Что может быть страннее, чем подобное времяпровождение? Канае раньше никогда не посещал выставки, но, побывав один раз на подобной, не удержался и пришел снова. Чем-то нравилось обилие серых и синих тонов в работах этого неизвестного творца. Конечно, не было чего-то совсем из ряда вон выходящего, просто как-то задевало душу Такаоки. Может, странное ощущение близости с холстами, будто он нарисовал их сам. (Хотя, признаться, на такое был бы не способен.)
Двери все еще продолжали открываться, люди то выходили, то заходили. Стоявший охранник у входа проверял билеты. Канае снял очки и повесил на галстук – хотелось рассмотреть поближе... Кто-то пришел с ребенком в возрасте лет пяти. Это маленькое, громкое чадо затмевало приятную музыку, что до этого вводила в сладкий транс. Такаоки сделал вздох грудью, затем привычно поднес руку к глазам: на уровне запястья были часы. – Надо же.. – Пронеслось в голове. – Прошло всего 25 минут, как я здесь.. – В чем была причина такого подсчета? Наверное, потому что было воскресение. Выходной, который Канае должен был провести, как обычные сокурсники, в кампании друзей. Если бы не эта выставка, то Такаоки точно бы сидел дома и мучил кисточку с бумагой – только не в академии получается что-то по-настоящему стоящее. Парень заметил давно: стоит ему рисовать одному, как получается что-то, что нравится. А когда рисуешь в душном кабинете, наблюдая за другими... Теряется всякое желание продолжать. Потом чиркаешь кистью, как плохо пишущей ручкой, работая на автомате. Получается всегда одно и то же. А ведь Канае давно не рисовал поляны. Всегда какие-то деревья, какой-то лес. Иногда здания... Глаза прошлись по картине перед ним: черные, с еле видным синеватым оттенком, горы. Вокруг лысые деревья. На небе - будто кто-то пролил серебристую краску, а затем попытался исправить количество света большими, тяжелыми тучами. Руки вот-вот хотели привычно лечь в карманы расстегнутого темно-коричневого плаща, как дверь снова звякнула. Канае застыл. – Боец. – Пронеслось в голове, но поворачиваться он не думал: это было бы слишком заметно.

Канае сразу заметил, кто из толпы – боец. На странность, это была невысокая девушка. Ее можно было назвать даже «девочкой». Но Такаоки будто притормозил сам у себя в мозгу на первом варианте, дабы кто-то, а вдруг, из толпы подслушивающий мысли, не привлек Канае к уголовной ответственности. На свои весьма странные мысли, парень-таки еле заметно хм-кнул. Незнакомка прошла к стене, у которой стоял сам Такаоки. Можно было рассмотреть ее поближе… Повязка на глазу. Канае машинально, еле заметно, сщурился. В голову полезли воспоминания о том, какой жестокой может быть Система. И, конечно же, задания Семи Лун. Цепочка мыслей была прервана самим пареньком – он знал, что если продолжит, то всплывет что-то еще более мерзкое. Взгляд темноволосой пробежался по той же картине, около которой стоял Канае. Парень сам не понимал, почему следил за глазами девушки, словно пытаясь догадаться: на что именно она смотрит сейчас? В светло-белом освещении, ее глаза отливали призрачно-голубым. Ярко пепельные стены красили все элементы одежды серыми бликами. Хвост рядом стоящей незнакомки заинтересованно задергался. Такаоки был вынужден перевести на него взгляд, что отвлекло его голову в ее сторону. Это было бы заметно, если бы девушка не произнесла:
- Интересно, что этим хотел сказать художник? – На эту фразу, Канае отреагировал через долю секунды, вернув взгляд картине. – Что хотел сказать?
- И почему люди всегда стремятся узнать, что хотел «кто-то», «кому-то», «чем-то» сказать? – Спокойно, не поменявшись в лице, произнес парень. Он, конечно, сам иногда выдумывал сюжеты картинам, но не любил когда кто-то делал это за него: все равно что в школе, на уроках литературы. Учитель разбирает стихотворение и говорит за поэта, о чем он там сочинил. А вдруг, это просто случайная рифма? Случайные краски, случайное настроение?
- Художники не всегда хотят что-то донести. Некоторые... Рисуют для себя.
Такая странная, казалось бы, разговорчивость Такаоки, особенно с бойцом, немного нервировала. Конечно же, внешне, парень стоял не двигаясь. Лицо было такое же, как пять минут назад. Как час назад. И может быть даже день. Канае словно решил показать, что именно он - тот боец, которого заметила девушка еще в проходе. А она не могла не заметить. - Интересно, у нее появилось имя? - Нелепо пронеслось в голове, после чего он подумал на глаз. Рука сама скользнула к левому уху, после чего Такаоки поправил воротник плаща и застыл, рахминая шею ладонью. - С ума схожу.

Первая мысль, что пронеслась в голове, глядя на поведение девушки, было: Фух, хотя бы не «zero». Канае сам не понял, почему сделал именно такой вывод и по какому поводу. Хвост собеседницы задергался опять – Такаоки пытался понять, что именно это значит. Быть без ушей и хвоста стало настолько привычным, что он вовсе забыл, что когда-то тоже так умел. Что это обозначало? Волнение? Страх? Или, может, предвкушение? Канае еще немного «попугал» себя всевозможными вариантами, хоть и не боялся: сила девочки была меньше, чем его. Хотя кто знает, это новое поколение...
