…
Мальчик в ужасе вскинул тонкие ручки и закричал. Так Нисэй не кричал никогда в жизни: громко и отчаянно. И внутри него вдруг что-то словно бы лопнуло, прорвало невидимую преграду, от чего стало так легко дышать. В ладонях появилось ощущение тысячи покалывающих иголочек. Руки Нисэя дрогнули, он зажмурился и сквозь крепко сомкнутые веки различил яркую вспышку. Его тряхнуло и бросило на пол, весьма ощутимо ударив лбом о доски. Мальчик прикусил себе губу, и по его подбородку потекло что-то теплое, от чего привкус во рту быстро становился каким-то металлическим.
Он лежал на полу, зажимая ладошками уши, и боясь даже пошевелиться, ожидая, что его сейчас ударят. Но ничего не происходило. Более того, в доме стояла какая-то гнетущая тишина. Тогда Нисэй решился открыть глаза и поднять голову. То, что он увидел повергло его в шок: мама сидела около противоположной стены зажимая рот двумя руками и смотря на сына расширившимися испуганными глазами, а отец… отец лежал всего лишь в нескольких шагах от Нисэя. И в груди у него была огромная дыра, от которой поднимался чуть заметный дымок. Края страшной раны были словно опалены огнем, за рваными клочьями кожи и обуглившегося мяса торчали обломки грудной клетки.
Нисэй тоненько завыл и посмотрел на маму. Он совершенно ничего не понимал: что произошло?
- Мама… - мальчик, не в силах подняться, из-за того, что ноги вдруг отказались его слушаться, пополз к женщине.
Но та в ужасе замотала головой, пытаясь отодвинуться от мальчика как можно дальше.
- Нет, нет! Не приближайся ко мне!!! Не трогай меня!
Нисэй испуганно заплакал:
- Мама, мамочка… я не понимаю… мама!!!
- Ты… ты чудовище! – выдохнула женщина и Нисэй замер на месте, - Это ты его убил! Ты!!!
Она закричала, рыдая в голос и закрывая бледное лицо руками.
Нисэй, не замечая собственных слез, медленно развернулся к телу отца. «Я убил папу? Но как… как я смог… сделать это?» - сердечко испуганной птичкой ударилось о ребра. Голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Его долго рвало, до желчи и икоты, до судорожных стонов.
А потом весь мир закружился, слился в один поток из разноцветных искр, которые потонули, все до одной, в безмолвной черноте, увлекая за собой Нисэя в холодное спокойствие темноты...
Несколько последующих дней прошли для мальчика как в страшном сне: запертый в своей комнате, он плакал и звал маму, хоть кого-нибудь, кто пришел бы и все объяснил ему, хотя бы поговорил и успокоил. Это же все не правда, что он убил своего папу! Он не мог этого сделать! Он слишком мал, чтобы нанести взрослому и сильному мужчине такие раны!
Нисэй пытался заговорить с матерью, когда та, приоткрыв дверь, торопливо просовывала в щелку поднос с едой. Он бросался к двери, стучал по ней, сжимая маленькие ладошки в кулаки, до тех пор, пока они не начинали болеть и не краснели. Но все, что мог расслышать мальчик, это приглушенные всхлипы мамы и слова молитвы, которые она начинала шептать.
А потом пришел он. Когда ребенок уже отчаялся, когда он стал отказываться от еды, предпочитая заморить себя голодом, чем жить так, тогда дверь распахнулась и в комнату зашел он. Тот, кто стал самым главным человеком в его жизни, кто смог подарить ему весь мир. Подарить, чтобы потом отнять. Ну, да это было уже после, а пока… пока он присел около Нисэя, легонько касаясь его кожи, отвел спутанные прядки волос с лица, и тихо, почти ласково произнес:
- Ты пойдешь со мной? У тебя очень редкий дар, Нисэй. Очень мало людей обладают им. Но чтобы управлять этим даром, тебе надо научиться им пользоваться.