Настолько погрузившись в мысли, Такаоки не заметил, что незнакомка оглядела его: взгляд прошел по голове. – Да, да. – По-старчески прозвенело в голове. – Ушек у меня нет. - Канае не мог знать, поняла ли она, что он и есть тот боец. Конечно, не заметить это сложно.
- Рисуют для себя.. Но ведь, они выражают свои чувства? В каком состоянии он это рисовал, о чем думал. Я бы, хотела это знать. Мне это.. близко. Просто красиво. А вы.. как думаете? – Тут всяческие предосторожности Такаоки отлетели куда-то в соседний угол: - нет, она явно не намерена сражаться. Тем более, сегодня же воскресение. – Почему последнее стало довольно-таки весомым - непонятно. Канае замер, оглядев темные горы. Вглядываясь во все мазки, он искал то, что бы мог ответить девушке.
- На холст сильно давили, что видно, по некоторым неестественно неровным линиям. А так же, многое было сделано небрежно. Если сравнивать эту его картину с другими, более теплыми, то можно заметить, что она недоделана.
Вердикт, а именно последнее слово, Канае выделил каким-то резким тоном, при этом, как-то прищурившись, словно тыкает самому автору в грудь чем-то острым. Появилась враждебность: картина напоминала творчество самого Такаоки. Он не мог не признать, что это его злило. Лицо же, как обычно, продолжало быть каменным. Парень никогда не задумывался, почему говорит именно то, что он говорит. Наверное, это и делало из него плохого собеседника. Канае глянул на тучи, все той же картины. Снова принявшись разглядывать, как заметил, что рельеф и здесь весьма странный: словно что-то либо пролили, либо пытались стереть. Глаза метнулись в сторону названия. – «Гроза».

- Гроза? – Заинтересовано, продолжал парень. – Весьма странное название. Хотя, не мне обсуждать. – Канае всегда удерживал свои мысли в строгом, маленьком пространстве. Он не мог размазывать что-то про себя, ведь это были не настоящие мысли. Только когда попадаешь в какую-нибудь ситуацию, где надо думать сразу же, получается что-то короткое, парой в одно слово. «Стоп» или же «в бой». Просто указания действий. Почти как команды жертвы. Такаоки очень любил это сравнение, из-за чего, его взгляд самую чуточку потеплел. Незнакомка вначале посмотрела на парня, а затем отвернулась. Канае заметил, что ее хвост остановился. Иногда ему было очень сложно понять других людей. Но он чаще делал вид, что просто не хочет этого.
- Вы сами говорили, что некоторые рисуют для себя. Возможно, он нарисовал именно то, что хотел. И именно так, как он это видит, - Лицо девушки снова повернулось в сторону Такаоки. – Мы не картины, и можем изменять себя сами. Я стану сильной.. – Словно запнувшись, собеседница замерла. Парень плавно облокотился на другую ногу, не двигаясь с места. Глаза пробежались по другим находящимся здесь. Все смотрели на девочку. Канае опять задумался над тем, что случилось с ней. Мысли все-таки пришли к тому, от чего Такаоки убегал, к прошлому. Некогда он сам делал что-то подобное с людьми. А ведь был совсем ребенком… Хотя, ничто не сравнится с тем, когда ему подрезали хвост в системе. Он потом отрос, но все равно было больно. Радуясь, что мысли все-таки перешли на что-то менее пессимистичное, Канае перевел взгляд на собеседницу.
- А когда ушки отваливаются, это больно? – Парень поймал себя на мысли, что это немного странный вопрос.
- У всех по-разн.. – Не успев договорить, Такаоки почувствовал, как руки девушки едва коснулись его волос. Канае, как-то совсем неестественно дернулся, плавно отступив на шаг назад. Улыбка скользнула по лицу. Но явно не радостная, а какая-то грустная. Рефлекс... Само. А может, даже дернулось само лицо: парень не успел понять, что произошло. В груди сердце забилось чуть быстрее, появилось ощущение духоты.
- А зачем тебе знать? – Специально меняя тему, произнес Канае, как бы стараясь делать вид, что собеседница с ее попыткой прикоснуться к нему – тут не причем.
- Хочешь попробовать? - Губы замерли в все той же полуулыбке. Такаоки захотел сыграть, якобы пошутить. Но все прозвучало не так смешно, как он думал.

Канае тотчас перевоплотился в образ «я-ничего-не-ощущаю», как и ходил всегда. Это давалось так легко, что он готов был, парой, прыгать от радости – ему это дано. Да и другого от ученика Семи Лун ожидать было нельзя. Попробуй, поживи без одной-единственной жертвы столько лет, в окружении неуравновешенных фанатиков. Если показываешь эмоции – ты проигрываешь. Ну и что, что это не поле боя. Да и вообще, кто сказал? Почему? Сама жизнь – игра. И даже эта небольшая комната могла сойти за площадку для кровопролития. Когда Канае волновался – он был склонен выдумывать ненормальные определения всему вокруг, правда, чаще тормозил себя, опять же, сам. - Ну вот, опять этот взгляд. – Пронеслось в голове Такаоки, словно в дешевой дораме. - Не то.
- Нет, рано мне еще, - Фраза девушки словно вырвала парня из дум. Ее взгляд перешел прямо на глаза Канае. - И.. Меня Сацу зовут. Я девочка. – Наверное, до этой незнакомой девчушки, так не представлялся Такаоки еще никто. - «Я девочка»? Еще бы сказала, что «я - девствен..» - Хаотично закружились мысли. Канае никогда не был склонен говорить всякие пошлости и гадости, однако в голове это появлялось, если он был взволнован. Даже стало стыдно за свою голову, что заставило Канае сделать вид, что он мимолетно оглядывает случайных зрителей.
- Сацу?... – То, что прозвучало только имя, как позже повторил сам парень, немножко удивило.
- Тогда я – Такаоки. – На равнодушное лицо все-таки налезла нелепая улыбка. Канае достал очки и снова надел их. Это создавало ощущение какой-то защищенности. Странные же замашки, наверное, японская кровь?
- А что вы рисуете? Вы ведь тоже художник? – Наконец вернув взгляд собеседнице, Такаоки заметил, что та подошла поближе. Парень не настолько панически к этому относился. Да и потом, это всего лишь разговор. Что плохого в том, что девочка с ушками захотела прикоснуться к его волосам? Одно дело, если бы Канае сам принялся лапать девушку, что-то фанатично пошептывая ей на ушко, загоняя к стенке и… Немного тряхнув головой, словно уничтожая странные мысли всевозможных заговоров, Такаоки наконец-таки «очнулся». Когда он сделал это странное движение, свалив всё на поправление челки, что, мол, падает в глаза, около уха на мгновение стало видно Истинное имя. Канае благополучно не заметил.
- А ты интересуешься живописью? Попасть на эту выставку крайне сложно без определенных связей. – Парень поправил очки, плавно проходя к следующей картине, якобы призывая, чтобы Сацу пошла за ним.

Девушка о чем-то задумалась. Канае делал вид, что разглядывает картину, хотя боковым зрением наблюдал за Сацу. Быть может, так даже лучше – не знать полного имени. Сам он сказал лишь фамилию, не подумав. Может, стоило выдумать какое-нибудь имя? На секунду Такаоки стал перебирать варианты любопытных ему имен, как необходимость в этом совсем рассеялась. Собеседница потянулась: что напомнило о том, что скоро понедельник.
- Нет, мне не интересна живопись, сюда я попала по билету сестры. Но и не жалею, - Девушка убрала руки в карманы своих брюк, переведя взгляд на висевшее перед ними волокно.
- И картины красивые, и люди… - Такакоки наблюдал за Сацу так же, как за любой картиной здесь. - Вот есть же хорошие сейчас дети. – Пронеслось в голове, без задних мыслей. Канае даже немного привык к избалованным, резким, жестоким представителям нового поколения, так что эта девушка приятно удивляла своей честностью. Ведь сам парень – не любил говорить о себе, причем нарочно избегал вопросов потому, что не знал и не умел на них отвечать.
– В смысле, интересные люди. Нужные. Ненужных людей нет. – Только, почти, погрузившись с приятными мыслями в очередной транс, Канае отвлекся на плачь ребенка неподалеку. Его родители пытались его успокоить. Мозг хотел притвориться, что не слышал фразу девушки, но ее слова крутились в голове в замедленной пленке. Звук разбившегося стекла, слетела ваза. Хорошо, что Такаоки и Сацу стоят далеко, так на них не подумают. Парня отвлекло то, что его слегка дернули за рукав плаща.
- Не обижайтесь, но это несправедливое имя, вы ведь хороший! – Чертовы очки! – Тут же, молниеносно, пронеслось в голове. Вот всегда когда он их одевает, забывает поправить волосы и при движении, Имя становится видным. Рассеянно приложив руку к уху, поправляя загнувшиеся под оправу пряди, Канае снова поправил очки на переносице. Что делать? Объяснять Сацу что-то касательно имени? Или же просто затянуть разговор и перевести его на картину, около которой те стояли? Убежать? У Такаоки иногда бывали такие перепады настроения, которые заставляли обходить больную голову стороной. Наверное, сегодня опять такой день.
- А, ты про Needless? – Надо же, Канае сохранил свое лицо неизменным. – Ты.. – Сказал парень немного тише, - из Семи Лун?
Только после парень заметил, что кто-то все-таки на него оглянулся, когда он захотел сказать что-то Сацу ближе к уху. Такаоки вздохнул, немного отстранившись, повернулся к картине лицом и продолжил:
- Это там, обычно, считают, что имена – правдивое описание твоей судьбы. – Улыбка так и не появилась, Канае вовсе не хотел выглядеть настолько отдаленно. Однако, по-другому не получалось: он не умел.

Наверное, - решил предположить Канае, тайком глядя на Сацу, - она подумала, что я – имею плохое мнение о СЛ. – Пронеслось в голове. Но ведь Такаоки и правда ему поддерживался. Эта школа дала ему самое ужасное детство. Хотя? Что может быть хуже бабушкиных указаний по дому? Если бы Канае был один, у себя дома, то, наверное, сейчас улыбался. Вспомнилось все это детство… Девушка отпустила плащ парня, отдалившись. А Такаоки только немножко привык, что его держат за ткань. На мгновение, парень даже почувствовал себя менее удобно. Сацу оказалась где-то за спиной Канае.
- Да, я учусь в Семи Лунах, но Сацу это Сацу, и я не стану хуже только от этой школы. Моё имя играет роль в моей жизни, но, похоже, не все имена несут смысл. Наверно, ненужный.. – Всякий раз, когда кто-то произносил это слово, будто падал в воду. Становился неспособным дышать, слышать, говорить. Однако, всё можно пересилить.