Мальчик смотрел расширенными глазами на мужчину и… он казался ему ангелом. Мама часто ему рассказывала про ангелов, которые спускаются на землю, чтобы дарить людям надежду и утешение. И вот сейчас…
- Ты пойдешь со мной? – повторил свой вопрос мужчина.
- Да, - ответил ребенок, доверчиво вкладывая свою ладошку в протянутую руку.
Так жизнь Нисэя в родительском доме закончилась. Он предпочитал о ней не вспоминать: было слишком больно и… горько. Новая же жизнь захватила, околдовала, посулила множество возможностей.
Быть лучшим, быть впереди всех, чтобы он смог им гордиться, чтобы никогда не пожалел, что привел его за собой, учил всему, что знает сам. По крайней мере, так думал мальчик. Он не сходился ни с кем, не заводил друзей, старался держаться особняком, ведя себя настолько заносчиво, насколько только мог: никто не должен подойти ближе, коснуться, сделать больно. Нисэй очень хорошо усвоил жестокий урок: если у тебя не будет того, кем ты дорожишь и кого любишь, ты будешь непобедим, и никто не сможет причинить тебе страданий. Следовать этому правилу получалось, вот только его учитель, тот, кому он безоговорочно доверился и за кем слепо пошел даже, если бы он повел мальчика к краю пропасти и приказал спрыгнуть вниз – с ним все выходило не так. С точностью до наоборот.
Незнакомец, учитель, стал всем, ради чего можно было жить и все, к чему можно было стремиться. Сколько дней он провел в его кабинете, знал на перечет каждую мелочь, каждую вещицу, трещинку в потолке – все, что касалось ЕГО, было священно. Даже через несколько лет, когда учитель забрал его ушки, ничего не изменилось: единственный, любимый. Нисэй ничего еще в своей жизни не хотел и не желал с такой страстью, как его. А он ему позволял это. Разрешал пренебрегать некоторыми правилами, чтобы потом лично наказать, разрешал смотреть влюбленными глазами, тешить себя надеждой, что когда-нибудь, когда Нисэй станет намного лучше и сильнее, он станет его Жертвой. Предел мечтаний, цель, ради которой можно было пройтись по головам остальных: Нисэй заслужил это. Он искренне считал, что заслужил.
Не все было легко и просто, и учитель был порой слишком жесток к своему ученику, но мальчик прощал все.
- Если бы я мог умереть за тебя, если бы это тебя порадовало, я бы с готовностью сделал это. Я люблю тебя, безумно. Тебя никто не будет любить так, как я: как сумасшедший, как волк, как мужчина, как король. Люблю тебя, - говорил, шептал, кричал Нисэй, - Мое Имя - Ничей, но я хочу быть твоим, хочу носить твое Имя. Это ведь возможно? Скажи, скажи мне, что это возможно!
Он никогда не отвечал молодому Бойцу и мальчик сходил с ума, пытался сделать все, чтобы только порадовать своего обожаемого учителя.
Он приходил по вечерам в кабинет, становился напротив стола, за которым работал учитель, долго смотрел на мужчину, пока тот не поднимал голову и не удостаивал Нисэя своим вниманием. И тогда Боец раздевался, потягивался словно кошка, мягко, лениво (на самом деле еле сдерживаясь) подходил и перегибался через стол, практически ложась на него, снимал с мужчины очки в тонкой дорогой оправе и… целовал. И каждый поцелуй был его личным поединком, и каждое слово – его заклинанием, и каждое касание – цепями ограничения.
И все же, все же…все закончилось. Учитель охладел, уже не улыбался и не гладил, зарываясь тонкими и сильными пальцами в длинные черные волосы своего ученика, и все чаще двери кабинета были для него закрыты. Личные занятия свелись к необходимому минимуму. А потом его любимый сказал, что Нисэя отправляют по обмену опытом в другую Школу, как лучшего Бойца, на два года. В Китай. Но Нисэй не поверил: не могло все так закончиться, не могло! Он упирался, сколько мог, устраивал истерики и кричал под дверьми кабинета, пиная их ногами, распугивая окружающих, пока учителю это не надоело окончательно.