- Ненужный для того, кто дорог вам. Но очень нужный для кого-то другого! Только этого другого надо суметь найти! – Смысл искать кого-то другого дорогого, если все, кто – кто мне дорог, считают меня ненужным? – Мысленно сложил слова девушки в какой-то фатальный смысл. Нравилось ему перекашивать слова собеседника. Обычно он бы тотчас «подколол», но речь шла о нем. Какие тут подколки? То, что его пытаются подбодрить – казалось непривычным, странным. Канае противился защитному механизму снова, дабы не послать все к чертям, да не покинуть выставку… Однако, не хотелось прерывать всё из-за нелепого смущения. Смущения? Такаоки был рад, что собеседница оказалась за его спиной, да не видела выражения его лица. Канае не мог сейчас задумываться о том, что его – жертва имела то же имя. И как бы не было ему плохо, он не единственный такой человек. Есть те, кому хуже. Всегда есть. И что плохого в том, как он живет? У Такаоки есть жилье, он учится. Жизнь идет своим чередом…
- Э? – Раздалось от девушки, что стояла сзади. Кажется, Канае даже услышал всхлип. Мысли тут же ушли куда-подальше, разогнав себя на другие воскресенья.
- Простите меня, я больше не буду спрашивать про имя. – Почувствовав, что Сацу уткнулась ему в спину, парень застыл. Взгляд от картины перешел на потолок. Такаоки слабо улыбался: это имя у него уже очень давно. И такие, и сякие мысли появлялись в голове. Однако прошло уже столько времени. Жить, вечно ненавидя свое имя, в поисках его тайного смысла – слишком тяжело. Будучи уже достаточно взрослым, парень это прекрасно понимал. Конечно, иногда бывало грустно. Но все это не сравнится с теми, кому по-настоящему трудно. Сейчас что? Канае спокойно живет: к нему никто не вламывается, не издевается. О чем тут еще горевать? Парень не заметил, что не сказал и слова. Такаоки понимал, что это молчание может вогнать разговор в ступор. Если он сейчас не скажет что-то…
Канае делает глубокий вздох, разворачиваясь к девушке. На лице от чего-то держится довольно-таки искренняя улыбка. Если бы не челка, то было бы заметно, что брови слегка приподняты. – Незачем ей, такой еще маленькой, за меня волноваться.
- Да ничего, можешь спрашивать что хочешь. – Вот так и бывает, что Такаоки пропускает через свой барьер.
- Я уже достаточно живу с именем. А насчет... Семи Лун, то я там учился. Вот и спросил. Только никому не говори, что я тебе это сказал. – Все сказанное звучало по-доброму, без натянутостей. Если СЛ узнают чего-то о нем опять, хоть уже столько лет не появляются, будет не очень приятно. Сейчас не то время для обнаружения себя. Улыбка стала чуточку шире, рука Канае легла на голову девушке и слегка потрепала ее волосы. Благо, короткие. А то другая бы тотчас начала ругаться на парня за то, что он испортил прическу.

Глаза девочки были совсем чуть-чуть красные от слез. Но все же, относительно подсохли. Выдавал лишь вид мокрых ресниц. То, что та плакала двумя глазами, а не одним, говорило о том, что другой - у нее несомненно есть. Так что же с ним? Послышался чей-то смешок неподалеку. Сацу улыбалась, с широко открытыми глазами. Мысли Канае, как художника, стали выводить всевозможные оттенки. Голубой, местами синеватый, а при этом освещении – слегка белый. Такаоки изучал цвет глаз девушки, словно никогда не видел его. Ах, ну да. Синий (и все исходящие) – любимый цвет парня.
Сацу засуетилась: ее хвост вызвал внимание охранника. Девушка поправила куртку, а затем начала наматывать на шею шарф. Канае даже задумался, как его можно было уронить?
- Спрашивать что хочу... – Произнесла девушка, немного задумавшись. - А как вас зовут? И чем вы занимаетесь? И сколько вам лет? – Такаоки ожидал такого количества вопросов, но почему-то, они не были так противны, как до сих пор от некоторых сокурсников. Канае только хотел открыть рот, как у девушки заурчало в животе. Наблюдая за смущением Сацу, Такаоки решил повременить с ответами.
- Эээ.. А сладкое вы любите? – Ну да, если подумать, Канае уже успел посмотреть остальные картины этого художника. Причем, некоторые здесь – висят в который раз. Такаоки опять, что странно за один день, расплылся в улыбке. Запихав руки в карманы расстегнутого плаща, парень оглядел охранника.
- Может тогда по чайку вначале? – Произнес он, глядя уже на Сацу.
- Конечно, если ты не против пойти со мной. – Наверное было странным приглашать едва ли знакомую девушку в кафе, а парень уже прикинул в какое: нут неподалеку был «Фасад». - Если я не ошибаюсь, там подают вкусные булочки. – Проронили мысли, основанные на запахах и аппетитном виде «тамних» пирожных. Все-равно Канае был подозрительным: особенно для всех окружающих людей, что так же услышали его приглашение. Это заставило слегка выпрямиться..  Так нелепо себя парень давно не ощущал. Глаза плавно походили по помещению, а затем вернулись к Сацу. Вспомнив, все случайные ситуации, наполненные какой-то нелепостью, в которые она попадала сегодня при нём – заставили сделать вывод. Вечно рассудительный, запоминающий всю местность Канае – просто не способен сделать что-то такое. Карма девушки? Такаоки вообще отвел бы ее к себе домой, не будь она «недавней знакомой». Ну и ее ушки с хвостом – тоже играют свою роль. Для прогулки, было уже поздно. А вот кафе все еще работало, если не врали часы. А они, разумеется, не врали.
- И да, полное имя мое – Такаоки Канае. – Посчитав нужным, ответить хотя бы на этот вопрос, дабы не показаться подозрительной личностью, произнес Такаоки, уже желая отсюда выйти. Взгляды людей – выматывали, хоть Канае и было наплевать. Просто нервировали и заставляли выдумывать какую-то чушь. И почему Такаоки просто не отправил девушку домой?

Отредактировано Takaoki Kanae (2011-12-24 00:05:29)

Признаться, на реакцию Сацу – Канае чуть ли не вздохнул от облегчения. Не очень хотелось бы сидеть в полицейском участке. Такаоки продолжал наблюдать за ней теперь совсем неосознанно. Почему-то парня привлекали люди такого теста: вроде бы открыты, а вроде и не знаешь, о чем думают. Наверное, он казался противоположностью: чаще что-то умалчивал. Ощущение легкой зависти, не черной, разумеется. Канае чувствовал, что Сацу о ком-то думает. Сам этот факт вызывал ощущение неудовлетворения: ему вот было толком не о ком думать. Бабушка? Неет. Явно не она. Такаоки снова оглядел девушку, перед этим незаметно покрутив в кармане мобильник. – Может жертва? – Мысль казалась самой подходящей. Если бы у него была его жертва?.. Интересно, какого это, найти кусок себя в этом огромном мире. Канае снова задумался, придумывая черты того человека, о котором, как он выдумал себе, думает Сацу. - Может тоже взрослый? Она почему-то не очень боится таких как я. А меня, как правило, ушастые даже в общественном транспорте обходят стороной, боясь соприкоснуться.
- Мм, конечно. Только Сацу пойдет на чашку кофе, а не чая! – Столь радостный вид девушки – заставлял забывать свои обычные недовольные мысли. Когда Канае просто шел один, он выдумывал какую-то чушь про всех прохожих: что у кого. Ему казалось, что: либо всем нет ни до кого дела, либо наоборот, все глядят на него. А чтобы избежать второго пункта, он специально высветил волосы. Теперь-то подавно оглядываются! К несчастью, а это преследовало парня почти всю жизнь – как ни посмотри, он постоянно думал о плохом, когда шатался в одиночестве. Даже среди толп людей, его взгляд и ритм шага – ничем не отличался от остальных. Особенно в утреннем потоке. Все идут: пустые глаза, безжизненные лица. Все торопятся, кто на работу, кто на учебу. Наверное, эта система всех доводит до такого состояния. Однако, на детей это не распространяется? Веселые школьники, смеющиеся, проводящие друг дружку до дома… Такаоки вспомнил, что когда учился в обычной, над ним издевались. То украдут и выкинут обувь из шкафчика. То запихают в тот грязь с улицы. Чаще они делали это прилюдно, среди таких же, как они. А кто виноват в этом? Конечно же, сам Канае. Он так себя подавал, что его можно было послать за завтраком или же заставить тащить чей-то рюкзак. Пока он волочился сзади с тремя портфелями, перед ним шли дети веселые, рассказывающие друг другу что-то из происходящего. Самое обидное было, что они вначале поиздеваются над Такаоки, а потом идут и разговаривают, как ни в чем не бывало. Наверное, тогда парень их люто ненавидел. И вылазка в школу Семи Лун – казалась счастливой возможностью начать всё заново. Сацу взяла Канае под руку, вытянув из дум, все так же излучая непонятный свет. Улыбка снова появилась на прежде равнодушном лице. Словно позабыв обо всех своих прошлых горестях, парень произнес:
- Кофе? А тебе не рано? – Это прозвучало как-то по веселому. Охранника Такаоки и вовсе не заметил, ибо настроился на выход. Хвост Сацу магическим образом умудрился уцепиться за ремешок плаща, да влезть между обоими. Девушка только прибавила скорость. - Ну да, надо побыстрее валить отсюда..
Когда выставка осталась позади, Канае показал головой кафе, что находилось напротив того помещения, откуда они вышли. Оно было чуть левее, нужно было перейти дорогу. На улице уже потемнело, желтые листья все еще болтались на деревьях. Ветер был, правда, довольно сильный. Проведя Сацу в кафе, усадив на один из столиков у окна, Такаоки протянул той меню. Для заказа все-равно надо было подойти к стойке, а «мини-меню» давало возможность спокойно разглядеть все имеющиеся вкусности. Т. к. девушка сидела напротив, Канае мог продолжать наблюдать за ней. В помещении было все в желто-оранжевых тонах, с приятным теплым воздухом. Стало немного жарко, от чего парень стянул с себя плащ и положил его на спинку стула сзади себя.
- Выбирай чего-нибудь, угощаю.

Очки запотели. А Такаоки только задумался насчет того, что кругом дым. Почему-то, когда знакомая начала бегать глазами по меню, Канае опять погрузился в мысли. Причем мысли далеко не веселые, их смело можно было назвать мрачными. Такая погода не радовала парня. Его растерянность, какая-то внутренняя, вылезала наружу. Это беспокоило: он точно знал, всему виной эта чертова осень. Заправив рукава до локтей, что создавало обманный эффект насчет его рук: они казались еще худее, парень снял очки и положил их перед собой на стол. О чем он думал? Что такое зловещее принесла ему странная прогулка? Взгляд сменился на сосредоточенный, даже холодный.