Через несколько дней Нисэй был вынужден, собрав свои вещи, уехать. Учитель не пришел даже проводить. Мальчик до последнего высматривал дорогое лицо в безликой толпе, надеясь хотя бы на прощание, хотя бы на взгляд издалека… на прощение, сам не зная за что.
Те два года, что он был в Китае, даже они не смогли внушить ему: все закончилось. Это могло быть правдой для кого угодно, но не для Нисэя. Он учился, старался освоить все, что ему предлагали, до полного изнеможения, до обмороков, чтобы вернуться и… доказать, что он – лучший, что нет никого, кто смог бы сравниться с ним. Может быть, тогда его любимый человек передумает и… простит, снова позволит обнять и все будет как раньше.
Нисэй, не смотря ни на что, до сих пор верил в сказки про ангелов: его сказка, начавшаяся еще в детстве, не могла закончиться так банально.
И когда он вернулся, бросив все, даже не зайдя в свою небольшую квартирку, оставив вещи в аэропорту, Нисэй поспешил к учителю. Он бежал по улицам, расталкивал людей, пытаясь быстрее… ну, быстрее же, добраться до того, кого не видел так долго!
Остановившись перед дверьми кабинета, уже не учителя, а директора Школы. Нисэй робко толкнул их, загадав, что если не заперто, то… И он увидел своего любимого, самого важного человека, целующего какого-то светловолосого мальчика с большими пепельного цвета кошачьими ушками и подрагивающим хвостиком. Нисэй так опешил, что просто стоял и смотрел, впитывая каждый жест, и понимал: все, что он загадал, все, о чем мечтал эти два года – этого уже никогда не будет.
Юноша тихо прикрыл дверь и прислонился к стене. По щекам текли слезы, а внутри было пусто. Ничей. Ничей… Ни-чей…
Когда он открыл глаза, мягко оттолкнувшись от стены, то его зеленые глаза казались почти черными из-за расширившихся зрачков. Он выпрямился, расправив плечи, и обернулся на двери директорского кабинета:
- Я не сдамся. Даже если я теперь тебе не нужен, я не сдамся. Если он рядом с тобой, то это значит, что мне просто надо выиграть еще один бой. Еще один бой, чтобы стать твоим. И я смогу, я смогу, Минами Ритцу!
Громко просигналила машина, и Нисэй вздрогнул, словно бы просыпаясь. Он все еще стоял на балконе и совсем не заметил, как ветел разметал в стороны полы его куртки и снег забился внутрь и за воротник. Молодой человек не заметил, как он замерз: удивленно посмотрев на свои руки, с посиневшими от мороза ногтями, с трудом сжав пальцы в кулак. «Мой бой еще не проигран и все только начинается», - подумал Нисэй, оборачиваясь к стеклянной балконной двери. Там, за ней, в темноте комнаты виднелась лежащая на футоне фигура Возлюбленного.
Боец выдохнул на стекло облачко пара и то, сразу же, покрылось множеством мелких капелек. На запотевшей поверхности Нисэй написал два слова, посмотрел, как они медленно исчезают и, вздохнув, открыл дверь, ступив в приятное тепло квартиры.
Он подошел к Сэймэю, поправил сползшее одеяло, а потом прошел на маленькую кухоньку. Открыв холодильник, он достал небольшую бутылку с минералкой, а в настенном шкафчике обнаружилась аптечка, в которой нашлось несколько таблеток аспирина.
Вернувшись в комнату, Нисэй оставил аспирин и минералку около спящего Возлюбленного: «Как было бы здорово, если бы все проблемы на свете решались с помощью минеральной воды и аспирина, Сэймэй. Но у каждого своя боль, верно?».
Молодой человек подошел к одиноко лежащему на полу сотовому телефону. Взял его в руки: на дисплее горело извещение о пяти не принятых звонках.
Нисэй прижал телефон к своему лбу и тихо произнес:
- Мне пока что нечего тебе сказать, но скоро… скоро ты будешь вынужден принять то, что я лучше его.