- Так.. Сацу хочет... Сацу хочет.. – Голос Сацу, казалось, разнесся во всей голове эхом. Парень резко дернулся, метнув рукой по столу и едва ли не свалив свои очки. Но, как показывает опыт, он успел их схватить, когда они полетели со стола в воздухе. Лицом и своим видом, Такаоки не показал ничего необычного. Ни смущения, ни раздражения. Просто ничего. Странно. В кафе заиграла какая-то нелепая музыка, ударяющая по вискам. Она ведь такая тихая? Почему? Может, простуда?
Сацу водила пальцем по меню, в предвкушении. Такаоки хотел избавиться от ощущения пустоты внутри. Что бы заказать самому?
- Сацу хочет блинчики с черничным вареньем и кофе. Со сливками! – Девушка, улыбнувшись, произнесла свой заказ. Канае вспомнил времена, когда он подрабатывал официантом и даже хм-кнул в ответ, расплываясь в непонятной улыбке. Сказанное ей – автоматически впилось в мозг, ему нужно было это запомнить. Хотя, что тут запоминать? Сацу протянула меню Такаоки, на что он взял его, не менее машинально. Чего это еще за резкая смена настроя? - Надеюсь, не заметит.
- А что будет заказывать Канае? И вы не ответили на мои предыдущие вопросы. И про сладкое тоже надо ответить! – В горле сразу же появился непонятный ком, будто все это время парень ей в чем-то врал и сейчас его мучает совесть за содеянное. Парень приподнялся с места, открыл меню в руках и сразу же выбрал то, что уже заказывал здесь один раз.
- Сейчас вернусь. – Такаоки хотел это сказать как-то весело и даже по-доброму, но что-то внутри сжалось, и это было сказано слишком холодно. Он даже кашлянул, чтобы исправить положение. Но, увы, даже кашель не выдал его реальные ожидания. Канае решил по быстрому разобраться с заказом и вернуться обратно. Пройдя к стойке, поглядев на парочку булочек из витрин, устало вздохнул. Огляделся, чтобы посмотреть на Сацу. Она незаметно успела снять с себя верхние вещи? Футболка подходила к цвету глаз девушки. Парень просто не заметил. Озвучив заказ какой-то женщине в возрасте тридцати, которая как-то недоверчиво на него посмотрела, Такаоки принялся ждать. На поднос приготовили кофе со сливками, затем маленький чайничек и пустую чашку чая – заказ Канае. Затем только добавили блины и вилку с ножичком. Находясь словно в другом мире, действуя чисто интуитивно, парень достал из заднего кармана штанов кошелек, выложил деньги, пробубнил что-то по типу «сдачи не надо», а затем, прихватив поднос, прошел к столику, где его ждала Сацу. По пути, он услышал вибрацию: зазвонил его телефон. Глядя на знакомую, он опять улыбнулся краешками губ. Поставил перед ней ее заказ и уселся рядом. Рука полезла в карман плаща. – Интересно, кто это звонит? – Иронично возникло в голове. – Дай-ка угадаю.. – Конечно же, звонок поступил от сокурсника. Это вызвало очередной разряд какого-то безразличия, после чего он с силой нажал на кнопку «сбой» и вырубил телефон. Убрал его обратно в карман. Глаза устало оглядели находящийся в блюдце под пустой чашкой сахар, в пакетике. Он, совершенно не меняясь в лице, аккуратно передвинул его на стол.
- Я не очень люблю сладкое. – Вывел Такаоки, наливая себе из чайничка чай. Доделав свое действие, он продолжил:
- Итак.. Мне – 21 год, я учусь в Академии Искусств. – Все так и не выявив причину такой смены настроения, парень улыбнулся. Глядя на девушку напротив – нельзя было не улыбаться. Она олицетворяла что-то, что почти исчезло из нынешнего общества. А тем более, из окружения самого Канае.
- А ты расскажи о себе. Я больше люблю слушать. – Голос был на средней громкости, а из-за того, что Такаоки после первой фразы подпер голову о руку, прозвучало как-то басовито. Действительно, обычное явление: парень не умел говорить о себе. А слушать было проще. И потом, он часто являлся жилеткой для девушек, это почти стало его работой в Академии. Канае никогда не мог отказаться, от чего всякий, кто начинал что-то рассказывать, в конце концов начинал вписывать свои проблемы и искал их решения. Не то чтобы это было противно, Такаоки любил наблюдать. Но все же, это стало привычкой. Да и что он мог о себе рассказать? «Мне 21 год, я - по жизни неудачник. Моя бабушка заставляла стирать ее нижнее белье, а в школе я был мальчиком на побегушках»? Приятный запах, вернее сочетание. Черный час с бергамотом и кофе. Странное ощущение, однако, очень приятное и успокаивающее. И вообще, от напитка, что заказала Сацу, Канае всегда клонило в сон. Глаза смотрели на девушку: он пытался перенять ее настрой и жизнерадостность снова..

Канае, все так же непонятно чему улыбаясь, наблюдал за Сацу. Она так быстро уплела блинчики, что хотелось купить ей еще. Эта мысль на мгновение засела в голове и казалась приятной.
- Да если честно, я сама рассказывать не люблю. Мне тоже проще слушать. – Произнесла девушка, как показалось Такаоки, немного растерянно. Дальше Канае с интересом прослушал о том, сколько же девушке лет, затем про ее сестру. Потом про уборку и то, что остается после рисования – что прекрасно понимал сам парень, ибо иногда этот хлам порядком надоедал: вроде всё под рукой, а вроде все краски уже на одежде… Ну или пастель на лице. Почему-то Канае нравилось, что она выглядит такой живой. Это сравнение словно зажгло какую-то свечку внутри сознания парня: а ведь и вправду. Живая. Живая, живая, живая!
- Вот. Что ещё? – Сацу начинала казаться все более растерянной. Это начинало немного волновать Такаоки, может это его вина?
- Сацу любит кофе, музыку и гулять. И людей... Таких, как вы. И кофе, и чай я тоже без сахара пью. – Канае хотел улыбнуться и чего-то сказать, как та продолжила:
- Вам со мной не может быть интересно... Тогда почему вы сюда со мной пришли? – Единственным, кто мог говорить что-то подобное при разговоре с новыми знакомыми, был, несомненно, только Такаоки. Это его фраза, это его вечное наваждение. И клеймо за левым ухом – тому прямое доказательство. Признаться, от чего-то, Канае это разозлило. Виду, конечно, он не подал. Лишь поднес к губам уже теплый чай, сделал глоток. Если бы он сидел не так далеко от девушки, то влепил бы, наверное, подзатыльник. Только он хотел послушать ее мысли, только впитать ее веселый настрой.. Как у нее он упал. И причина тому? Такаоки конечно же. Вот почему он не любил пересекаться с людьми, которые его интересуют: он всегда всё портил. Сацу смотрела на свой хвост, а Канае думал. Что тут сказать? Главное, это чтобы из-за этих перепадов, Такаоки не сказал какую-нибудь чушь. Пока что в голове появлялся сценарий того, что он может произнести через ближайшую минуту. Все складывалось непонятными репликами, и парень был вынужден приложить руку ко лбу, а затем отпустить ее вниз по глазам. Следующим последовал длительный вздох. Глаза Канае открылись, полные неизбежной серьезности. Это выглядело так, как будто он – школьник, который случайно пихнул любовное письмо не в тот ящик. Ну, по крайней мере именно это сравнение пришло парню в голову.
- Сацу. – Произнес, наконец-таки он. – Я не умею общаться с людьми и толком выражать эмоции… - Вроде бы хотел начать с чего-то более короткого, а вышло как всегда.
- Извини. – Фраза, сказанная немного печальным тоном. – Это мы уже проходили.. – Прогремело в голове. – Ну вот опять ты за старое…
- Я не пришел бы сюда с кем-то, кто мне не интересен. И не угощал бы того, кто мне не интересен. И не разговаривал бы с тем, кто мне неинтересен не по делу. – Медленно озвучил Канае, пытаясь сформулировать мысли четче. – Я просто привык, что.. – Тут Такаоки замолчал, почесав рукой затылок, нелепо улыбнувшись. – Что меня никто не слушает..
- Не суть. Ну, ты короче.. Поняла. – Рассеянно рассмеявшись, парень даже немного смутился. Это было какое-то больно детское смущение: Канае не любил себя за свое неумение нормально говорить. Острить и что-то вякать в стороне – пожалуйста. А вот насчет его манеры говорить..
Зато Такаоки никогда не врал.

Канае даже не трудился посмотреть на ее реакцию изначально. Он был слишком погружен тем, что он сказал. Ему все казалось, что этого недостаточно и необходимо добавить что-то еще. Но что? «Извини, я - полный лох, хочешь блинчиков?» или… «Просто представь, что меня тут нет»? Или… Такаоки нарочно корил себя именно такими псевдо возможными фразами. Разумеется, это было нелепо и глупо. Когда он отвлекся от странного транса, то заметил такое знакомое выражение лица у Сацу. Это удивило, признаться даже очень. Канае часто видел это лицо. Утром, перед зеркалом.
- В том-то и дело, что понимаю. Даже слишком хорошо. – Произнесла девушка, вгоняя парня в ступор. Тупик, действительно. Вот вечно он приводит разговоры в черти что. А ведь можно же было спокойно попить чай и поговорить о чем-то веселом и отдаленном. Посмеяться над какими-то шутками, посмотреть на то, как Сацу пытается остановить свой непослушный хвост… Ну или просто понаблюдать за тем, как ее лицо озаряется эмоциями, словно…
Канае почувствовал странное, непривычное тепло где-то сзади. Когда он одумался, то понял, что девушки перед ним нет. Вот-вот это вызвало бы истерику, потому что, как показалось всего на мгновенье, что Сацу – ушла. Затем последовало: «ну да, любой бы ушел». Но буквально через пару секунд, Такаоки осенило, что она находится сзади. И этому бы парень не поверил, если бы не увидел отражение в стекле. За короткий срок, Канае словно побывал в аду и раю, словно в воде и огне, до того, как осознал этот факт. Странно. И действительно, ступор.
- Иногда и говорить ничего не надо. – Прошептала девушка на ухо Такаоки. Тепло странными покалываниями разнеслось по всему телу, соединившись в одном, в эпицентре – в том месте, где его обнимала Сацу. Это было так странно. Так странно ощущать. Нет, слышать, что-либо подобное. Чего он творит вообще? Какого черта? Вот опять в голове каша. Сегодняшняя знакомая, уже второй раз утыкается в спину Канае, при этом не вызывая взрыв отвращения и желания провалиться сквозь землю. Это все конечно прикольно и классно, что кто-то, да сказал эти слова. И вообще, какое у нее имя? Почему? Нет. Нет, нет, нет.
Такаоки плавно высвободился из объятий Сацу. Затем приподнялся со стула: теперь стояли оба. Глаза пробежались вначале по кафе, а затем вернулись к девушке. Стоп.
- Да ладно. Забей. – Произнес Канае, улыбнувшись. Все конечно очень интересно и занятно… Но это для такого скрытного человека – слишком. Нет, барьер сработал. Он не хотел отвергать ее или же говорить какие-то гадости. Просто не хотелось быть в таком положении и состоянии. Парень давно жил без этих слабостей. И то, что он – никому не нужен в целом, никогда сильно не расстраивало. Наоборот, чаще Такаоки сам отворачивался от людей. Ему было противно вспоминать свою дурацкую сущность: вечный ноющий идиот, который постоянно мямлит о ошибке своего рождения. Где-то в этом мире есть второй такой же, как и он! Канае уверен в этом, где-то кто-то носит такое же имя. И не ему одному уготовлена эта странная судьба. Улыбка все еще держалась на лице, причем очень даже искренняя. Осталось лишь вернуть всё обратно, все в ту же, тепло-ламповую атмосферу, что была минут 15 назад. Но как?
Почему Сацу… Почему эта девушка, понимает его? Что случилось? - Все-таки это эти Семь Лун! – Вывел мозг. Взгляд парня стал серьезным и немного сердитым.
- Эй, почему ты.. – Хотел что-то сказать Канае, как не смог понять, как задать этот вопрос.
- Всмысле.. Если понимаешь меня, то это же плохо! – Выдал он, все еще корча серьезную мину на лице, словно папаня, который отсчитывает сына за какую-нибудь глупую шалость.
- Если это опять эти Семь Лун, то я.. – Прошипел парень сквозь зубы, глядя куда-то в сторону. Ну да, как будто он сейчас вот возьмет и пойдет туда, выскажет свое мнение и что-то от этого изменится.

Парень, словно деревянный, рухнул в стул обратно. Почему деревянный? Потому что при этом, он нелепым движением уронил-таки несчастные очки на пол. Послушался хруст стекла. Глаза устало метнулись к очкам: левое стеклышко треснуло. Лениво потянувшись за предметом своего зрения, парень положил их обратно на стол. Не впервой.. Хотя? Обычно все движения Такаоки были идеально размеренными. Ну, если не говорят что-то под руку. А тут что? Откуда эта рассеянность? Напрочь проигнорировав секундное столкновение с хвостом Сацу, Канае вернул ей взгляд. Еще ко всему вдобавок, девушка рассмеялась на его опаску касательно Семи Лун. Супер, теперь он – полный кретин. А, ну да. Все правильно. А далее последовал сокрушительный поток вопросов, что опять ввели Такаоки в ступор. – День рожденья осенью? Осенний? – С иронией прозвучало в голове. Осень… Одно из нелюбимых парнем времен года. Как и весна.. Парень родился в мае, как ни странно. Хотя что тут странного? Как раз, когда у родителей был праздник и веселье, они случайно сделали себе ребенка. Такая вот глупая история появления на этот свет.
- Простите, просто мне столько всего хочется у вас спросить! – Сацу улыбалась. Но Канае не хотел отвечать на эти вопросы. Они задевали что-то внутри, не давали покоя. Это было странно. Обычно он – просто левый человек на заднем фоне. Откуда столько внимания? Столь непривычного внимания..
Руки метнулись к чашке, из которой он снова сделал пару глотков уже остывшего чая. Парень никогда не считал себя особенным: это не было его. Где-то лет в 16-17 он осознал самого себя и понял, что ничего не может делать идеального или же гениального. А в разговорах он был отличным примером скуки: разговаривать с ним – все равно, что биться головой в стену. Это так же неестественно и непонятно. Быть кем-то «интересным» - Такаоки просто не мог. Может быть, это ошибочное первое впечатление. Ну да, он молчалив, скуп на слова, эмоции. Он не умеет ничего выдающегося. И, конечно же, не имеет ничего ценного и возвышенного за душой. Он всегда легко поддавался самобичеванию, зависти, ревности и прочему. У него нет того, за что можно было так искренне улыбаться. Только это одно действие знакомой, отдавало в душу грязью. Становилось не по себе, духота снова возвращалась.
- Расскажи лучше еще о себе.. – Спокойно произнес Канае, мягко улыбаясь. – Ты так и не сказала свое полное имя. – Закончил парень, будто пытаясь уцепиться. Хотелось максимально отстраниться от того, чего он так не умел делать - рассказывать о себе.
- И.. – Добавил он, - О своем имени. У тебя уже есть жертва? – С интересом, заявил парень. Хотелось, конечно, узнать. А то фактически, о Сацу – он не узнал ничего путного. Разве что имя, где учится, существование сестры. Такаоки нагло жаждал узнать что-то более, более глобальное. Разумеется, в лице это никак не показывая. Руки сами перенялись на разбитые очки. Слегка поглаживая место трещины, Канае наблюдал за девушкой. Куда интереснее слушать. Куда интереснее узнавать что-то о ком-то. Впитывать чужие эмоции, хранить их в воспоминаниях. Жаль, что осень. Еще больше жаль, что он – «осенний». Хотелось, конечно, узнать как сейчас в СЛ: так же или чуточку лучше? А может что-то из прошлого девушки? Лицо опять оказалось застывшим и каменным: ничего не поделаешь. Вот он, человек-скука. С Такаоки все жалуются на скуку. С ним всегда – трудно разговориться на какие-то отдельные темы.